Рука на плече. Печать не крыле.
В казарме проблем — банный день.
Промокла тетредь.
Я знаю, зачем иду по земле.
Мне будет легко улетать.
Без трех минут — бал восковых фигур.
Без четверти — смерть.
С семи драных шкур — шерсти клок.
Как хочется жить? Не меньше, чем спеть,
Свяжи мою жизнь в узелок.
Холодный апрель. Горячие сны.
И вирусы новых нот в крови,
И каждая цель ближайшей войны
Смеется и жаждет любви.
Наш лечащий врач согреет солнечный шприц,
И иглы лучей опять найдут нашу кровь.
Не надо, не плачь. Сиди и смотри,
Как горлом идет любовь.
Лови ее ртом. Стаканы тесны.
Торпедный аккорд — до дна.
Рекламный плакат последней весны
Качает квадрат окна.
Дырявый висок. Слепая орда.
Пойми, никогда не поздно снимать броню.
Целую кусок трофейного льда.
Я молча идут к огню.
Мы — выродки крыс. Мы — пасынки птиц.
И каждый на треть — патрон.
Лежи и смотри, как ядерный принц
Несет свою плеть на трон.
Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть?
Ведь ты, как и я, сирота.
Ну, что ты? Смелей! Нам нужно лететь!
А ну от винта! Все от винта! *
Клинком рассекающая бровь челка. Взгляд без дна. Он смотрел на нас с фотографии на могиле. Он смотрит на нас с фотографии, стоящей на сцене, — в день его поминовения.
Концерт 20 февраля в Ленинграде, через два года после его гибели. Концерт, превратившийся в фестиваль: те, кто хотели петь в этот день, приехали из Москвы, Горького, Омска, Свердловска, Киева…
Половина сцены — ночной (или загробный) мрак черной драпировки, в котором фото с алыми цветами — как в рамке. Другая половина — небо: то рассветное, то беспредельно-голубое, то обагренное опускающимся шаром, то с нарождающимися звездами. Нет ни ударной установки, ни гор электроники. Музыка акустическая — так пел Саш Баш.
Его память пришли почтить не только друзья и знавшие его музыканты, но и те, кто просто хотел склонить голову.
Слава Задерий — без грима, без знаменитого велосипеда на спине — и Андрей Селюнин из группы НАТЕ! были тихи и печальны. Егор Летов (ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА) еще более жесток и яростен, нежели «Полковник» Алексей Хрынов. Монументальная и дикая Янка Дягилева, томящая струнами душу Инна Желанная — по-женски глубоки и богаты на чувства, но по-мужски не слезливы. АКВАРИУМ — акустическую группу N 1 — представлял ТРИЛИСТНИК (Б.Г., к сожалению, не смог приехать из Англии). Андрей Романов («Дюша»), Михаил Васильев («Фан»), Юрий Ильченко, Сергей Рыженко, Андрей Макаревич и многие другие музыканты «старой гвардии» здесь были наравне с молодыми. Читал стихи Олег Гаркуша. Уральский рок представлял Владимир Шахрин и ЧАЙ-Ф…
Много лет существует на питерской земле знаменитая котельная «Камчатка». Памяти Саши показанный фильм — без единого звука! — из хроникальных кздров «камчатской» жизни, где он жив и весел, в компании Цоя и «Африки» (Сергея Бугаева),.. и — холодный февральский день его похорон. Нынешний начальник «Камчатки» Андрей Машнин принес Саш Башу свои песни.
Необычен был Юрий Шевчук. Плачущая скрипка в руках человека в концертном фраке предварила его совершенно неожиданные лирические песни о высокой любви и весне, о красоте и счастье.
По-папиковски ** выглядел лишь «конферансье» Анатолий Гуницкий, призывавший не буйствовать, не жечь спички и т. п. Конечно, «Октябрьский» — не тот зал, где можно проводить мемориальные рок-концерты, но выбирать не приходится. Зрители же вели себя подобающим образом, не превращая мемориал в забойный сейшен, как это было 20 ноября 1988 года в Москве. Кто-то всплакнул, кто-то вспляснул, но в общем зал был сдержан и спокоен. В минуту молчания четыре тысячи человек поднялись безмолвной стеной и стояли до окончания концерта, который завершился джемовым гимном «Бей, колокол!» — торжественно-печальным, а оттого нарушившим запрет ведущего на зажигание спичек (от них ведь «зажгутся костры»).
Публика от тусовщиков с Невского до рок-элиты во главе с Артемом Троицким собралась здесь в этот вечер. Он бып благотворительным — как многое, что делается во имя настоящей музыки, настоящего творчества, настоящей памяти.
* Александр БАШЛАЧЕВ. «Все от винта!»
** См. фильм С. СОЛОВЬЕВА «АССА».