— Плевать я на тебя хочу, — спокойно сказал Передонов.
— А вот и не проплюнешь-!
— А вот и проплюну, — сказал Передонов. Встал и тупо и равнодушно плюнул ей в лицо.
/Ф.СоллогуБ.»Мелкий Бес»/
Мне нравится время, в которое я живу, ей Богу! Мне нравятся люди, которые живут рядом вместе со мной. Я смотрю в голубой экран своего ящика и диву даюсь — до чего они там додумались, воже ты мой! А ведь было время! Я смотрю «Взгляд» и вижу в нем ТЕЛЕВИЗОР, молотящий под ДЮРАН-ДЮРАН. Вернувшихся и невернувшихся властителей умов времени, когда я любил не работать, курил втихаря травку и свято верил в коммунизм. Потом был Рок. Он влез, протиснулся и остался. Казалось, навсегда. Казалось… Часто, видя что-то, кажется, имеющее к нам непосредственное отношение, мы думаем, что это надолго, но проходит время, и этого «чего-то» уже нет, — только пар над самоваром. Так же и рок — он был. Он казался вечен-. А теперь., что мы видим теперь! Петр умер, да здравствуют.Братья Лаптевы! Рока нет — все, что мы слышим — зто кремированные трупы. Они уже не воняют — это не падаль, а мумии. Ну, может быть (тут мне захотелось встать в красивую позу, руки в карманы, эдак независимо, гордо голову поднять и дать копоти в таком плане), кое-что и осталось, но это только то, что не попало под нож. Все было куплено еще тогда, когда продаваться не собиралось. Географическое положение подвело. Мессия оказался хитрым французом с признаками хронического алкоголизма. Рыва, плавающая Быстрее всех — камБалой; она сплавала, куда ей надо, и теперь лежит спокойно на дне Финского залива и в ус не дует. Ей хочется только творить, так сказать. Остальные творят тоже. Остальные Болеют. Остальные отвязываются кто как может, пьют, гудят, трубят черт-те знает что. Пророки завыли, куда идти.
Они сбились с пути и теперь делают вид. Это не так просто, ибо, поистине, — тяжка обуза северного снова. Могу я хоть раз в жизни на что—нивудь отвязаться. Могу я хоть раз в жизни.. Тем Более, как оказалось, нас подставили. Господа, нас подставили!
Любимый город члена общества «Память” дальше торговых рядов не пошел, ему остались вареные лавры Эйзенштейна и роли второсортных торговцев наркотиками. В обаятельной и умной физиономии отца родного никто так и не смог разглядеть зловещую харю ловца человеческих душ (вы только вспомните!). Далее: свихнувшийся в ходе событий мирового значения от абсолютной иллюзии свободы Центр нашей Великой Родины с удивлением обнаружил, что и на Урале живут люди, которые знают, что такое «драйв», и что там вообще кто-то живет. Развитая параличом столичная культура, отвесив слюнявые вставные челюсти виновника застоя, открыла для себя новую точку на карте — населенный пункт, запечатлевший на скрижалях андерграунда имя политического пройдохи и его деревянных ребят, и вместе с отчаянными любителями пикантного грузинского напитка на -Ф, выла сделана попытка в духе Жюля Верна с экзотическим блюдом из моллюска. Но увлечение английскими детективами сгубило город с гордым именем цареубийцы. Женщина в Белом под флагом своей впавшей в графоманство создательницы пусть даже и котируется еще на панелях столичных конкурсов, но увы — и вас, красавица, и вас коснется тленье, и вы сгниете до костей.
На этом вы все и закончилось, но пресловутое чувство ритма обнаружилось и там, где, как думают аборигены многочисленных родин наших Беглых пророков, чудом спасшихся от Беспощадного Красного колеса, круглый год ходят в валенках, и гремят кандалами (см. выше — чувство ритма). Региональный центр — оплот потомков легендарного Ермака — выкинул черное знамя лионских ткачей, взмахнул, как саблей, фаллосом российской культуры, доказав на первых порах, что через мост, на котором столько лет месятся Доеро и Зло, можно проникнуть в об’ятья родственника одного из наиболее честных соратников популярного героя литературных шедевров гениального народного пиита т.Стальского. Потом, чуть северней, какой-то дохлый Брат саксофониста убил в себе государство, резанув себя по голому Брюху горлышком разбитой Бутылки, и доказал, что теперь можно спокойно насрать на бюст мальчика из Симвирска, которого мы все очень любим. Мы послушали и согласились. ..’Ну вот, собственно, и все. У меня остались только три точки на карте СССР. Моя озлобленная муза волокет меня по неов’ятным просторам отечества, и я ничего не могу с этим поделать. А ведь я когда-то писал тексты для одной, интересной с моей точки зрения, команды, группы, труппы, тирлимвомвуппы. . Вперед, моя летучая подруга, нас ждут великие дела. Уже не важно то, что было вчера. Форма, потеряв содержание, разваливается на куски, семантика обречена, музыка уже не возвышает, как прежде, а возбуждает, ибо завыла о главном. . о Боге. Летим, следующая остановка в городе—герое, в городе, запечатлевшем на славных страницах нашей истории много того, о чем мы не подозревали, пока нам не открыл глаза на процесс большого перегиба один великий русский патриот из штата Вермонт — или Вермут. А поскольку данный город является драной дырой в скудном интеллекте вашего покорного слуги, и он только вскользь может поставить диагноз, то при синдроме антициклона доктора Бесполезны, и эпидемия идет на восток (см.Миссия в Кабуле). Нам остается отправиться вниз по вертикали.
Большая деревня, названная городом только по ошибке. Вряд ли привлечет наше внимание. Избыток металлизма и сталинизма не делает полет мысли местных рокеров более легким. И последняя точка на карте нашего маршрута. Господи, спаси мою грешную душу! Восемьдесят четвертый год был предвестником грядущего вородина, увенчавшего недолгим успехом претензии на «у нас есть тоже (то же)!». Тогда стало ясно, что мы не дерьмо для удобрения почвы: мы — та самая почва под толстым слоем дерьма. Каждую минуту ждали — что-то должно прорасти. И зачатки дальневосточной заразы не заставили севя долго ждать, они медленно прорастали на свет и наконец распахнулись первым листом самиздатоеского детища. Как показало время: все рок-движение нашей, заплывшей как раковой опухолью густым туманом, родины, явилось иллюстрированным приложением к последующим номерам печатного органа. Бородино кончилось, трупы убрали, плац подмели; на месте Боевых редутов установили лотки и стали торговать. Президентский кортеж свернул на экономическую колею Владивосток—Ленинград, но этим дело не закончилось. Стоп-кадр!
ВОТ В ТАКОМ СОСТОЯНИИ город моряков, рыбаков и кооператоров находится до сих пор. Это не ситуация — это карма.
Все хотели и никто не смог. Но самое странное, пожалуй, то, что здесь ничего не вымерло. Стабильность нашего зачаточного состояния поражает своей грандиозностью, это сон великана, который вдруг перестал расти, а вез этого ему не проснуться никак. Где-то все умирает, где-то уже умерло, а у нас, как говорится, все, чем мы располагаем. Наверное, мы опоздали.
НА ЭТОЙ ГАЛЕРЕ МЕСТ НЕТ! Любимый город может спать спокойно. Бум кончился, а наши мальчики только встали на четвереньки.
Они встанут на ноги, когда рок Будет как джаз. Рок лучше переваривается, и поэтому: одна пища для любителей голубых экранов, другая для. тех, кто не спит, третья для оставшихся в живых. Но это не то, что осталось — это то, что как джаз. Вы меня поняли…
РОК. Наступает время смазливых мальчиков с хорошо смазанными тазо-ведренными суставами. Они Будут петь о несчастной любви и о счастливой тоже Будут петь. Боль, Вера, Жертва, поставленные на конвейер (с требованиями рынка надо считаться), станут неконкурентоспособными, но некоторое время еще Будут котироваться среди немногих, все еще не верящих, что их можно обмануть. Это не будет обманом в чистом виде. Даже те, от кого Будет исходить эта нивелированная, пока только в концепции, в ее социально-моральном аспекте. Идея сопротивления давлению, Будут искренне верить в свою непорочность. У нас тоже это Будет, может быть, уже началось, но никто кроме нас этого не увидит. Географическое положение подведет. Даже в этом, характерном лишь для глухомани, крае уже есть свои специфические черты. Что не нормально для них, нормально для нас. Вы можете севе представить в одной связке, к примеру, Фрэнка Заппу и Майкла Джексона — может быть, не совсем удачный пример — Летова и, допустим, Катю Суржикову. У нас вы можете это увидеть — если не видели, сходите на ДЕКАДУ’90, там вам все покажут и об'» яснят. Детище кота Леопольда доказывает, что время пророков кончилось даже у нас. У нас — еще не успев начаться. Флаг вам в руки, дорогие мои. Флаг вам в руки.. Посему заканчиваю, пребывая в тяжком расположении духа и в смешанном чувстве надежды и скепсиса.
Привет Дерсу Узале. Над Москвой Безоблачное неБо.