«ЭНск» публикует архивное интервью с Альгисом Каушпедасом, вокалистом и руководителем одной из самых известных (и оригинальных) литовских групп АНТИС. В интервью участвует Аудра Каушпедас.
Они из Каунаса. А работают в Вильнюсе. Или наоборот. Там у них все так близко. Вообще Литва такая маленькая. Называются. ANTIS. Была у них такая газета «Tiesa» — «Правда» литовская. Так это те же самые буквы, тем же самым шрифтом, в другом порядке. По-русски получается — «утка». Хорошее название.
Их очень любят в Литве. Уже много лет. В сентябре 1988 они приехали на ленинградский «Музыкальный ринг». В Литве была весна «перестройки». Тогдашняя Литва предстала перед нами в образе ANTIS. Мы должны были это знать. И это был счастливый случай.
После «Ринга» они дали два концерта в ЛДМ. Трудно рассказать, что было на концертах. Расскажите о концерте ПОП-МЕХАНИКИ. Или АВИА. Или ЗВУКОВ МУ. Или Фрэнка Заппы. ANTIS — из этого ряда. Но не совсем. Они из Литвы. И вот что они рассказали.
Альгис: Группа создалась совершенно нечаянно в начале 1985 года, когда у себя в клубе архитекторов мы сделали пародию на панк. Это было сугубо «семейное» торжество — новогодний вечер, на котором присутствовало человек 50—70, и это всем настолько понравилось, что нас попросили что-нибудь подготовить к 8-му марта. Мы достали какие-то колонки, пульт… Как сыграли это вообще был ужас, всем очень не понравилось, потому что мы уже вышли из одного качества, а в другое не пришли. Мы обиделись и уже начали делать что-то серьезное.
Из первого состава сохранились двое — гитарист Арунас Блущус — лысый такой, с бородой, архитектор — и я. В 1986 году мы пригласили духовую секцию — там руководит трубач Пятрас Убартас, тоже архитектор. Так у нас появился третий архитектор. А все другие они или профессионалы, или когда-то работали на профессиональной сцене. Бас-гитарист Гинтаутас Ракаускас раньше руководил ансамблем САУЛ АСЛАЙКВАДИС (в переводе — «Солнечные часы»), был такой довольно известный инструментальный ансамбль в Литве. Хороший инструменталист.
Другой музыкант клавишник Вацловас Аугустинас, очень одаренный человек, он уже второй раз заканчивает консерваторию, первый раз как дирижер, теперь как композитор. Он параллельно сочиняет очень серьезную симфоническую и камерную музыку, а с АНТИСОМ делает аранжировки.
Очень интересный у нас барабанщик Линас Буда. Я думаю, он в Литве лучший роковый барабанщик, да и по Союзу очень заметный. Очень творческий, у него очень хорошо налажена внутреняя энергетика. Это редко бывает с барабанщиками — бывают заученные, метрономичиые, но нет энергии, этой оттяжки, этого специфического опаздывания в объективном времени.
В аранжировке всем заправляет трубач Пятрас Убартас «Гимн напрасному труду», единственная инструментальная вещь, с которой начинается вторая часть концерта,— это его. Потом «Медали» — там такая скачка панк-роковая и черт знает что.
Тексты в большинстве мои. Есть несколько текстов Эвальдаса Маркунаса, молодого поэта, ему 19 лет, и несколько — довольно известного поэта, который ценится у молодежи — Гннтераса Патацкаса.
Аудра: Он из поколения хиппи, старше нас, лет 37—38.
Альгис: На духовых у нас играют три человека: два саксофона (здесь только один: Пашка Ковалев не смог приехать) и труба. Они пришли к нам в АНТИС из биг-бэнда Чекасина, и именно Чекасин их обучил такой, можно сказать, новой джазовой эстетике, такой «рваной» эстетике, которая свойственна самому Чекаснну: он научил «разваливать» музыку и опять собирать всё, и трубач Пятрас Убартас сам начал писать аранжировки, и ему это удается до такой степени, что уже сам Чекасип подключается к его творчеству. У нас уже было несколько совместных концертов с Чекаси- ным: мы выступали на джазовом фестивале в Риге в 87-м году, гастролировали вместе в Москве: мы сделали такое как бы джазовое-роковое шоу на основе композиций АНТИС и аранжировок Пятраса Убартаса. Чекасин играл на саксофоне и дирижировал. Но, конечно, Чекасин — личность в джазе, вообще в искусстве и очень много диктует своего.
— Трудно с ним играть?
Альгис: Да, трудно с ним играть, у нас с ним различное чувство меры. Если мы любим кое-что недосказывать, на полутонах, или, как это сказать… мистифицировать и создавать некое кривое зеркало, и вот в этом зеркале, да еще под увеличительным стеклом довести до такого фокуса, до такого гротеска, что это уже становится каким-то абсурдом, то Чекасин — он более литературен, он старается, мне кажется, более прямо переносить свои эмоции до физиологических эмоций как человек, одаренный очень большим талантом исполнителя. И вот, может быть, в этом «идеологическом» различии мы разошлись. В принципе, нас интересует более тонкий подход, и может быть, он не так загроможден этим исполнительским мастерством иструменталиста (что является, наверное, в джазе самым главным), мы стараемся больше разговаривать и больше конструировать, как это делается, скажем, в архитектуре или в дизайне.
— Законченность в концепции — ив визуальной, и в музыкальной, несмотря на некоторые импровизационные всплески, как раз отличает вас от групп, также основанных на грандиозном шоу и пост-панковой музыкальной эстетике, таких как АУКЦЫОН, у которых больше незаконченности, как говорится, «халявности».
Альгис: В принципе, в музыкальном отношении мы стараемся придерживаться определенности и закончености, точности, но в сценическом образе каждый раз есть специфическая сторона. Каждый раз надо живо реагировать, скажем, на какую-то конъюнктуру концерта, как он происходит. Вот тут есть как бы отдушина, где можно или поднажать, или что-то отпустить. Музыканты и ребята заряжаются от этого, больше или меньше. И тут проявляется, мне кажется, вообще личность человека, чувство меры и, так сказать, степень своевременности и уместности. Мне всегда импонирует, когда музыкант на сцене чувствует свой объект кому он играет, какой это зал, сколько там людей, какие они, происходит ли контакт между музыкантами и лидером, через которого идет главная энергия в зал, и есть ли обратная связь. Скажем, есть этика больших стадионов, где должна быть совершенно другая пластика, совершенно другая фразеология, и даже, можно сказать, дикция другая: широкая, опаздывающая. И, с другой стороны, все мысли, которые произносятся… ну, скажем, речи между песнями, они должны быть по своему масштабу тоже глобальные, побольше.
— Вы много играли на стадионах?
Альгис: Да, очень много. В Литве все это лето мы играли только по стадионам, большим открытым площадкам… Мы многому научились от этого. Хотя есть своя прелесть и в камерных концертах.
— Как вы себя чувствовали на «Ринге»?
Альгис: Ну, мы на «Ринг» ехали потому, что хотели показать широкому зрителю, что собой представляет АНТИС. До конца выяснить это, конечно, не удалось никому. И не надо было это выяснять. Но интрига была. И мы вот эту интригу и соорудили. А как мы себя чувствовали… Конечно, мы надеялись, что эта передача более демократична. Она довольно статичная, заорганизованная. Сама внутренняя эстетика этой передачи какая-то старая, демократии, какой можно было бы ожидать, не чувствуется. Не чувствуется ошибок явных и даже возможностей для ошибки. А в этой передаче должна быть незапрограмированность ошибки. Что-то надо менять: этот «Ринг» уже потерял того зрителя, которого он сперва себе запрограммировал. Сейчас, я думаю, передача пошла уже на народ, который совершенно ничего и не знает о роке, и «Ринг» превратился в «А ну-ка, девушки». Такая веселая передача для масс трудящихся.
— Чем был обусловлен ваш выход из имиджа в конце передачи? Вы почувствовали недовольство аудитории? Как аудитория вообще реагировала?
Аудра: Серьезно реагировала.
Альгис: Это все было у нас заранее спланировано. Мы хотели два раунда так отыграть, а в третьем раунде как бы кончить этот сеанс черной магии и устроить такое разоблачение. Причем разоблачение не себя, а тех, кто попались на эту удочку.
— В передаче участвовала чешская группа СТРОМБОЛИ…
Альгис: Мне кажется, что подбор был очень дикий. Тут не было никакого контакта между нами вообще. Ни в какие ворота…
Аудра: Люди вообще в первый раз слушают эти группы и должны решить, какая из них лучше. После первого раунда мы собрались и решили, что все равно придется говорить.
— Самое странное, что СТРОМБОЛИ — это действительно профессиональная группа. Групп такого уровня, играющих в этом стиле, в Советском Союзе, наверное, нет, но ведь это очень старая музыка.
Аудра: И они говорят, что они восемь лет назад играли так же, как мы.
Альгис: Они вообще очень профессионально подходят к музыке. Они слушают звук, как там что ударяется, какая артикуляция. Это глупо: в роке все очень специфично. Поскольку объект рока — это широкие массы, то должен быть и совершенно другой взгляд на рок. Как на социальный феномен. В рок-группе есть что-то феноменальное. Есть ли это или нет вот самое главное, таков должен быть изначальный подход. Феноменальность — как в спорте, как в природе, как гора какая-то с какой-то шапкой, что-то невероятное,, что-то такое, что изумляет. Близкое к чуду. Понимаешь, вот так нужно рок воспринимать. А не так: есть там какие-то подводные течения или нет. Методика, гносеология не та совершенно. И не в те ворота все идет.
А СТРОМБОЛИ это довольно рафинированная музыка, для людей, живущих воспоминаниями о каких-то годах своих хороших, которые устали от активной жизни и забываются. Но так можно забываться и под Сен-Санса, и под какие-то оперетки.
Аудра: У них сейчас тяжелая политическая ситуация, поэтому они поют стихи Моргенштерна XIX века, это никого не обидит… Но выбор групп странный.
— А если выпустить, скажем, АНТИС и АВИА?
Аудра: Ну, не знаю, это невозможно.
Альгис: Пет, мы нашли бы общий язык. Были бы два плана точно.
— Какова вообще ваша культурная среда?
Альгис: Ну, мы начинали работать только для творческой интеллигенции, для мира архитекторов. Но все быстро распространилось скоро студенческая среда была уже наша, а сейчас уже вся Литва, в Литве мы уже настолько известны… Уже второй год, с 87-го. А в 86-м мы начали концертную деятельность, «официальную», появлялись на фестивалях, на концертах…
— Существует какая-то определенная дата?
Альгис: В принципе, все это неформально росло понемногу. Зачатки в 85-м.
Аудра: В 86-м на «Литуанике». После этого все уже стало ясно. А потом пошла печать, концерты…
Альгис: В 86-м сняли концертный фильм «Что-то случилось». Нормальный фильм — 3 группы, 7 частей. Большую часть занимает АНТИС, другие группы — ФОЙЕ и АРТЕЛЬ.
— А какова ситуация с роком в Литве?
Альгис: Сейчас, я должен сказать, очень конструктивную, хорошую позицию занял в Литве комсомол. Они как-то выбили, что рок — это их монополия. Они делают на этом хорошие деньги и полностью курируют это направление. Сейчас, на данном этапе, это стало нормой. Я думаю, что во всей Прибалтике центром рока стал Вильнюс. Не в смысле литовских групп и литовского рока, а организации рок-фестивалей. Появились «Литуаника», «Рок-форум», «Джаз-форум», «Блюз-форум» — очень неплохие фестивали по организации, под них отдается самый лучший в Вильнюсе спортивный зал, где все происходит довольно демократично. Можно встречаться с музыкантами, ходить, что-то делать, что-то пить. В партере вообще нет стульев.
Ну. и последнее доказательство этому — это рок-марши по Литве. Когда комсомол арендует всю аппаратуру, автобусы, сборную сцену, и вся эта банда — пять рок- групп — едет по стадионам по всей Литве, а за ними кавалькальда болельщиков… В городе, в который мы приезжаем, сразу начинается празднество, праздник рока. Н это настолько стало нормой, что уже нет глупых статей: «нужен рок, не нужен…». Это прошедший этап. Появился естественный отбор: вышли вперед, скажем пять групп, другие стали отпадать, они не выдерживают внутренней конкуренции.
— Но все это в пределах Литвы?
Альгис: Да, это очень большая проблема — переход на другого зрителя, и вот. это мы почувствовали в Ленинграде. Здесь уже имеются очень высокие традиции рока, издавна есть упор на текстовую часть, вообще серьезный рок не пошлый, не коммерческий, а просто как определенный вид искусства. Но мы тоже делаем что-то в этом роде. Но очень трудно создать мост, потому что слушатель заранее знает, что не будет понимать слов. Значит, главное, из-за чего он обычно идет на концерт, — уже отпадает.
— С другой стороны в этой традиции, идущей, в общем, от Гребенщикова, что-то меняется. Такие группы, как ИГРЫ, АВИА, АУКЦЫОН, доходят без слов.
Альгис: Мы сейчас думаем: есть два варианта развития АНТИСА. Один это путь к какой-то эстетизации, какого-то веселого панка — интеллектуального, игривого. А другой путь — искать, серьезно копаться в этой брежневской эстетике. Мы уже все это как-то закрутили. Но у нас нет еще полного ключа, мы еще не знаем, как все это перенести в музыку и в панк. Это делается, и мне кажется, это перспективно. Но это сложно и это может быть даже опасно. Уже довольнолегко поддается критике сталинизм, эстетика сталинизма, и даже с какой-то любовью это делается. Это живописно и гак…
— Далеко…
Альгис: Далеко и даже как-то романтично. Этот сталинский КГБ… То же самое, как вестерн, или, скажем, итальянская мафия это уже классика детектива. Это уже приключение и оно принципиально выходит из самой сути этого явления. И, например, я, человек, который родился уже после смерти Сталина,— я и не знаю, что это такое по сути дела. И рассказывать о том, что тогда было, я уже не могу. Конечно, корни идут от родителей, но… А вот вся эта брежневская… ерунда это все живо и все на глазах. Хотя понять, что тогда было, очень трудно: не хватает исторической дистанции для обзора и для какой-то кристаллизации всего этого. Но я думаю, если нам удастся выйти на сцену и в музыку, в панк-шоу, это было бы очень интересно и для нас, и для русскоязычной публики. Я думаю, и для Запада.
— Вообще наша музыкальная идеология — это мощность, создать какое-то силовое давление, но не в смысле громкости,— ну, скажем, бритвы, которая режет,—а просто какого-то огромного гула, лавины с гор. Самонадеянный такой, низкий, серьезный. Некоторая респектабельность ритм-энд-блюзовая. Такие ходы — все вроде бы солидно… Это даже есть в литовском характере, но есть и в этой брежневской эпохе.
— Каково в Литве положение с записями, как они распростроняются?
Альгис: Ну, поскольку много кооперативов, то записи появляются, это неконтролируемый процесс. Просто воруют с концертов, из студии… Мы не имеем от этого никаких финансовых поступлений. Первую пластинку мы как-то зажали и она вышла только в пластике (уже давно, в 87-м году), сейчас, зажали вторую пластинку и ждем. Она должна под новый год выйти. Мы ее записали в Польше в кооперативной студии «CCS», где работает Вальтер Хелестовски, очень известный рок-деятель, в свое время он задумал фестиваль в Ярочине. Сейчас он был просто нашим продюсером, в «Ринге» звучали фонограммы, сделанные там.
— У вас не было проблем с выпуском пластинки?
Альгис:. Проблем не было. Мы всегда, когда хотели, тогда и концертировали, у нас всегда были забитые залы, не было никаких проблем с рекламой и популярностью — в этом не было никакой нужды. Вообще-то хочется, конечно, сделать хороший видеоматериал, в будущем — для русскоязычной и англоязычной аудитории. .Может быть, даже перевести что- то.
— Были ли предложения на всесоюзном уровне?
Альгис: От кинорежиссеров — нет.
Аудра: На Западе есть, много. Вы, наверное, знаете, что АНТИС снялся в фильме «CBS» «7 дней в мае». Вместе с Ельциным…
Альгис: Ельцина сняли, а АНТИС остался. Мы так шутим. Пока.
— Нет ли сложностей с цензурой из-за текстов? ,
Альгис: Поскольку мы в Клубе молодежной музыки при горкоме комсомола, мы эти тексты вроде бы литуем, формально. Никаких проблем никогда не было. Сперва мы эти тексты запускаем в концерте, а потом…
— И никогда не бывает репрессий?
Альгис: Нет-нет-нет. Хотя могут не разрешить концерты, как, например, было в Каунасе. Кто-то там обиделся, что «они много себе позволяют, что это такое, что это там за тексты?..» Но это не через Министерство культуры, это просто местные чиновники.
— А у вас есть откровенный андерграунд, не стремящийся к выходу на широкую аудиторию?
Альгис: Ну, сейчас, при помощи движения за перестройку в Литве, эти все идеологические, цензурные мерки — все так поменялось, что даже самые передовые группы уже опаздывают. Появилась довольно приличная печать, неформальная печать, очень интересная и откровенная. И все эти группы, которые раньше, может быть, еще имели надежду или иллюзии на актуальность… Раньше ведь как было: в театре можно услышать какую-то правду—намеками. Или на рок- концерте. Сейчас этого уже нет. Говорить намеками и вообще уже никому не интересно. И пропадает большая сфера деятельности. Целый ряд групп просто ушли, не найдя своего применения сейчас. Потому что все, что они делают, уже очень наивно и просто тривиально.
— А с другой стороны, пользуются ли успехом эстетские группы, такие как СТРОМБОЛИ, как в Эстонии, например?
Альгис: Конечно, определенной популярностью они пользуются, но знаешь, когда стреляют пушки, музы молчат. Но есть, конечно,— самая яркая, может быть, АД ЛИ- БИТУМ.
Аудра: В Эстонии они просто играют это, невзирая ни на что. Но есть попе безголовый.
Альгис: Попса у нас очень много.
— А панк? Как в Эстонии?
Альгис: Мне кажется, для панка в Литве не хватает еще городской культуры.
Аудра: Квадратных метров тротуара.
Альгис: Да и просто из самого образа жизни городской молодежи должна вырасти какая-то рафинированная эстетика. Но, я думаю, что Вильнюс достаточно провинциален для панка, и это очень трудно прорастает. Есть определенная группа — человек двести, но чтобы это стало каким-то источником для творчества, должно быть движение побольше и аудитория побольше, так что я не имею больших иллюзий.
Аудра: В рок-марше ехала одна совершенно настоящая панк-группа…
Альгис: Но даже эти панки — все-таки с каким-то внутренним стеснением, они, как актеры, наряжаются в эти перья только в концертах, фестивалях, а при жизни кепочку какую-то надевают, чтобы уйти опять в это подполье, в эту серость, и я думаю, что это… Ну, не до конца это все. Это еще только-только начинается.
— У вас еще много хэви-метал.
Альгис: Да, есть. Но он сейчас гаснет, вообще. Потому что он в себе носит слишком большую дозу космополитизма и безголовости. И сейчас у нас молодежь осветляется как бы, происходит самосознание — национальное и вообще человеческое в том, что надо все- таки что-то делать, что-то соображать уже…
На «Рок-панораме» меня поразила эта популярность «металла» — и КРУИЗ, и АРИЯ — и я понял, что в Москве в молодежи бездуховность достигла каких-то катастрофических размеров. Эта бездуховность проявляется каким-то посредственным космополитизмом. По-русски поют или по-английски — это уже не имеет никакого значения: есть только какая-то физиология, и снята один к одному западная культура. Эти группы делают просто коммерцию, они стараются это все перевезти в какой-то мере на Запад. И они просто на советской публике все это обкатывают.
— В Литве нет противостояния филармонических и неофициальных групп?
Альгис: Они все кончились уже. Они сейчас просто играют попе, занимаются эстрадой.
…Мы в принципе не стремились к коммерческой деятельности, которая бы дала гарантии материального благополучия. Это возможно, но надо вести постоянную концертную деятельность, скажем, в месяц надо давать где-то десять концертов.
Аудра: Что невозможно совершенно. До сих пор АНТИС каждый раз выступает по-другому. Во второй раз в этом же городе это уже совершенно другая программа с другими приглашенными людьми, а это требует времени.
Альгис: Все изменить, конечно, невозможно, это какие-то нюансы. Сценография, состав песен. Новые вещи появляются, конечно.
— А кто у вас занимается оформлением?
Альгис: Художественным оформлением я сам занимаюсь.
Аудра: Костюмы и грим делаю я. Я тоже архитектор. Они просто не могут выйти на сцену такими, какие они есть, и рвать рубашку. АНТИС не тем занимается.
Альгис: Но все на самодеятельном уровне. Но я жду момента, когда появится уже реальная потенция. Как я уже говорил, я собирался делать бюст, все это грандиозное оформление, но я чувствовал, что в ансамбле нет еще внутренней энергии такой, чтобы мы сами на фоне этих бюстов выглядели такими… сильными. Это соотношение нужно все время очень тонко улавливать. Чтобы не сделать слишком все помпезно — это получится пузырь. Но сейчас, я думаю, мы уже подходим к тому уровню…
— Насколько связана деятельность вашей группы с тем, что происходит в СССР?
— В смысле рока? Я вот о чем хочу сказать и даже отметить. АНТИС, может быть, выделяется своей, какой-то замкнутостью. Потому что мы, в принципе, роком мало занимаемся. Мы выросли совсем из другой культуры — из архитектуры. И наша музыка, можно сказать, «энциклопедическая». Мы не слушаем каких-то там звучаний, это у нас получается спонтанно, произвольно и, может быть, даже странно. Элементы какие-то очень архаичные, и какие-то совсем… непонятные. Очень много эклектики у нас в музыке. И мы не стыдимся этого и даже подчеркиваем эту эклектичность. Мы действуем по принципу постмодернизма в архитектуре. Берем какие-то старые формы, скажем, барочные. Вот форма классическая, вот готическая — что мы знаем, что мы можем использовать. Потому что у нас где-то звучит и откровенный панк, и арт, где-то высовывается реггей, какие-то обороты ритм-энд-блюза или фьюжн. Мы даже сами не знаем где, что, как, когда, все спонтанно.
Аудра: Главное — чтобы знали, зачем.
— Кстати, вопрос: какая западная музыка на вас повлияла?
Альгис: В принципе, самое большое уважение вызывают Фрэнк Заппа и Дэвид Берн.
Аудра: В начале, три-четыре года назад — MEN AT WORK.
Альгис: Западногерманская группа TRIO, пост-панк.
— Чувствуется влияние именно немецкого пост-панка, Нины Хаген… Такая театральность, водевильность.
Альгис: Да, да, это есть. Хорошие вещи были тогда, года три-четыре назад.
В принципе, говорить в этом контексте о каких-то связях с литовскими группами трудно: мы с ними совершенно не общаемся — не общаемся в каком-то художественном отношении. Ну, сейчас появилась в нашем свете или среди наших влияний группа BIX (БИКС) в Шауляе, которая тоже исповедует такую идеологию…
Аудра: Состав труппы — три художника, философ и два музыканта — уже говорит о том, что они делают.
— А на русскоязычный рок вы никак не ориентируетесь?
Аудра: Нет-нет, мы его и незнаем, по сути-то дела. Когда уже начали играть, когда уже начали интересоваться, вышли и нашли уже то, что есть. И для нас было очень много всяких открытий.
— Как вы оцениваете влияние русскоязычного рока в Литве вообще?
Альгис: В принципе, это влияние не очень большое. Оно имеет больше познавательный характер, но чтобы у нас появились группы, которые играют, как в Ленинграде и в Москве, я этого не сказал бы. И вообще я не думаю очень хорошо о литовском роке — в нем очень не хватает личности и художественности, и вообще, какого-то концептуального подхода. Интеллектуального действия и интеллектуальной работы вообще.
— Расскажите о национальном движении в Литве.
Альгис: У движения лозунг такой есть: «Движение за гласность, демократию и суверенитет». Вот эти три понятия — они являют суть всего движения.
— Но эти слова можно толковать по-разному.
Альгис: Конечно, классическое общеевропейское значение — это одно, а социалистическое содержание этих слов — это получается совсем другое. Но ведь никто не знает, что такое социализм. Все потерялись уже в этом. Это такое сейчас растяжимое понятие, и я думаю, что у нас сейчас национальный социализм в Литве, может быть, региональный какой-то социализм развивается. И в Ленинграде, в Москве и в центре. И это движение — мы его называем «Саюдис» — очень большой импульс дало. Потому что консервативные силы должны были вольно или невольно определиться, отреагировать. И сейчас такая поляризация очень ясная происходит. И я думаю, если партия пойдет на выборы в Советы, как это все обещано было.
то эта поляризация достигнет таких масштабов, что будет живая и активная политическая жизнь.
Дом архитекторов в Каунасе, где я работаю ответственным секретарем (я живу в Каунасе), стал каким-то определенным штабом этого движения. Там собираются, происходят совещания какие-то, в общем, это центр политической позитивной деятельности. И мне сейчас очень трудно и в Союзе архитекторов работать, и в АНТИС, и еще в движении участвовать. Потому что все важно, все надо делать.
— А у вас есть реальная возможность стать профессиональной группой?
Альгис: Хоть завтра. Мы подписываем договор с филармонией и… Нам предлагали много раз. Даже не надо с филармонией сейчас мы подписываем договор с каким- нибудь музыкальным кооперативом. Он уже имеет право взять наши трудовые книжки. Но, понимаешь, мы боимся потерять живую связь с действительностью и перейти в какую-то гастрольную, неопределенную позицию. Мы сейчас как-то ухитряемся лавировать. И наша жизнь очень сложная, очень напряженная сейчас и многогранная. Я чувствую, что мы растем постоянно. Растем как люди, на которых очень действует различная жизненная информация, и это как-то подходит. И эта жизнь нас просто вынуждает к какой-то мобилизации. Вынуждает нас очень активно жить.
С Аудрой и Альгисом Каушпеда- сом беседовали Сергей Афонин и Сергей Чернов (РИО). Ленинград, 20 сентября 1988.
Материал передан в «ЭНск» авторами интервью.
Ранее не публиковался. Фото предоставлено авторами интервью.
Вскоре после интервью (21 октября 1988) в Литве состоялся I съезд «Саюдиса», на котором был избран Совет тридцати пяти. В него вошел и вокалист АНТИС.
В октябре 1990 АНТИС гастролировал в США. После турне группа продолжила работу в студии, уже без Альгиса, ставшего директором Литовского телевидения.
Трагическую ночь на 13 января 1991 г. Альгис Каушпедас встретил в своем кабинете в здании Вильнюсского телецентра.
МАГНИТОАЛЬБОМЫ:
«Что-то случилось» (1987).
ПЛАСТИНКИ:
«Антис» («Мелодия», 1988).
«Антис» («Мелодия», 1989).
Редакция журнала «КонтрКультУр’а»
информирует подписчиков, что следуя ррреволюционному принципу «лучше больше, да хуже» Минсвязи повысило стоимость своих «услуг». Посему—увы! но стоимость № 3 журнала возрастает до 32 руб.(25 руб-)-стоимость пересылки). Адрес прежний: 123154, Москва, а/я 76. В Новосибирске крупная партия «Контры» распространяется с помощью «ЭНска». Тел. для справок 208639 (только с 10 до 12 утра, кроме выходных), Смирнов Владимир.