НА ВОПРОС о пристрастиях в советской рок-музыке Алла Пугачева как-то сказала: «Среди советских групп люблю Шевчука и группу ДДТ (ничего не могу поделать с собой, если на сцену выходит умный человек и говорит умные вещи — без позы и подделки «под перестройку»…)». Думается, ДДТ сегодня — это явление больше политической культуры, чем музыкальной. Злорадствующий оптимизм текстов Шевчука, их лексическая привлекательность и смысловая загруженность вкупе настолько талантливы и зрелы, что возможно выделить автора не только как певца, но в первую очередь как поэта, и поэта оригинального:
Мы бьемся насмерть во вторник за среду.
Но не понимаем уже четверга!
В этом мире того, что хотелось бы нам, — нет!
Но мы верим, что в силах его изменить, — да!
Но, Революция, ты научила нас
Верить в несправедливость добра.
Сколько миров мы сжигаем в час
Во имя твоего святого костра!
(«Революция»)
Поэт Шевчук не расшаркивается, не реверансничает, он здорово бьет и, должно быть, нокаутирует, если ДДТ входит в некий перечень групп, не рекомендованных для выступления (АЛИСА, ДДТ, КИНО…).
Я уже не чаял встретиться с Шевчуком во время недавних гастролей ДДТ в Минске и поэтому начал было выуживать необходимую информацию у саксофониста группы Михаила Чернова. Я знал, что Юрий — из Уфы (семья Шевчуков жила под Киевом, но в 30-е годы была выселена на Колыму. «Шевчуки — фамилия сильная, как Ивановы в России!» — скажет сам Юра). Художник-педагог по образованию, в 1982 году Шевчук завоевывает первое место в «Золотом камертоне» «Комсомольской правды» песней «Не стреляй». Затем — участие в фестивале «Рок за мир»; в 1984 г. вместе с созданной в Уфе группой ДДТ записан альбом «Периферия». Тогдашнее руководство Башкирии усмотрело «клевету на советскую деревню»; началась травля в местной печати, напряглись различные ведомства. «У Шевчука потребовали подписки, — разъясняет Михаил, — о том, что он обязуется не сочинять, не исполнять и не способствовать распространению своих песен. Юра такой подписки, конечно, не дал и вынужден был уехать. И вот недавно председатель комитета госбезопасности Башкирии признал, что комитет в те годы занимался не совсем своим делом. Действительно, эстрада — это все-таки дело Министерства культуры, а не КГБ!». Сам Шевчук на вопрос о судьбе ДДТ сказал: «Мы последнее время не очень охотно даем интервью, потому что многие корреспонденты делают из нас, знаешь, таких героев перестройки: «уфимский период», зажим, КГБ и т. д. У всех это было. Мы здесь не самые крутые, наверное, люди. Поэтому как-то немножко стыдно говорить об этом…» Так или иначе, но сегодня ДДТ приписан к городу революции. Эмблема группы — летящая «Аврора» с крыльями самолета и пропеллером, расположенным почему-то сзади крейсера.
…И все же с Шевчуком я встретился.
— Юра, тексты ваших песен даже для сегодняшнего дня чрезвычайно правдивы и остры. Вы не боитесь попасть в разряд неблагонадежных?
— А чего бояться-то?.. Волков бояться… Мне пришлось «эмигрировать» из Уфы по этому же поводу. Но я мигрирую в рамках страны: из Уфы — в Свердловск, оттуда — в Питер. То есть я — мигрант внутренний. Ленинград же принял нас хорошо. Там мы начали работать. ДДТ получил второе дыхание, потому что нас очень поддержал рок-клуб.
— ДДТ — аббревиатура детского Дома творчества, в котором вы начинали играть в Уфе, а не название печально известного, вознагражденного премией Нобеля химического удобрения ДДТ? И аналогий тут быть не может?
— Вообще это было задумано как дуст, ядохимикат, которым травят клопов, тараканов, всякую нечисть, но который не оказался панацеей от всех бед. Это двойное название.
— Кого бы вы назвали своим учителем?
— Прежде всего — маму свою. Она — мой главный учитель. Кроме того, любой хороший человек, с которым тебя сталкивает судьба, тоже учитель. Или книга, она — всегда беседа с хорошими людьми; я люблю книжки, которые пишут хорошие люди.
— Ваши любимые авторы?
— Я вообще люблю книги, музыку. Это будет точнее.
— Ваши эстрадные кумиры?
— Сама музыка. У меня нет таких страшных кумиров, чтобы я ходил и меня колотило от какой-то одной личности.
— Ваши песни заставляют думать. Однако нередко зритель просто не привык к этому…
— Ну, за семьдесят лет мы наплодили, конечно, очень много слепоглухонемых. Что делать? Лечить надо. Я имею в виду, разумеется, не как в 37-м, а прочищать уши и глаза.
— И помогает?
— Ну, «горбатого могила исправит». Но мы очень верим, что пацаны сделают выводы. Растут молодые, те, кому по четырнадцать, нигилисты эти. Они почестнее будут. И меньше будет страха. Я думаю, все идет нормально.
— Достоевский провозгласил: «Красота спасет мир». Чего хотите добиться вы?
— А мы хотим добиться мира. Вообще это философский вопрос… БИТЛЗ провозгласили прекрасный лозунг: «Давайте любить друг друга!» А сейчас, мне кажется, главный лозунг — «Давайте понимать друг друга!», потому что мы не способны сейчас к любви, но через понимание мы научимся и любить.
— Вы играете в стиле рок, который заимствован у Запада…
— А знаменитая икона?! Что, ее в России придумали? — она из Византии. Балет — из Парижа. Простите, а что вообще в России! придумали?! Поймите, дело не в этом! Россия просто всему этому дала мощь, глубину, дала Достоевских. Пушкина тоже в детстве звали французом! Европа придумывает формы, методики, а наш «мужик» чешется, встает и дает этому мощь. Это то, что называется российским искусством. В песне, по-моему, главное, что отсюда идет (подносит руку к груди). Не важно, кто написал песню. Главное, что она есть. Ведь никто не знает, кто написал народные песни, а они трогают душу, сердце.
— Что же главное в вашем творчестве?
— Быть искренним. Без сердца нет песни. Вы сейчас подумайте об истории нашего государства: идет в народе переоценка ценностей, и очень мало их осталось. Только то, что от души было сделано.
— Какая из ваших песен больше нравится вам?
— Еще не написанная.
— У вас есть единомышленники?
— Да вон — полный стадион!.. Мы стараемся, чтобы на наших концертах не было никакой агрессии. У нас на концертах драк практически не бывает. А приезжала, например, группа СКОРПИОНЗ в Ленинград. И после концерта было подано пять заявлений об изнасиловании, осталась масса шприцов одноразовых и т. д. Это произошло потому, что рок СКОРПИОНЗА не духовный, там нет слова. А почему не надо бояться ДДТ — потому что у нас — слово, мы стараемся, чтобы нас слушали. Многие из музыкантов говорят, что главное в песне — музыка. Но зачем тогда все песенники слова пишут? Писали бы, как Рахманинов, только музыку!
— ДДТ снялся в фильмах «Рок», «Публикация», «Трагедия в стиле рок»…
— Но все эти фильмы оставляют желать лучшего. Я еще, честно говоря, хороших фильмов о роке не видел. Думаю, сейчас фильм о рок-музыке снять невозможно. По-моему, Гребенщиков хорошо сказал, что быть рок-музыкантом и играть рокера — по меньшей мере проституция. Во всех фильмах, где мы участвовали, нет эстетики, формы, то есть это должно сниматься не как обычное кино, в другом ключе. «Рок» — это фильм для мещанина, который боится всех рокеров-мокеров, они для него бандиты, хулиганы, какие-то злодеи, циники. Там нет эстетики рок-н-ролла! И за рубежом тоже, кстати, очень мало хороших фильмов о роке.
— А новый фильм «Рекорд»?
— ЭтО — фильм-концерт. Я думаю, это самое лучшее пока из того, что мы можем сделать — просто снимать концерты.
— До сих пор нет пластинки ДДТ…
— Уже есть, и спекулянты продают по червонцу. И слава богу, что хоть она вышла! Вы представьте: меня вызывает директор ленинградского филиала фирмы «Мелодия» и говорит: «Юрий Юлианович, вы хотите иметь пластинку? Тогда берите бумагу и пишите, что полностью отказываетесь от всех авторских!..» Я это написал. Бог с ними, с этими деньгами — у меня и так их не было и пускай не будет! Но пластинка-то должна быть, людям это надо! Через месяц Голубовский вызывает меня и говорит: «А вдруг вы придете с адвокатом и опротестуете эту бумагу?.. Вы должны продать свои песни хоть себе!» Представляешь, мы сделали концерт и сами себе продали эти песни. Но продажа была неправильная, и мы еще раз купили свои песни, у себя!
— Юра, а как худсовет относится к группе?
— Там много наших людей, которые за нас бились. Там хорошая интеллигенция. В Ленинграде вообще хорошая среда — они как-то душат этих функционеров.
— Бывает, что песни запрещают?
— Год назад еще было, сейчас время меняется каждый месяц.
— А гастроли по стране — свободно?
— В прошлом году за претили выступать в Москве и Минске. Вообще много где запрещают выступать: в Полтаве, Черкассах…
— Кто запрещает?
— Местные обкомы, горкомы. Боятся больших скоплений молодежи, боятся, что это выльется в какую-то демонстрацию.
— Группа была в Венгрии. Но, видимо, за рубежом ДДТ не может быть популярен в силу того, что главное в ваших песнях — тексты?
— Русский язык — это не только тексты, но и музыка тоже, музыка языка. Мы по заграницам особо не мотаемся, в отличие от некоторых наших коллег, хотя много приглашений. Например, продюсер ПИНК ФЛОЙД предлагает снять фильм о нас… Но лучше англичан мы все равно не споем. Гребенщиков зря поет по-английски — в этот момент он перестает быть Гребенщиковым! Согласись…
— Где бы ДДТ хотел выступать?
— Мы бы хотели в своей стране прежде всего. И чем больше — тем лучше.
— А как вы относитесь к коммерции в музыке?
— Плохо отношусь. Существует коммерческая музыка, но я не считаю нашу музыку такой. Как у Пушкина — вдохновение не продается, но рукопись можно продать. Пушкин, по-моему, все сказал о коммерции.
— Если бы вы выступали перед депутатами нового Верховного Совета, какую бы песню спели?
— У нас есть новая песня — «Непобедимая победа». И мы придумали новое слово: есть депутаты, а есть депутаны (смеется). И сейчас борьба идет между депутатами и депутанами. Понимаешь?
— Юра, биться — твое кредо?
— По башке могу — иногда нужно бывает. У хорошего автора Токина есть такая мысль: мы должны добиться равновесия сил добра и зла, чтобы оставить для своих сыновей клочок пространства, от которого бы они начали рубиться за добро.
Я не Островский, «чтобы не было мучительно больно…» Пафос я не очень люблю. Главное, чтобы мой полуторагодовалый сын потом не сказал, что его отец был, извини, дерьмом. Это самое главное. И дай бог, чтобы зрители верили в нас так же, как и сейчас. А мы постараемся.
— Спасибо за беседу!
Записал Сергей ШАПРАН, г. Минск.
