Наступили сумерки. Похолодало. На траве выступила роса. Искрясь в последних лучах закатного солнца, ее крупные капли заблестели каким-то волшебным светом. И, несмотря на этот сумеречный холод, на душе почему-то становилось все теплее и радостнее. Где- то вдалеке послышалось ангельское пение свиристели. Оно мелодично перекликалось с журчанием реки и находящейся поодаль леса заброшенной мельницы.
Встрепенулся ветерок. Шелестя листвой и играя обветшалой дранкой на крыше, он обласкал и мое лицо. На душе, также как и вокруг, было спокойно и свежо. Да, именно свежо от испытанного мною вдруг нового, незнакомого чувства восхищения этой привычной, виданной много раз и прежде картиной, этой вечерней красотой. Ветерок пробежал по темному саду и так же внезапно стих. Спокойствие и умиротворение воцарились снова, эта тишина целительным бальзамом растеклась по моей мятущейся душе. В голове появилась неожиданная и странная мысль, что все это уже было со мною раньше Где была я, и где была вся эта красота, так властно творящая сейчас это необычайное спокойствие в моей душе. Наконец вернулся Большой Брат. Мы разожгли костер. Пламя разгоралось все ярче и ярче, весело трещали ветки. Языки пламени засверкали в ночи. Внезапно рядом зашелестела трава. Мы замерли. Раздвинулись кустики репейника, и из глубины зарослей выглянули два глаза-уголька, появился маленький черный носик, а потом показалось и все существо. К костру подкрался ежик, маленький с серокоричневыми иголками. Мы напоили его теплым молоком и долго смотрели, что же он будет делать дальше… Время шло. Ежик ушел. Костер медленно угасал. Уже совсем стемнело, в глубине леса оглушительно послышалось стрекотание кузнечиков, потянуло домой, ко сну. А какой удивительный был вечер!
Кира Сергеева
