Собрались тут, как а понял, любители,
В не святой — на полчаса — но обители.
Если душно — поменяемся душами,
Посидим да помолчим, да послушаем,
Посидим да попоем, чтобы стекла прочь
На излом паутиной — доступ воздуху,
Чтоб осколками песнею славною
Прозвенели рок-н-ролльной заздравною…
С самого начала это было не то. Хотя бардаком у нас (Никого не удивишь, более того — асе фестивали (только последняя Рок-Азия» была исключением) в той или иной степени — бардак, и прошлая «Аврора» была ярким тому подтверждением, и все же… Н&сколыко ностальгическим теплом веяло от воспоминания о той, прошлой «Авроре» — с ее вытоптанными музейной ценности лугами, невообразимой площадкой, дичайшим расселением участков, бесконечными перетасовками в расписании и общей неразберихой во всем — (настолько раздраженно и зло говорили об этом, втором «аврорском» фесте. И дело не в быте — хотя было на .что пожаловаться: к отсутствию расписания и вообще связной информации добавилось отсутствие еды (или организаторы всерьез решили, что рок-н-ролльная братия в состоянии три дня питаться исключительно спиртным и (рублевыми коктейльчиками?), автобусов и прочая, и прочая, — (но в конце концов, на прошлом фесте тоже со всем этим было не густо, да и вообще все мы — народ неприхотливый. Дружно жаловались на другое: отсутствие какой бы то ни было человечности. Как справедливо заметил невесть как оказавшийся тут Липницкий, если фестиваль организован был для телевидения — так на хрен было звать кого-то еще? Благим остров имел свои минусы и неудобства, но как же там было хорошо, по сравнению с до омерзения ПРИЛИЧНЬИМ Дворцом молодежи, и как вольготно и празднично было на Масляном лугу, где можно было по вкусу выбирать себе и место, и способ, и порядок слушания музыки, по сравнению же с душным, прокуренным, битком набитым залом, куда если уж пробрался и где-то ухитрился сесть — сиди и терпи наезжающий на уши звук от ,начала и до конца, а уж чтоб выбраться — не моги, убьют! ,И уж если рок-н-ролл — это свобода, то свобода — это не именные проходки для одних и некоторое количество билетов для других (которых все-гаки больше), и если рок-н-ролл — это бескорыстие, то бескорыстие — это не ситуация, когда деаочку-журналистку сначала, специально приглашают из Ташкента, а потом объясняют, что она приехала как бы за свой счет и уезжать придется, вроде, за него же. Она бы, конечно, и приехала, и уехала, но зачем же так-то? Понятно (разве ж нет?) желание организаторов не повторять прошлогодних убытков, но если столь же понятно, что проведение некоммерческого по сути фестиваля — занятие по определению не прибыльное, так стоит ли нагонять израсходованное любой ценой? Нет, слава всем им, кто взялся за хорошее в сущности дело — вывезти «в свет» и показать всем (если учесть телевидение — очень многим всем) молодые и талантливые, но неизвестные, непризнанные и неденежные периферийные группы, и фестиваль организовать — наверное, откуда мне знать, — адова работа… И все же, все же, все же… (Может, не стоит приключение, авантюру превращать в («галочное» мероприятие? Может, именно от этого и сдох торжественно и мирно ежегодный рок-клубовский фестиваль под облегченные вздохи «и слава Богу!»?
В общем, послушав раздраженные реплики журналистской братии, помучившись три дня головной болью от звука, дыма и давки повздыхав о чистом воздухе, солнышке и хорошем звуке прошлого незабвенного феста, я без особого напряжения пришла к выводу, что фестиваль провалился, и ни единого хорошего слова в самиздатовской и всякой (разной прочей прессе о нем никто не напишет.
II.
Взять, к примеру, Запад — кошелек, смерть,
Взять, к примеру. Восток — горный воздух, жизнь,
Взять, к примеру, нас — я хочу здесь петь
И чего хочу — я могу хотеть.
А ходить по краю — не страшно ли?
А вокруг все святые — да вот беда:
На дерьме наша святость заквашена,
Да и спирт не спирт —- а (живая вода…
Однако — боже ж мой — была ведь и музыка? Фиг с ней, с организацией, не за ней же ходили три дня, как на работу, — за музыкой, или нет? Честное слово. Конечно, (лучше услышать не десять групп подряд с тремя песнями у каждой, а наоборот, в сочетании три—десять, но с другой стороны, группы-то разные, и у одной и десять песен мало покажется, а другую послушаешь пару минут — и бежать хочется без оглядки. Вон, Стинг, говорят, каждую присланную фонограмму (а в них, думается, у него недостатка нет) слушает двадцать секунд: понравится — дальше слушает, нет — ну что же… Ну, Сытенков с Житинским да с Бурлакой — не Стинги, но кое-что отловили кайфовое и дали послушать широким — в меру вместимости зала (кто знает, что там будет с ТВ?) слоям различных масс. Массы же, как им и положено, оказались не шибко сознательными, новые веяния в русском роке воспринимать особо не рвались, на дневные концерты — где происходило, по моим наблюдениям, самое любопытное — не ломились, зато всеми правдами и неправдами лезли на вечерние, где им были обещаны Оно так и не показаны) НАСТЯ, АУКЦЫОН и вожделенный НАУ. А зря. Впрочем, замещавшие отсутствующих, равно как и заявленные и оправдавшие корифеи были на высоте — особливо это касается НОЛЯ (три песни из четырех новые или почти новые, ровно и хорошо, без юного драйва, но с удивляющей мудростью), ВЫХОДА (Сипя сделал новые аранжировки — с аккордеоном, флейтой и Ваней Воропаевым — своих старых-старых песен) и, пожалуй, КРБМАТОРИЯ — хотя, на мой взгляд, группа эта совершенно не качовая (каковой сделало ее тотальное бисирование на всех песнях), а камерная, тонкая, почти интимная и (восхитительно непрофессиональная, которую лучше-всего либо тихо слушать дома — благо, пластинка или пленка у каждого почти есть, — либо петь самому в меру умения. Вы представляете «Безобразную Эльзу» в виде гимна подрастающего поколения? А «Мусорный ветер»? Правильно, я тоже не представляю, однако видела танцующих под эти песни юных девочек и мерно хлопающую в ладоши толпу. Грустно и жутковато… А ведь на дневном концерте грушу НЕОРЕТРО — лучшую, говорят, в окрестностях Петрозаводска, с той же скрипкой, абсолютной беззлобностью и романтичностью и красивой тонкой музыкой — сопровождали жиденькие хлопочки успевших прийти и врубиться… Стра-анные бывают вкусы у людей, разные и непонятные — вот второй раз слышала ОБЛАЧНЫЙ КРАЙ, и это было еще хуже, чем в первый, на мемориале Ордановского — и совершенно искренне не поняла, почему им хоть кто-то аплодировал? Магия былой славы’, гипноз знаменитой Гурьевской статьи про Подольск? Небезызвестный Миша Шишков спросил у меня: («Ну, как тебе эта мертвая легенда?» -и мне осталась только пожать плечами, ибо в вопросе был ответ, а на сцене — кабак.
Однако в двух случаях единодушие зала порадовало. Первый раз — когда, предваряемый репликой Бурлаки о Череповце и СьШБаше вышел на сцену некто А. Соловьев и под чистейшую, аккуратнейшую фанеру завыл что-то про несчастную ВИАшную любовь — вот тут гнев народный, подогретый гипнотическим словом «Череповец», излился справедливо и вполне конкретно — киданием на сцену всякого барахла. Я вот только одного не пойму — неужели у этого подарка спонсорирующего сталепрокатного завода и благодарствия залу были тоже «фанерные»? А второй раз — когда на сцене были РАЗНЫЕ ЛЮДИ, горечь с гордостью, потому что не было — будет ли? — с ними Чернецкого, но был Чиж, который (а я его видела и слышала год назад на Харьковском блюзовом) колоссально вырос как вокалист, который не может не понимать, что за ним ВСЕГДА будет тень Чернецкого и с достоинством и твердостью несет на себе этот груз, и поет песни, свои и Сашкины, немодно-социальные, но яростные и честные, и зал едино и благодарно орал и аплодировал, и это, наверно, было лучшее выступление фестиваля — тем более, они играли дважды…
А Питер по-прежнему кажется болотом. Вот были динозавры, потом первая волна, потом вторая, потом третья— АКВАРИУМ — АЛИСА — ТЕЛЕВИЗОР — НОЛЬ ——
Ну? То есть есть кто-то там, вроде молодые, вроде заводные, вроде и не без таланта, а — ау, питерский рок! Из тех, кто выступил на фесте, зацепили только «КАМИКАДЗЕ, — если их кто раскрутит, должны задать перцу — молодые, злые, напористые, хотя и похожие, похожие-таки на кого-то. И еще ДВА САМОЛЕТА — пофигистская такая группа, им и раскрутки не надо, само получается, и поют не по-людски, на суахильском, вроде бы, диалекте, и играют-то немодный уже давно и надолго реггей — а (вот, пожалуйста, здорово). Даже не верится, что питерские, хотя кому ж, как не питерцам, реггей играть, с другой-то стороны?
Выходит, прав чуть-чуть презираемый всеми эстет Тёма Троицкий, что (рок теперь жив только там, где-то в Сибири и на, Дальнем Востоке? Потому как если и было кого по-настоящему и всерьез слушать, так именно их, зауральцав и дальше, пока в море свалишься, начиная с околочелябинского РЕЗИНОВОГО ДЕДУШКИ — чистой воды ЧАЙФ, только помоложе и понаглее, и, чтоб не соврать, подрайвовее на порядок — и кончая «магаданским (блоком», где что ни группа, как выясняется, то (класс. Ладно, к ВОСТОЧНОМУ СИНДРОМУ мы уже тут маленько привыкли, чего от них ждать, потихоньку умеем прикинуть — а вот КОНЕЦ, ОВЕТА(!!)… а вот МИССИЯ: АНТИЦИКАОН(Н). Последним, правда, здорово подгадил перманентно дерьмовый звук, через который им так и не удалось пробиться. Вот только вопросец: что они там, в Магадане, поголовно все поехали на КИНГ КРИМСОН. или как?
Зато приятно было узнать, что кондовая Сибирь — это не только яростный панк (хотя ПУТПЙ — оно, конечно…). но и многое другое, скажем, непостижимые томские БУДИМ ЛЕПРОЗОРИЯ — черт знает, что такое, а не группа, вот лезу в записную книжку за определением, и нахожу: «Флейты, труба, балахон с ушами, драйв — во!» А что скажешь? За-ме-чателыно — то ли стёбом, то ли профессионализмом, то ли текстами, то ли музыкой, — и берет на всю оставшуюся жизнь.
А еще было новосибирское НЕБЕСНОЕ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО, очень хардовое, очень серьезное, очень истовое, очень похожее на ранние электрические записи Юры Наумова — что, не переедь он в Питер, было бы так же? но это не в обиду, просто Новосибирск для Питера — это КАЛИНОВ МОСТ и Наумов, а незкспортный , не-бонджовский хард у нас так давно уже не играют, что и сравнить-то не с чем. Хотя, может, и сравнивать не надо, если просто нравится? Точно так же не люблю ведь холодную, отстраненную, рассудочную «киевскую школу», а понравилась вдруг ИВАНОВА ОСЬ — впрочем, они и не похожи на только что сформулированное, тут все живое, скоморошное, однако тонко замешанное на психоделике — скажете, не бывает? У нас все бывает.
III.
Пооледний концерт последнего дня был вершиной беспредела, и достойно завершило его выступление группы КУ-КУ, харьковской по происхождению, которая долго и безуспешно дозванивалась из Киева, куда ее забросила судьбина, в оргкомитет с предложением прилететь и выступить, а ее долго и безуспешно отговаривали, ссылаясь на нехватку времени — и все-таки группа КУ-КУ на свой страх и риск сорвалась, прилетела, доехала, вышла на сцену, подключилась… и тут вырубили электричество, потому что был уже первый час ночи и фестиваль, по мнению организаторов и администрации, как бы уже закончился! Вот на этом символическом для «Рождественских концертов «Авроры» моменте очень хотелось закончить, если бы не одно:
Я ехала домой в полупустом ночном метро, измученная и отупевшая после трехдневного безобразия, и от нечего делать читала оказавшуюся с собой газету «Смена». Карточки, зима, Горбачев, Ельцин, республики, суверенитеты. Молдавия, Латвия, посылки из (Гамбурга, Саддам Хусейн, наконец… Господи, Господа, схватилась за голову я. а мыто, мы-то что? И вспомнила: Житинский основывает свое рок-издательство, у Бурлаки — «Мелодия» и все такое, у Сытенкова — его студия «Инди», кто-то журналы выпускает, кто-то газеты собирается новые делать, в Киеве в марте фестиваль… Ну страна же, елки-палки, катится к чертовой матери, а мы будто с другой планеты какие- то — фестивали там, газеты… Ктото определенно сошел с ума, подумала я, или они, или мы. И — показалось, что они. Показалось, что единственное настоящее, с которым стоит возиться, носиться и зарабатывать себе язву и головную боль — это вот эта наша жизнь, этот вот бардачный рок-н-ролл, эти вот фестивали, которые каждый делает, как (может, музыка, которую каждый, как может, играет — и еще: пока мы занимаемся этим, может, мы и выживаем? Пока не обращаем внимания на эту другую (реальность, которая со всех сторон жмет и давит, а изо всех сил раздвигаем голыми руками свою?
О, Чак Берри — крысы разбегаются,
О, Роберт Фрип — люди собираются,
О, Дженис Джоплин — очень похоже,
Что во имя тебя мы все же продолжим
Это гиблое дело — рок-н-ролл…
Е. БОРИСОВА.
Ленинград — специально для «ЭНска».
PS. В статье использован текст таганрогской группы ПЛОЩАДЬ СОГЛАСИЯ, не принимавшей участия в фестивале.