Вслед за трагическим известием о гибели Виктора Цоя пришла весть о смерти лидера одесской группы «Бастион» Игоря Ганькевича. Все одесситы. — крутейшие романтики. Каждый биндюжник там обязательно король, а каждый король — биндюжник. Игорь Ганькевич (по-простому — Ганя) — самый известный одесский рокер нашего времени — работал в порту грузчиком. И однажды груз, который он взвалил себе на плечи, оказался слишком тяжелым, и его сердце не выдержало, и он умер, как умирают одесские короли…
К тому времени я не видел Ганю уже больше года и с нетерпением ждал отпуска в надежде приехать в Одессу и обнять милого друга, как постфактом уже пришло сообщение о его гибели. И обнимемся, значит, мы с ним теперь только Там, т.е. Не-здесь. И пока я достал из своего архива мой старый рассказ о «Бастионе», опубликованный уже с кайфом в паре изданий, но лучше, чем тогда, я о нем уже не напишу, да пяток фотографий — все, что у меня осталось материального о «Бастионе», который погиб, но не сдался… (Одно зашифрованное в рассказе имя можно уже раскрыть: Гусар — это бывший басист «Бастиона» Сергей Рого- вец).
Редактор
Молдаванка — это одесский район. Раньше тут была самая окраина, ее заселяли биндюжники, бандиты, проститутки. Сейчас — это почти центр Одессы, и на «Мясоедовской все давно спокойно, там ходят граждане весьма достойно». Мясоедовская — это молдаванская улица, на которой живет Игорь Ганькевич — гитарист и автор песен знаменитой одесской группы «Бастион». Здесь же неподалеку живут и другие участники команды. Поэтому их группу натурально называют «бандой с Молдаванки». Впрочем, название они имеют даже тройное — «Бастион-Бенцион-Беня Крик» — в честь легендарного предводителя молдаванских молодцов Бени Крика. Дом Бени тоже рядом, на Костецкой. Маленький по нынешним небоскребным временам, двухэтажный, — он цел. И в нем живут люди. Правда, улица называется сейчас по-другому, но нового названия никто не помнит, даже таксисты, так как неприлично переименовывать улицы, о которых сложены легенды и поются песни.
Я знаю историю «Бастиона». Мне ее рассказал Гусар, басист группы и еще школьный приятель Ганькевича. Гусаром его прозвали за крутые усы, за волосы, просвечивающие сквозь рубашку, за постоянную готовность на любые авантюры. Эта история о том, как «Бастион» бросил играть всякую дребедень и заиграл настоящий рок.
Случилось, что у Ганькевича заболел его маленький сын. Стояла терпкая одесская ночь. Гремели дискотеки, кофе лился на брюки и платья, танцующие женщины подставляли свои голодные тела огням светомузыки. Дежурные, оставшиеся в больнице, считали себя неудачниками. Хорошие врачи себя неудачниками не считают. Поэтому диагнозы ставили врачи так себе, и эти диагнозы противоречили друг другу. Мальчик умирал. Его мать лежала рядом без чувств. Тогда Ганя пошел бить больничные окна. Осколки разлетелись, как фейерверк над Ришельевской набережной, а Ганя все бил и бил. И кричал, чтобы вызвали, наконец, хорошего врача.
…Врача вызвали. И мальчика спасли. Но «Бастион», прежний «Бастион», умер. Иллюзорная патетика развалилась, как дряхлая истлевшая сараюшка. От одного прикосновения. А что осталось? Юмор! Едва не случившееся несчастье вывело Ганю на орбиту юмора. Талантливому человеку несчастье или неудачная любовь могут послужить толчком для перехода в новое качество. Человек ходит сам не свой, и какие мысли приходят ему в голову, известно одному Богу (или дьяволу). Но когда он снова возвращается в себя, оказывается, что с ним произошли многие изменения.
Вот и Ганя, тщательно осмотрев себя, находит, что он сильно изменился. Несмотря на охватившее его удивление, он принимает эти перемены, как должное, и новая программа «Бастиона» получает название «Ремонт слуховых аппаратов». Ганя слышит мириады звуков, видит необыкновенные вещи. Что он живет в рок-тусовке, что она не похожа на окружающих, но что в ней все вместе: «Продам рояль — его не жаль, куплю гитару и педаль. И заиграю, как я понимаю…». Еще Ганя видит, что рок-тусовка возникла не на пустом месте, он находит нить, связывающую времена: «Я старый, старый, старый добрый рокер. Мой прадед был в «Гамбринусе» тапер…». И новый опыт и новые ощущения Гани постепенно превращаются в рассказы об одесских рок-музыкантах.
Вот такую историю рассказал мне Гусар. Солнце тем временем упало в море где-то за 16-й станцией Большого Фонтана. Неизвестно как сейчас называющаяся Костецкая, Мясоедовская, Дальницкая погрузились в сумеречную прохладу, и мы с Гусаром отправились пешком на Дерибасов- скую выпить по чашке кофе в шантане. Что-что, а кофе в Одессе отменный.