Инцидент произошел во вторник, 17 ноября. Накануне «Алиса» уже играла во Дворце спорта «Юбилейный», фанаты безумствовали от души, но все обошлось без скандалов.
Милиция и дружинники, измотанные предыдущим концертом, решают принять усиленные меры предосторожности; все это напоминает артподготовку перед сражением. Пройти в зал трудно даже тем, у кого есть билет. С молодежью неформального вида обращение самое грубое — пинают ногами, тащат за волосы. Таким образом обеспечивают «порядок». На служебном входе — хаос.. Даже тем, кто внесен в список группы, приходилось стоять на улице и ждать. 17 ноября в их числе оказалась жена Кинчева Анна Голубева, находящаяся на седьмом месяце беременности. Она и гример «Алисы» Ада Булгакова были в списке, однако для милиционеров сие несущественно…
Позвали Кинчева. Он вышел уже в гриме, без пальто. Увидел жену, попытался объясниться со стражем порядка, но его и слушать-то никто не стал. Тогда Константин подходит к жене, чтобы вернуться назад вместе с ней. Подойти-то он подошел… назад не пускают ни его, ни ее.
Кинчев разозлился и решил уйти… их догнали администраторы. Уговорили вернуться. За это время выставляется еще одно оцепление, вновь прибывшие вообще мало что понимают в происходящем и знают только одно — не то что не пускать, не подпускать никого.
Кинчев, его жена и Ада Булгакова… еще раз попытались объяснить милиционерам, что перед ними беременная женщина. В ответ — смех, ругань…
Очередная попытка что-либо объяснить милиции. Анну толкают, причем довольно сильно. Она дает милиционеру пощечину — тот замахивается, собираясь ее «добить».
Наперерез ему бросается Кинчев. Он даже не успевает ударить служителя Фемиды, задевает только в толчее чью-то форменную шапку — его заваливают на землю, а потом швыряют в «воронок». Увидев, что Кинчев в «воронке», толпа начинает глухо гудеть и медленно надвигаться на милиционеров. Мгновенно по распоряжению гуманного начальства Кинчева вместе с женой пропускают внутрь…
После задержки концерт все-таки начинается. Кинчев сообщает публике, что по вине «ментов»… При этом он высказывает некоторые сомнения по поводу перестройки…
Концерт продолжается. Перед сценой — бесконечная возня, давка. Милиция «работает» вовсю. Кинчев все это видит…
Когда один из милиционеров чересчур уж рьяно отшвырнул какую-то девчонку, Кинчев сказал: «Следующая песня посвящается иностранцам, находящимся в зале… ментам и прочим гадам!» Толпа ревет. Потом звучит мощный хардовый рифф: «Эй, ты, там, на том берегу!»
22 ноября. В воскресном выпуске газеты «Смена» появляется статья некоего В.Кокосова «Алиса» с косой челкой»…
Кокосов описывает концерт в «Юбилейном»: инцидент на служебном входе изложен частично, о хамстве милиции ни слова, грубо вел себя только Кинчев… Главная сенсация — в одной из песен Кинчев спел: «Хайль Гитлер на том берегу!». Соответственно группа обвиняется в пропаганде нацизма, общий же тон статьи в духе главного пункта обвинения.
«Смена» — газета заурядная… Но в данном случае все возможные рекорды популярности побиты…
На следующий день город заволновался. В рок-клубе поначалу все спокойны — во-первых, заранее знали, что «Смена» какую-то пакость готовит, во-вторых, никто не мог предположить, насколько серьезными окажутся последствия…
О, В.Кокосов, зауряднейший сотрудник «Смены», скромно специализирующийся на милицейской хронике, ожидал ли ты, что твое сочинение получит такой резонанс? Вряд ли. Ему, Кокосову, активному оперотрядовцу в самом недавнем прошлом, а ныне репортеру, суждено, казалось, до конца второго тысячелетия пребывать в безвестности, а тут вдруг все о нем заговорили! Позванивать стали. Иногда — в довольно позднее время. Звонят, интересуются его, кокосовскими, воззрениями. О жизни беседуют. Ну и вообще…
Дела тем временем приняли совсем нешуточный оборот. Очень быстро выяснилось: Кинчев «хайль» не говорил. …99,5 % находившихся в зале ничего не слышали, да и слышать не могли, поскольку ничего подобного не произносилось. «Свидетели» оказались в меньшинстве. Кроме того, существует фонограмма концерта. Запись велась не только с пульта (эту-то сразу после концерта конфисковали друзья-дружинники), «Алису» записывали и многочисленные любители прямо из зала, и службы Дворца спорта… Не знаю, надо иметь очень расстроенное воображение, либо страдать невиданной формой тугоухости, чтобы вместо слов «Эй, ты, там..» слышать «хайль»…
«Алиса» достаточно известна и … не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: ничего общего с фашизмом у «Алисы» никогда не было и не будет…
Другой аспект обвинения — оскорбительные высказывания в адрес милиции. Они отчетливо слышны на фонограмме, нелепо утверждать, что их не было. Только почему же Кокосов не написал о скандале на служебном входе, предварившем это высказывание…?
Скоро состоится суд. Адвокат скажет на суде и про аффект, и про бесчинства перед концертом…
Вскоре после первой статьи появляется вторая.
Там же, в «Смене». Ее появлению предшествуют разные события: несостоявшаяся демонстрация фанатов «Алисы» (собрались, постояли, разошлись), экстренное собрание рок-клуба, совещания в различных организациях, срочные вызовы начальников одних организаций в другие, более ответственные и значительные, отправка коллективного письма от рок-клуба в «Смену», звонки, сплетни, предложения, письма, намеки…
6 декабря выходит в свет уже упомянутая вторая статья. Собственно, это и не статья, а подборка писем по поводу… Ну до чего демократична «Смена», всем дает высказаться, натужно пытаясь соответствовать «духу времени»!
Прогрессивная рок-н-ролльная общественность склонна оценивать эту подборку как победу. Письма Житинского, Михайлова и самого Кинчева ставят все точки над i… Кокосовская клевета очевидна, это понимают все, в т.ч. и обитатели просторных кабинетов… Хотя, как сказать. Когда Кинчев с трудом, чуть ли не с переодеваниями прорывается в прямой телевизионный эфир в передаче «Общественное мнение», то присутствующий там главный редактор «Смены» Югин в ответ на вопрос Кинчева, как же он, начальник газеты, допустил к публикацию очевидную клевету, нагло заявляет: «Вообще-то, ситуация неоднозначная (!). А «Смена» — газета честная»…
Итак, тема профашистской агитации с повестки дня снимается. Теперь пережевывается вопрос кинчевского поведения на сцене. Группа артистов Ленконцерта (письмо в «Смене» от 6 декабря) видит корень зла в неуважительном отношении к публике. …интересно, как поступили бы народные, заслуженные лауреаты и дипломанты, если бы их не пускали на их собственный концерт и кидали в черный «воронок»? …По совету адвоката Кинчев из пассивной жертвы превращается в истца. Наносится двойной удар: Кинчев, его жена и Ада Булгакова подают иск в прокуратуру по поводу событий на служебном входе; группа «Алиса» подает в суд на «Смену» за клевету. Тут уж, как ни крутись, а отвечать придется, и не так, как в «Общественном мнении»…
Но не только Кинчев действует активно. Начинается предварительное дознание и по его «делу», причем количество свидетелей, показывающих против него, огромно. Тех же, кто хочет дать другие показания по этому вопросу, попросту отшивают.
22 декабря. Третья статья в «Смене», посвященная событиям в «Юбилейном»… О фашизме уже нет речи, зато соответствующим образом анализируются тексты и манера поведения; если отбросить в сторону современные фразеологические обороты, то статья будто бы в аккурат написана несколько лет назад, в эпоху официальной безгласности.
В эти же дни проводится заседание обкома КПСС, материалы публикуются в «Ленинградской правде». Многим начинает казаться, что это — запрет на рок… Мощный облом на телевидении, изрядно кастрируется давно записанная новогодняя программа, «летит» несколько передач. «Алису» на полгода отстраняют от концертной деятельности…
Наступает январь. Предварительное дознание продолжается, прокуратуре приходится рассматривать три исковых заявления и теперь уже свидетелей, показывающих, что действия милиции в тот вечер были не совсем ангельскими, выслушивают, а их показания приобщаются к «делу». Позиция кинчевских недоброжелателей ослабляется, но не настолько, чтобы они вышли из игры. В конце месяца Костю вызывают куда надо, беседуют, допрашивают, развлекают очными ставками, показывают психиатру (на всякий случай), берут подписку о невыезде и предъявляют обвинения по статье 206, часть 2 (особо дерзкое хулиганство). Потом отпускают до суда.
Как ни странно, раньше такого быть не могло, жизнь была более тупой, более грубой и … более честной… Раньше «Алису» просто не пустили бы на сцену Дворца спорта — и все, никаких проблем… Теперь — вроде бы пускают, вроде бы можно…
Повсюду открываются рок-клубы, проводятся фестивали — наряду с этим по стране циркулируют негласные постановления «не запрещать и не разрешать особо».
P.S. Похоже, судного дня не будет. Внезапно, по инициативе прокуратуры, поступило предложение взять Константина Панфилова на поруки. Следователь-дама приходит в рок-клуб и на импровизированном собрании излагает суть дела. В самом деле,.. его вина для них очевидна, однако не менее очевидным являются и скверная организация концерта, и милицейское бесчинство, и соответствующая реакция Константина на события. Кроме того, в пользу Кинчева говорят многочисленные характеристики — с места проживания, с места работы, из различных творческих организаций. Следователь.., учитывая множество факторов, готова ходатайствовать о приостановлении дела. Она не глупая женщина, это факт. Ничего не зная про «Алису», она тем не менее смогла разобраться в ситуации довольно неплохо… Без сомнения, свою роль сыграли два момента, которые вступили бы в силу, если бы Кинчев был осужден. Это реакция многочисленных поклонников «Алисы» и реакция «из-за бугра», где про «Алису» кое-что известно.
Собрание проголосовало «за», и Костю взяли на поруки. Теперь рок-клуб несет за него ответственность в течение года.
Эта история была. Она есть, и она долго будет вонять рядом с нами…
ххх
Газета «Смена» от 24 сентября 1988 года
Мы обещали читателям сообщить о результатах экспертизы магнитофонной записи концерта рок-группы «Алисы», состоявшегося 17 ноября 1987 г. Полученные данные позволяют сделать вывод, что слов «Хайль Гитлер» на ней нет. Редакция приносит извинения Константину Кинчеву, рок-группе и читателям за допущенную ошибку. Автор материала «Алиса» с косой челкой» В. Кокосов строго наказан.