— Для начала, каковы ваши, впечатления от фестиваля?
Берников (вокал): Нельзя говорить, что все понравилось, иначе мы бы уже свою музыку перестали играть. Если нравится, то это, в сущности, как бы себе надо брать совсем.
Семенов (клавиши): Мне все понравилось. Не понравились только отдельные группы, легче перечислить те группы, которые пролетели. Много сейчас в Ленинграде хороших групп. Даже не попавших на фестиваль. Очень многие стараются, работают, довольно хорошо играют, но немножко не в струю.
— Где приятнее играть — когда все сидят, как в ДК, или здесь?
Берников: Сочетание выступающих с публикой — это, конечно, в рок клубе в сто раз лучше.
Семенов: Однажды я выглянул в зал и ужаснулся — стоят такие и вверх на тебя смотрят.
Берников: Знаешь, как из ада просятся в рай.
Семенов: Ожидают от тебя черт знает чего, понимаешь. Как будто ты им что-то сейчас скажешь крутое-крутое. Не по себе.
Берников: Я так в сущности и не глядел на первые ряды. Меня на самом деле немножко еще знаете что круто смущало: моя шефиня с работы пришла. Я это ощущал, дрейфил. Ей пятьдесят с чем-то лет, она пришла еще с одной работницей — пронюхали. Я же там примерный мальчик.
Семенов: Ну и что она тебе сегодня на работе сказала?
Берников: Она, к счастью, на самой последней песне отсутствовала — ушла по семейным делам — но та говорит, все нормалек. «Не надо, — говорит, — было твоим компаньонам раздеваться, чтобы, так сказать, было оттенение.»
Семенов: Попробовала бы она на сцене одетой походить: там настоящий тепловой удар можно схватить.
Берников: То что фильмики снимают, вот это плохо. Ну чего они наснимают, наснимают, и все. Мешаются, бегают там, а толку-то что. Кстати неизвестно, дадут они что-нибудь послушать, пленки вообще выдают или куда они все денут? А потом, они согласия спросят у нас? Мы вот, например, уверены, что нашу запись стирать надо — только для себя оставить.
— Кто чем занимается в вашей группе?
Берников: Я хотя в коммуналке живу, но соседей у меня нету, и всю ночь на гитаре. Соседи привыкли — поначалу каждое утро встречали; «Эй ты, подонок, когда кончишь на гитаре играть?” Я вообще на гитаре не играл, только Фомин блатным голосом: «Ты не вернулась из пивбара!» Они после работы приходят, я ужин готовлю, потом поорем вместе. Я ухожу какими-то делами заниматься, он начинает на гитаре, а потом начинаем вместе импровизировать. В основном наш запас мелодических находок и музыки — вот из таких домашних гитарных сидений. Потом, когда идея обозначилась некая, концепцию выработали, на что сейчас удар делать, привлекли музыкантов. Сэм (Семенов) очень мощное начало вносит разрушительное: все не нравится буквально, все критикует. Мы Сэма пригласили на временных началах, чтобы не слишком влиял. У него группа Пчелы И Геликоптер — джазовый авангард коммерческий, где я тоже вокалирую. Мы так, на равных началах. И мы договорились: я, например, помогаю ему в любое время, когда потребуется (Фомин у него в группе тоже), а он у нас, потому что у нас клавишник ушел, не очень зря, видимо, — в Нате подался.
Название нам дал младший брат Коли Фомина — в свое время я там джазом занимался в университетской «шайбе», мы владели всей музыкой там, шизовали беспрерывно на каждом концерте, а потом Федя Фомин подошел к Коле: «Давай группу организуем.» Ну, тот говорит: «Ты сначала темы сочини,» — и тот удалился на несколько месяцев, а потом принес нам такой нью вэйв. Два года примерно мы чистый нью вэйв играли. «Мне семнадцать, тебе семнадцать , ” — страшным голосом таким пел, Федя играл тогда на басе — не очень ритмично. А теперь он ушел в армию. Поскольку это его темы, мне не очень было подручно петь; и после мы с Колей Фоминым год где-то сидели на кухне, бдели и темы приспособили, уже к моему голосу. Тексты в основном он сочиняет — все мои тексты еще не дошли до Времени Любить, они шизовые. А мелодии мы вместе с ним делаем: он сначала на гитаре что-то предлагает, я импровизирую на этом фоне. Он выбрасывает все, что ему не нравится.
У нас сейчас на точке «могучая кучка» некая. У нас там около пяти групп из одних и тех же лиц. Но каждый со своим кредо. Фомин сейчас образовал группу Маньяки, направление у них называется пост ритм-энд-блюз. И действительно суперманьяковские тексты — сексуально озабоченного мужчины.
Тропилло нас, похоже, заочно полюбил — ни разу не слышал. Видно, наша блатниковая струя на него так повлияла. Так называемый ритм-энд-блюз в русском варианте. У нас ведь видишь музыка на что ориентирована. Музыканты ритмэндблюзовые, оттуда как бы. А чтобы прицепиться к нашей почве, мы выбрали некое кредо. У нас русские корни, которые в каких-то русских народных песнях были, но абсолютно потеряны после революции. Там, сейчас хоры Пятницкого — это же вообще полная порнография. В народе то русских народных песен нет. Есть эклектические какие-нибудь дунаевские, ну вот застольные все песни — это уже, в сущности, эклектичные дела. А истинная народная музыка, в сущности, сейчас блатняк. То есть который в народе истинном поют, в любых подворотнях. Скажем, не одесский блатняк, а именно блатняк близкий. В приложении к нашей музыке это получается тоже примерно рит-энд-блюз.
— Как же вы в связи с этим относитесь к таким групкам, как Ноль и Дети — баян и балалайки?
Берников: Ну, это общее направление в рок клубе выработалось полгода назад и уже четко определялось — абсолютно а ля русь. Буквально все группы ухватились. Кинчев поет беспрерывно на концертах «Черный ворон», Гребенщиков беспрерывно тоже «Черный ворон» исполняет где ни попадя. Семенов на своем концерте «а ля русь» тоже вставил. Свинья тоже «Ой мороз». То есть это все четко — за русские корни, потому что, очевидно, все пронюхали, что для продвижения — может быть, на запад или не знаю куда — надо именно свое выхватывать.
Семенов: В принципе, в русских условиях, не имея много денег на хорошие инструменты, имитирующие хорошие звуки, приходится им выбирать из более или менее дешевых способов. И это, кстати говоря, путь ничем не хуже, чем на западе. Возможно, на западе подхватят эту идею.
— Как вы думаете, на западе будет хоть сколько-нибудь интересно то, что…
Берников: Я думаю, что с русскими корнями стопроцентно. Березка вышла и давай под хард играть. Тоже канает. У нас, в сущности, так оно и есть сейчас.
Семенов: Конъюктурно — это интересно в любом случае, даже если это не музыкально. Представь: если б приехали какие-нибудь металисты из Китая — мы бы все пошли, верно?
Берников: Остальные группы — они, в сущности, по западным меркам играют — произошло сведение баса с барабанами. Основной недостаток группы здесь. И неизвестно, откуда у них там на западе быстро профессионализм набирают: то ли они больше играют, то ли с хорошими людьми сразу встречаются. Здесь, в общем, заварилась тусовка хорошо, основательно. Только я не знаю, что с рок клубом будет: фестиваль-то, в сущности, уже немыслимое явление. На неделю затянулось — это прогрессия геометрическая. В прошлом году пять дней было, а сейчас уже около сорока команд. На следующий год двести будет, либо вообще ничего. На много кланов и партий развалится.
— У вас бывает желание слушать советскую музыку?
Берников: Ну конечно, что ты? Да масса тут интересного.
— Я имею в виду в записи.
Берников: В записи пожалуй, нет. Разве что джаз, там самобытные явления уж точно есть.
— А из западной музыки что нравится?
Берников: Ну, там куча всего. Все старые ритм-энд-блюзовики, цеппелины, дип перплы и прочие. Из новых в свое время Полис полюбил, потом с Паблик Имэда заторчал. Пронзительный вокал — это все-таки сильное явление. Кстати, вот из-за чего-весь наш рок какой-то неполноценный — настоящего вокала очень мало. Один имаж, эпатаж и все… и очень много декламаторов.
— Как ты пришел к такому имэджу?
Берников: Я? Пожалуй, от страха. Не знал, что делать.
— В этом есть какое-то продолжение Джеггера?
Берников: Есть, конечно. Видишь, наверное, каждый берет все-таки то, что ему близко именно по вокальным данным. Например, я по высоким даже очень здорово могу иногда походить на Планта, много у нас в свое время было цеппелиновских тем. Может быть, от внутреннего состояния зависит: если голос, скажем, похож на того-то и того- то, то уже движения, значит, даже не глядя. И если проскальзывают нотки Джэггера, то это значит, и по имэджу что-то близкое.
Ритм-энд-блюз дает большой простор не только для музыкальных и вокальных дел. Там и для имэджа до фига места.
С. Чернов
В. Андреев
