Усталый после трудового дня, вы медленно идете по улице. Мысль работает вяло: скорей бы оказаться дома. Внезапно слышатся звуки бодрого марша — играет духовой оркестр. Какая-то новая сила мгновенно подхватывает вас, напружинивает мышцы, ноги начинают шагать быстрее в темпе марша. В мыслях рождаются новые смелые желания. Усталости как не было; хочется идти и идти за оркестром в неоглядную светлую даль…
Текст, стилистика, орфография и фактические ошибки принадлежат Антонине Александровне Дорониной, зав. кафедрой педагогики Рязанского пединститута, и заимствованы из ее книги «О настоящей красоте» (беседы с членами бригад коммунистического труда), Рязанское книжное издательство, 1960. Из сего труда ударницы и стахановцы могли узнать, в чем красота человека, ка- ковз культура поведения советского человека, о хорошем и дурном вкусе, о любви и браке, об умении смотреть произведения живописи и слушать музыку.
„Представители господствующих классов стремились отмежеваться от народной музыки, использовать музыку для украшения своего быта, превратить ее в развлекательное средство, в «искусство для искусства».
…На Западе борьбу за идейность и народность в музыке вели великие композиторы Моцарт. Бетховен. Шуберт, Лист, Григ и десятки других.
…В США. этой цитадели империализма, музыка постепенно стала терять свой национальный колорит и демократический характер, вырождаться в безыдейные и антихудожественные произведения. Возникает джазовый ансамбль первоначально как легкая развлекательная музыка. Но постепенно разрушается мелодия, гармония, заменяясь беспорядочным
нагромождением звуков, хохотом саксофона, грохотом ударных инструментов.
То же случилось и с танцами. Изобретатель рок-н-ролла Эре ли Пресли вместо грациозных и осмысленных танцевальных движений ввел в моду судорожные, беспорядочные, неэстетические кривляния, именуемые «современными танцами». В начале 50-х годов увлечение западной молодежи джазовой музыкой и рок-н-роллом приняло угрожающие размеры…
Побывали наши журналисты и в варьете, где огромная афиша возвещала: «Король Нью-Йорка Биль Халей у нас». За вход — 150 песо с каждого. Ресторан специально декорирован. Полутемно. Стены, расписанные в стиле обезьяньих чудачеств, освещены разноцветными прожекторами. С резким хлопком раздвинулся занавес. Восьмерка молодых людей начала «гарантированную» гастроль.
«…Биль Халей, двадцати- летний, располневший юноша с зализанным пробором, будто поставил себе целью убить всякое уважение к джазу. Он носился по сцене с гитарой, усиленной электрофоном, орал, дергался, падал, закатывал глаза, и тогда валились на пол его компаньоны, подбрасывая ногами виолончель, барабан, стулья, друг друга и вообще все что попадалось. Рев инструментов смешивался с криками психопатических девиц. Они тоже дергались на стульях, глотали коньяк и виски, крутили бедрами и задирали ноги»
…А ведь кое-кто из нашей молодежи тянется к такого рода «искусству», к такой «музыке», к таким «танцам»… НАШЕЙ МОЛОДЕЖИ В СВОИХ СУЖДЕНИЯХ ОБ ИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННОМ УРОВНЕ МУЗЫКАЛЬНОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ СЛЕДУЕТ РУКОВОДСТВОВАТЬСЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯМИ, ДАННЫМИ ЦК ПАРТИИ.