Мы заканчиваем публикацию статьи В. Развалова «Штрихи к портрету русского рока». Начало смотри в № 8.
Ярким примером реализации описанной в части I ситуации является так называемое «дело Кинчева» (см. таллиннскую рок-газету «333» № 1, статья А. Гуницкого «Дело Кинчева», где обсуждаемый аспект проблемы четко акцентирован). Ну в самом деле, кто такой Кинчев? Это человек известный, талантливый, в чем-то противоречивый и уж во всяком случае незаурядный. А кто такой Колосов? По словам А. Гуницкого, «зауряднейший сотрудник «Смены», «активный оперотрядовец — в самом недавнем прошлом». И вот в один прекрасный день в типографии, а заодно в массовом сознании оттиснуто причудливое сочетание фамилий: Кинчев—Колосов. Обыватель смакует подробности, общественное мнение на стреме, власти изготовились к уголовным преследованиям. Увы, сила печатного слова в Системе такова, что упомянутое сочетание фамилий закрепляется в сознании {пусть ненадолго). И теперь уже укравший таким образом часть Костиной личности Колосов — это не просто пустое м’есто, это бдительный советский человек, разоблачающий попытку неофашистского путча. Честь ему и хвала! И чувствует он, что не зря небо коптит, хоть скромную память о себе оставит. Спросят кого-нибудь лет через десять: кто такой Колосов? Да это который Костю Кинчeвa фашистом назвал. Помнит страна своих стукачей!
Продолжая эти рассуждения, считаю необходимым остановиться на аргументах национал — консерваторов, на основании которых они делают выводы о негативном влиянии рока на личность и общество и даже требуют от властей запретительных мер на уровне закона. Может быть, автору не стоило бы этого делать, но некоторые эти аргументы выходят за рамки политической конъюнктуры и социального заказа и разоблачение их несостоятельности представляется принципиальным. Отличительной чертой статей и высказываний, содержащих такие аргументы, является некомпетентность их авторов в вопросах собственно рок-музыки, попытки перевести суть рассматриваемого вопроса из области социологии и культурологии в идеологическую и политическую плоскость (а затем и в уголовно-правовую), подмена понятий, замена критического анализа сути явлений навешиванием идеологических ярлыков, произнесением заклинаний, а то и просто реакционной демагогией. Все это напоминает потуги нерадивого ученика подогнать любым способом решения задачи под наперед заданный и написанный в конце учебника ответ, который им априори считается правильным вне зависимости от того, является он таковым реально или нет.
Аргумент первый: рок способствует высвобождению либидо, и это плохо. Вообще говоря, отношение к вопросам, «вязанным с сексом, в Системе целиком вытекает из экзистенциальной парадигмы. Тотальный страх приводит к глубокой закомплексованности, подавление Личности включает в себя подавление нормального полового инстинкта и обострения агрессивных проявлений в качестве его сублимации, питает ханжескую мораль. Социальная политика» в этой области может смело быть названа сексуальным геноцидом. Нравственными признаются лишь те отношения, которые поставляют Системе рабочую силу и пушечное мясо, все остальные объявляются безнравственными. Социальная функция такого подхода тоже более чем очевидна: подавление и вытеснение энергии либидо, как уже говорилось выше, ведет к сублимации ее в виде агрессии и насилия, Системе же достаточно лишь выбрать объект этой агрессии и направить на него своих верноподданных. Впрочем, весь этот незамысловатый механизм подробно описан в романе Дж. Оруэлла «1984», и автору лишь остается отослать читателя к этому произведению. Последствия этой политики и морали таковы: тысячи разрушенных семей, десятки тысяч неудачных абортов, катастрофическое отставание отечественной медицины, надвигающаяся на страну эпидемия СПИД, неизбежная также и вследствие преступного бездействия и очковтирртельства соответствующих компетентных ведомств. Давайте хоть мы не будем ханжами и открыто заявим, что если рек вызывает высвобождение сексуальной энергии (а из сказанного выше -следует, что это, по-видимому, так и есть), то это только позитивный момент, ступень к тотальному освобождению Личности, ибо отвоевывает у Системы одну из фундаментальных личностных структур. Аналогичные рассуждения, думаю, можно найти в работах Райха — теоретика сексуальной революции.
Аргумент второй: рок-музыка непосредственно связана с наркоманией, более того, сам рок является наркотиком’. Автор со всей ответственностью заявляет, что рок-музыка сама по себе ни к наркомании как болезни, ни к употреблению наркотиков как бытовому или социальному явлению никакого отношения не имеет. Здесь происходит подмена понятий, ибо наркомания отождествляется с психоделией и психоделическим сознанием. Как рок, так и употребление определенных веществ, как отдельно взятые феномены имеют отношение к проблеме обретения психоделического сознания; их крайне опосредованная связь должна рассматриваться лишь в контексте этой общей проблемы, которая чрезвычайно сложна. А сводить философскую проблему, анализ сильных и слабых сторон психоделического сознания на уголовно — психиатрический уровень и выносить здесь вердикт в последней инстанции означает для теоретика проявление вопиющего легкомыслия.
Вообще же стараниями средств массовой информации понятия «наркомания» и «наркотик» превратились из понятий, имеющих реальное содержание, в пугала для массового сознания, непрерывное размахивание которыми ведет лишь к усилению «репрессивного» сознания эскалации ненависти в обществе, рецидивам доносительства и… (росту наркомании (а заодно и к сказочному обогащению дельцов наркобизнеса). Если бы люди имели возможность черпать свои представления не из газетно-телевизионной помойки, а из трудов Олдоса Хаксли*. Тимоти Лири**, Рам Дасса*** и др., то их отношение к рассматриваемой проблеме было бы более разумным.
Но, пожалуй, самое главное ‘обстоятельство, резко разделяющее рок и наркоманию, таково: рок высшей ценностью своего существования ставит Смерть, ибо тотально освобожденная Личность лишена как рефлексии над прошлым, так и Жизни-в-Будущем, обретение Свободы сжимает срок физической жизни человека до одномоментного переживания финальной пограничной ситуации, в которой, как в зеркале, отражается его Истинное Лицо (достаточно вспомнить рассуждения на сей счет персонажа романа Ф. М. Достоевского «Бесы» Кириллова), Что же касается наркомании, то это — либо реализация принципа удовольствия, либо попытка преодоления чего-то кармического, либо попытка избавиться от социальной и индивидуальной памяти, но, в конечном итоге, всегда зацикленность на жестко определенных структурах сознания, исключающая прорыв к Смерти.
Аргумент третий: рок инициирует деструктивхгые тенденции и порождает насилие. Действительно, рлс. сублимируя энергию, заключенную и вытесненных подавленных желаниях и влечециях, в том ‘числе, может быть, и не очень светлых, вызывает иногда такую реакцию аудитории, которую можно (при большом желании) интерпретировать как проявление агрессии. Заметим также, что обретение внутренней -свободы (впрочем, как и свободы политической) в сжатые сроки редко обходится без эксцессов и без искушения демоном разрушения. Далее заметим. что Страх и Агрессия в Системе не только экзистенциальная парадигма, но и доминанта коллективного бессознательного, поэтому злоба, ненависть, нетерпимость буквально висят в воздухе и, превращая жизнь в войну каждого против каждого, создают в обществе темную удушливую ауру. Система всячески подогревает это, подавляя проявления терпимости и гуманизма. На рок-концертах же люди, пробивая эту темную ауру, устремляются навстречу друг другу, каждый ощущает в ближнем своего брата, происходит своеобразное отрицание отрицания. Таким образом выясняется, что объектами «агрессии» являются отнюдь не конкретные люди, агенты Системы, ее институты, материальные предметы и т. д., а те самые иррациональные силы, которые подавляют Личность и Свободу и отчуждают людей друг от друга. И возникает вопрос: а какие еще чувства можно испытывать к этим силам, кроме ненависти и желания их сломить?
И последний аргумент, на котором считаю нужным остановиться: русский национальный архетип отторгает структуры рок-музыки. Здесь, во-первых, надо заметить, что творчество ДК, ВЕСЕЛЫХ КАРТИНОК, ДДТ, КАЛИНОВА МОСТА, НОЛЯ, ЧОЛБОНА, ВОПЛЕЙ ВИДОПЛЯСОВ, ЧАЙ-ФА, не говоря уже об А. Башлачеве, свидетельствует о прямо противоположном (и в скобках: непонятно, почему
В. Белов и В. Распутин должны считаться более русскими людьми, чем Ю. Шевчук и Д. Ревякин).
По-моему, можно утверждать, что музыкальные структуры рока соответствуют архетипу сознания «всечеловека» или «общечеловека», этого своего рода первобытного человека, пляшущего под звуки барабанов у костра, но живущего в непростом современном мире, человека, научившегося говорить на универсальном языке, всем и всему открытого и доносящего до слушателей истинно общечеловеческие ценности — духовную Свободу и суверенитет Личности. И наконец, то, что русский (и исполняемый на других языках) рок теперь уже является неотъемлемой частью русской (и другой национальной) культуры и это обстоятельство никем из добросовестных исследователей отвергнуто быть не может, завершает мое «доказательство от противного».
И в заключение несколько слов о настоящем и будущем’ русской рок- культуры, как они видятся автору.
Не хотелось бы (да это и невозможно в рамках одной статьи) останавливаться на политическом анализе происходящих в стране событий. Для нас важнее другое: в судьбах русского андерграунда значительную роль играют не социально-политические, а экзистенциальные факторы, и в связи с этим можно с некоторой долей уверенности утверждать, что парадигма Страха в Системе начала разрушаться, но на ее место ничего нового пока еще не пришло. И, как мне кажется, именно в образовавшемся экзистенциальном вакууме — источник кризиса нашего рока, который завоевал себе место на мировой арене не музыкой, поэзией или имиджем, а ярковыраженной личностной и духовной основой (можно бесконечно спорить о музыкальных, поэтических и т. д. достоинствах тех или иных команд, но никто не станет оспаривать того, что все лидеры нашего рока — сильные и яркие личности). Рок-культура оформилась в организованные структуры, воспроизводящие структуры самой Системы, экзистенциальный феномен одиночек превратился в массовидное движение, приняв тем самым социальный характер. Как следует из вышесказанного, «пункт своеволия» рок-музыкантов должен измениться, точнее говоря, должен был бы измениться, но, будучи продуктом рефлексии над антипарадигмой, исчез вообще, потому что деформирована сама парадигма (а значит, и антипарадигма). И здесь встает основной вопрос: чем заполнится экзистенциальный вакуум, что же придет на смену парадигме Страха? Вырисовывается двуединый вариант — парадигма Свободы плюс парадигма Разрушения и Саморазрушения. Все упомянутые категории не взаимоисключают, а диалектически дополняют друг друга. На этом пути неизбежно парадигма совпадает с антипарадигмой, и в результате этого «короткого замыкания» андерграунд, будучи Зазеркальем тоталитаризма, по мере агонии Системы начнет пожирать сам себя (подобно тому, как это изображено на картине Сальвадора Дали «Осеннее каннибальство»). Этот процесс на фоне распада Империи может принять апокалипсические формы. Некоторые признаки упомянутых явлений можно наблюдать уже сейчас.
Однако обозначенная тема требует отдельного серьезного исследования, результаты которого автор намерен публиковать по мере того, как будут сделаны более или менее содержательные выводы. А сейчас будет уместным закончить наш небольшой теоретический экскурс.
Новосибирск, 1990—1991 гг.
* Олдос Хаксли (О. Huxley). Doors of Perception. Heaven and Hell». В СССР книга не переводилась.
** Тимоти Лири. Теоретик психоделической революции. В СССР труды на русском языке распространялись в самиздате.
*** Рам Даес. «Зерно для мельницы». В СССР на русском языке книга распространялась в самиздате.