«Левое» крыло рок-клуба, помимо скандальных «Россиян», представлял «Аквариум». Поскольку это не только одна из самых значительных (наряду с «Машиной времени»), но и самых необычных и влиятельных групп в истории советского рока, о них стоит рассказать подробнее. «Аквариум» всегда представлял себя не рок-группой, а скорее чем-то вроде семьи, общины, живущей в несколько ином, отстраненном мире. Так они трактуют и свое название: вы можете их видеть, а они — вас, но у них своя, «застекленная» среда… Роль лидера в «Аквариуме» играет Борис (Боб) Гребенщиков — немного загадочный, хотя вполне милый и миролюбивый поэт-гитарист-певец, проводящий большую часть времени дома за чаем и читающий почти исключительно сказочно-фантастическую литературу (Толкиен и т. п.) и западные музыкальные журналы. Это гуру — в меру самовлюбленный, но демократичный и обладающий хорошим социальным тактом. Всеволод (Сева) Гаккель (в оригинале «фон Гаккель», как совсем недавно выяснилось), потомок одного из первых российских авиаконструкторов, играет на виолончели — он закончил когда-то музыкальную школу. Сева — один из самых светлых и безупречных людей, кого я знаю; спокойный, обезоруживающе бескорыстный с сияющими глазами и улыбкой святого. Обычно он играет очень спокойно, создавая некий гармонический фон «Аквариума». Но у меня сохранилась запись одного сумбурного концерта в Москве жарким летом 1981 года, когда в песне «Прекрасный дилетант» Гаккель сыграл такое пронизывающее, раздирающее душу соло, что озноб пробирает при одном воспоминании… Вообще это одна из самых выстраданных песен «Аквариума»:
Она боится огня, ты боишься стен,
Тени в углах, вино на столе.
Послушай, ты помнишь, зачем ты здесь?
Кого ты здесь ждал, кого ты здесь ждал?
Она плачет по ночам, ты не можешь помочь,
За каждым новым днем — новая ночь,
Ты встретил здесь тех, кто несчастней тебя —
Того ли ты ждал, того ли ты ждал?
Мы знаем новый танец, но у нас нет ног.
Мы шли на новый фильм, но кто-то вырубил ток,
Прекрасный дилетант на пути в гастроном —
Того ли ты ждал, того ли ты ждал?
И я не знал, что это моя вина —
Я просто хотел быть любим,
Я просто хотел быть любим!..
И вот тут вступает эта скрежещущая по нервам виолончель…
Андрей (Дюша) Романов — флейта и второй голос. Очень добродушный и компанейский парень, большой любитель выпить и поговорить — особенно об «Аквариуме». (Кстати, именно ему Боб посвятил песню «Мой друг музыкант», заканчивающуюся словами: «Во славу музыки — сегодня начнем с коньяка…») Дюша самый трогательный, беспомощный и в каком-то смысле самый «русский» компонент в «Аквариуме». О его происхождении и образовании (скорее всего, высшее) у меня нет ни малейших догадок, хотя мы дружим много лет. Наконец, Михаил (Фан) Васильев, бас-гитарист, перкуссионист и главный канал связи «Аквариума» с внешним миром. Он инженер-программист и единственный, кто имеет какую-то карьеру вне группы. (Все остальные работают дворниками, ночными сторожами и т. п.— их больше интересует максимум свободного времени.) Он же осуществляет все административно-финансовые функции «Аквариума» —но, кажется, не очень эффективно, если принять к сведению, что с 1972 года, когда группа начала выступать, до самого последнего времени они так и не скопили достаточного количества денег на аппаратуру и инструменты… Фан любит представлять себя реалистом и прагматиком (он член Совета рок-клуба!), но в действительности оп такой же безобидный шалопай, как и все остальные. И к этой основной четверке время от времени волной прибивало различных ударников, гитаристов и одного фаготиста.
В Ленинграде «Аквариум» не был популярен. В конце 70-х они несколько раз выступали перед «Машиной времени» в качестве «разогревающего» ансамбля, и, по словам Коли Васина, «Публика страшно томилась, ожидая, когда же это занудство наконец закончится». * Слава пришла к ним в Москве, а на берегах Невы они начали набирать очки только в 1982 году, когда к классическому квартету присоединились (на этот раз надолго) очередные рекруты — электрический гитарист Александр Ляпин и ударник Петр Трощенков. Ляпин — виртуозный блюзовый гитарист; он прошел джазовую школу, играл в профессиональных ансамблях, но был разочарован и пришел к «Аквариуму», ища выход своему незаурядному, сверхэмоциональному стилю исполнения. (Если не по звуку, то по чувству и пластичности манеры он ближе всех советских рок-гитаристов подошел к Джимми Хендриксу.) Ляпин привнес в «Аквариум» то, чего там никогда не было — мощный роковый звук и четкую технику игры. Однако его отношения с группой складывались сложно и «травматически»: с одной стороны, Боб нуждался в нем как в «солидной» опоре и средстве завоевания широкой рок-аудитории, с другой, ревновал, когда Ляпин на концертах своими пронзительными соло и героическими трюками (он играл на гитаре зубами, держа ее за спиной, вызывал оглушительный «фид-бэк» и т. п.) отодвигал лидера в тень и пожинал часть его лавров… Потом, Ляпин был «только музыкантом» и среди хитроумных мистиков «Аквариума» выглядел простачком, несколько выпадая из «отстраненного» имиджа. Он иногда обижался на высокомерное отношение к себе, но был весел, отходчив и продолжал играть, став фактически вторым по популярности членом «Аквариума» — несмотря на реальный статус «приглашенного» музыканта. Что до ударника Петра, то он был намного моложе всех остальных, играл надежно и вел себя скромно. По вечерам, если не было концертов, играл в шашлычной в составе местного оркестра.
Годом позже, к неудовольствию Фана, место бас-гитариста «Аквариума» занял Саша Титов — исключительно гибкий и мелодичный аккомпаниатор. Как и Ляпина, в объятия БГ его толкнуло полное разочарование в «профессиональном» роке. До «Аквариума» он играл в «Землянах» — и это действительно было как небо и земля… Со временем надежный и отзывчивый Титушка стал главным партнером Гребенщикова и своего рода амортизатором между разраставшимся «эго» лидера и остальными участниками группы.
С приходом этих трех ребят «Аквариум» от акустического реггей и фолк-баллад резко свернул в сторону рок—мейнстрима в диапазоне от «Роллинг Стоунз» до «Пинк Флойд» с эпизодами в стилях ска и фанк. Кульминацией новой электрической программы стали две песни, написанные под несомненным влиянием Джима Моррисона,— «Рок-н-ролл мертв (а я еще нет)» и «Мы никогда не станем старше». В последней из них есть строки:
Я не знал, что все так просто
Я даже стал другого роста,
Но в этих реках такая вода,
Что я пью, не дождавшись тоста,
Мы пили эту чистую воду,
Мы пили эту чистую воду,
И мы — никогда не станем старше!
Для многих других это мог бы быть очередной красивый, но пустой лозунг. Для «Аквариума» это правда. Благородный инфантилизм — их знак. Из-за него они страдали и благодаря ему одерживали победы; могли выглядеть наивными, мягкотелыми и «недостаточными» — и в то же время не шли на компромиссы и не продавали себя. «Чистая вода» рок-идеализма промыла «Аквариум» очень основательно. Иногда это наскучивало, даже раздражало. Хотелось действий, а не проповедей, битого стекла, а не хрусталя… Но стоило очутиться с ними за одним столом, увидеть сквозь дым сигарет эти прозрачно-детские взгляды, как злость пропадала. В конце концов кто из тех, кому сейчас за тридцать, не пил «эту чистую воду»?
Надо сказать, что и Майк играл одно время роль «попутчика» в «Аквариуме», помогая им своими корявыми гитарными соло. После московского триумфа жизнь его не могла оставаться прежней, и в начале 1981 года было объявлено о создании группы «Зоопарк». Способ создания этого коллектива вполне соответствовал индивидуальности Майка, который, отнюдь не будучи «эзотериком», является в то же время одним из самых созерцательных, ленивых и непрактичных людей своего круга. И здесь он поступил простейшим образом: не стал подбирать музыкантов, чтобы сотворить нечто стоящее, а с легким сердцем ангажировал ужасную «дворовую команду» под названием «Черный сентябрь», переименовал ее и стал во главе. Мастерства группы не очень хватало даже для его «гаражного» ритм-энд-блюза, но неотразимая ирония текстов и пикантность тем это как-то компенсировали. Членство в рок-клубе мало повлияло на дерзкую музу Майка; одним из шлягеров сезона стала, например, такая песня:
Мы познакомились с тобой
В «Сайгоне» год назад.
Твои глаза сказали «да!»
Поймав мой жадный взгляд.
Покончив с кофе, сели мы
На твой велосипед,
И, обгоняя «Жигули», поехали на флэт
На красный свет.
Я был невинен как младенец,
Скромен как монах,
Пока в ту ночь я не увидел
Страх-трах-трах в твоих глазах.
Но настоящим шоу-стоппером стало эпическое двадцатиминутное произведение из пятнадцати куплетов и с более чем пятьюдесятью персонажами под названием «Уездный город N.». Город населен историческими знаменитостями и литературными героями: диск-жокей Галилей запускает пластинку с возгласом «А все-таки она вертится!»; Ромео, проводив Джульетту из кино, спешит в публичный дом; Оскар Уайльд служит шефом полиции нравов, а Маяковский торгует на рынке морковью… Раскольников точит на улице топоры и ножницы; Бетховен — бывший король рок-н-ролла — играет в баре на разбитом пианино, а Анна Каренина томится на железнодорожном вокзале города, на который никогда не приходят поезда… Трогательная попытка одним махом разбить множество икон (кстати, в песне присутствует и торговая фирма «Иисус Христос и отец»), местами очень забавная, местами банальпая. Тем не менее одно уже упоминание знакомых, тем более одиозных, имен всегда вызывало у публики бурные ответные чувства.
Первый большой концерт «Зоопарка», как можно догадаться, прошел в Москве. Удалось договориться с администрацией и техниками «Машины времени» и одолжить их аппаратуру. От лидера группы это держалось в секрете, но он каким-то образом все же очутился в этом зале… Можно вообразить себе радость Макаревича, неожиданно обнаружившего, что Майк поет в его микрофон **.
«Новая волна» накатывала медленно, но верно. В 1982 году появились еще две интересные группы — «Кино» и «Странные игры». «Кино» — дуэт, в котором играли уже известные нам Виктор Цой (вокал, ритм-гитара) и Рыба (соло-гитара). Цой был автором всех песен, доминирующим настроением которых было одиночество и неуемная жажда общения и любви:
Дождь идет с утра —
Будет, был и есть.
И карман мой пуст,
На часах — шесть.
Папирос нет и огня нет,
И в окне знакомом
Не горит свет.
Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти…
Так же, как Майк, Цой пел о повседневной городской жизни — но под совсем иным углом зрения. У Майка нет иллюзий, зато есть здоровый цинизм; это видение взрослого человека — у него есть проблемы, но он знает им цену и даже не прочь с ними поиграть. Цой еще вчера был тинейджером, а в душе им и остался. Его мир искренен, полон смятения и довольно беззащитен. Хочется быть зрелым и саркастичным, но реальность продолжает удивлять…
Весна — я уже не грею пиво,
Весна — скоро вырастет трава,
Весна — вы посмотрите, как красиво,
Весна — где моя голова?
И в то же время:
Я не умею петь о любви,
Я не умею петь о цветах.
А если я пою, значит, я вру,
Я не верю сам, что все это так!
За стенной телевизор орет,
Как быстро пролетел этот год,
Я в прошлом точно так же сидел,
один, один, один —
В поисках сюжета для новой песни…
Борис Гребенщиков стал главным поклонником и покровителем Цоя: он говорил, что ни у кого в песнях нет столько чистоты и нежности. Так оно, похоже, и было. К тому же, отличные мелодии.
«Странные игры» сразу наделали много шума и приобрели массу поклонников — это была очень эффектная и первая в своем роде группа. Все остальные исполнители «нового рока», от «Аквариума» до «Удовлетворителей», делали ставку на тексты песен и мало заботились обо всем остальном. «Игры» первыми всерьез взялись за аранжировку и постановку шоу. Они играли настоящий «ска» и, прямо скажем, многое позаимствовали у «Мэднесс» — и музыкально, и визуально (даже выходили на сцену «гусеницей» — как «Мэднесс» на обложке первого альбома). Но вряд ли кто назвал бы их эпигонами — в музыке «Странных игр» присутствовал ощутимый этнический мелодизм, а сценическое действие было по-русски смешным. На бис обычно исполнялся такой номер: Гриша Соллогуб облачался в униформу деревенского деда, шапку-ушанку и валенки, брал в руки гармонь, и, задушевно закатив глаза, принимался наигрывать «Дым на воде» — затем присоединялись все остальные, и гимн «хард-рока» превращался в народную плясовую. Адаптированное западными попсовиками «Лебединое озеро» было отомщено.
В «Странных играх» собрались вместе очень разные и яркие типы. Лидер, Александр Давыдов ***, был загадочно-меланхоличен, два брата-гитариста Соллогубы, Гриша и Витя,— по-панковски агрессивны, клавишник Коля Гусев — язвительно-интеллигентен, саксофонист Алексей Рахов воскрешал в памяти очаровательных стиляг, а Александр Кондрашкин быстро завоевал репутацию лучшего в Ленинграде рок-ударника. К сожалению, обилие индивидуальностей не помогло в написании текстов, и «Игры» использовали стихи западных поэтов-модернистов — конечно, в русском переводе. Еще одной проблемой был вокал: в группе пели почти все, по-разному, и одинаково средне. Строго говоря, в «Странных играх» просто-напросто не было лидера, точнее, их было слишком много — и это предопределило недолговечность ансамбля. (Окончательный развал произошел в 1985-м.)
На сцене, однако, они были превосходны — комичны, анархичны и напористы. Они отталкивали друг друга от микрофонов, менялись инструментами, провоцировали публику — по весь этот балаган был отлично организован. Первые концерты «Странных игр» в Москве слегка напугали невежественную аудиторию: черные очки, галстуки, грубые манеры и один номер («Песня дадаиста») в ритме марша натолкнули некоторых на самые нехорошие подозрения…
Именно тогда в Москве произошли возмутившие всех выступления молодых фашистов (о которых знали в основном то, что они носят узкие галстуки и бреют виски), и невинный ленинградский «ска» едва не объявили их приспешниками. На всякий случай «Игры» перестали исполнять марши…
Первые два года истории рок-клуба были отмечены борьбой всяческих фракций и поисками форм существования. Консолидация наступила весной 1983 года при подготовке к 1 городскому рок-фестивалю. Из пятидесяти с лишним групп было отфильтровано четырнадцать лучших, которые и выступили в течение трех солнечных майских дней на сцене рок-клуба. Это был не только праздник, но и акт самоутверждения. На фестиваль явились искусствоведы и журналисты, «официальные» композиторы и поэты, культуртрегеры и фаны из разных городов. Из пользующейся сомнительной репутацией рок-резервации клуб в мгновение ока превратился в культурный институт. К счастью, не до конца солидный: дух «Сайгона» продолжал витать над веселой толпой, а чиновники сновали с озабоченным видом, ожидая очередного скандала.
По нашей неизживной традиции проводился конкурс. Из хороших групп не удалось наградить только ужасно сыгравший «Зоопарк». А лауреатами стали: «Странные игры», «Тамбурин» (грациозно-мелодичный фолк-рок под управлением импозантного барда Владимира Леви, в прошлом участника «Фламинго» и «Последнего шанса»), «Пикник» и «Россияне» (все — III место); «Мифы» и «Аквариум» (II место) и «Мануфактура» (I место).
«Мануфактуру» до фестиваля никто, кроме совета рок-клуба, не слышал, так что это был более чем красивый дебют. Группа, ведомая клавишником Олегом Скибой, исполняла мечтательно-романтические песни, пронизанные типично ленинградским настроением — смесью меланхолии и невроза. Фактически это была единая театрализованная программа под названием «Зал ожидания». Она открывалась картиной вокзальной суеты; солист Виктор Салтыков начал петь, лежа на скамейке, закутавшись в пальто. Затем, по ходу дела, он метался по Невскому проспекту, тосковал в освещенном торшером салоне, а в конце представления забрался по лестнице под самый потолок зала с песней про дом, построенный им на облаках… Со своим модным «новоромантическим» стилем, милыми и вполне «безопасными» текстами плюс нежным возрастом «Мануфактура» угодила всем и была признана «большой надеждой». К сожалению, первое «ударное» выступление оказалось и последним. После фестиваля они дали несколько бледных концертов (похоже, что первое место подкосило группу психологически), а летом Скиба и гитарист Дима Матковский были призваны в армию. В дальнейшем они несколько раз реконструировали «Мануфактуру», как фокусники, пытающиеся повторить однажды получившийся трюк, но без успеха. Эта группа остается редким примером «калифов на час» советского рока.
—
* Вплоть до «Панковой» стадии 1979—1980 гг. «Аквариум» играл медитативный фолк-рок со всевозможными эзотерическими влияниями.
** Антагонизм этих двух знаменитых рок-авторов нашел отражение и в «Уездном городе N.», где есть строчки:
…Это наш молодежный герой
Устроил битву с дураками,
Но дерется он с самим собой…
Это, разумеется, намек на знаменитую песню «Машины» — и ее сочинителя. К чести Макаревича надо сказать, что он не ответил на этот злой выпад.
***Давыдов умер в июне 1984-го, уже уйдя из «Странных игр».