Есть на Западной Украине город Хмельницкий, о котором никто, кто каким-то образом соприкасается с роком, не имеет ни малейшего понятия, потому, что нет там ни рок-клубов, ни рок-кафе, ни рок-фестивалей. Можно сказать, что и рока-то там нет; но есть люди, которые этот самый рок слушают — на кассетниках ли, по радио ли, живьем ли… Живьем — потому, что есть там и люди, которые этот самый рок играют. В своем узком кругу, между собой. Играют друг другу, слушают друг друга, записывают друг друга… если есть, на что.
И есть среди них Индеец.
Вообще-то он Вовка, Владимир Зборовский, 23-х лет от роду, но на самом деле — Индеец, дитя природы, космический мальчик. Я ему — тест психологический, хитрый, на подсознание: вот я тебе, мол, слово скажу, а ты мне скажи, как его видишь, что представляешь. И говорю «лес». А он задумывается надолго, потом подносит палец к губам и говорит — «тс-с-с». Это лес у него такой. А «лошадь» — большая и лохматая, и хочется ее за губу пощипать… А «дорога»… эх, нет дороги, есть только поле.» а по полю не идти надо, а кувырком, кувырком. «Да без оглядки по бездорожью…»
Индеец песни пишет, вот что. И пусть говорят те, кто слышал его записи (а записи мы делали так: прикрутили три микрофона к велосипедной раме, поставили магнитофон, и вперед, Вовка, пой!) — «ну зачем нам еще один Ревякин?» Ревякин — он у себя там, на своих небесах, у Индейца — иное. Я его спрашиваю: «Вовка, а откуда ты такой, почему так пишешь, кого слушал?» (а тяжело в Хмельницком что-то толковое услышать)… «Я,— говорит,— сначала, как все, Высоцкого слушал, потом питерский рок. мотом Баша и Ревякина…» «А сейчас?» «А сейчас Наумова и Киру Комарова»,— отвечает Вовка. А пост все равно свое, ни на что не похожее (ну, похожее, ладно, но отдаленно и слабо). Невероятная гармония в его песнях — между словом и миром, человеком и небом, солнцем и ветром. Он — Индеец, у него свои тропы в лесу, где густой мох под ногами, и деревья большие, темные, а вокруг — мир. «А ты лети, и пускай тебе безоблачное небо, как дорога…»
«Я — это не меньше, чем я. Я — это не больше, чем мир».
Почему никто не слышит людей из маленьких городов, где нет рок-клубов и рок-кафе, но есть люди, которые поют свежо и остро? Почему надо еще и еще раз убеждать столичных знатоков всего и вся, что свежая, обжигающая кровь нашего сегодняшнего рока течет по венам именно тех, кто не маячит на широких проспектах больших городов, а ходит тихо-тихо там, в своих маленьких городах — кувырком, по бездорожью, как Бог даст?
Вы послушайте. Это вот — Владимир Зборовский. Индеец. Он из города Хмельницкого. Он — ПИШЕТ ПЕСНИ.
Екатерина Борисова (СПб)
Мраморные лица, соблюдение
траура…
Бездомные птицы выбирают небо.
Кто-то ушел — остался в памяти,
А кто-то пришел — и… а где-то
Безумные солдаты
в плену у времени
Так исправно на постах стерегут
твой взгляд,
А ты прячешь глаза
и молчишь от недоверия
К тому, что все это именно так…
Хочется верить!
Под аккомпанемент
акусти-честное слово.
Слово за слово и снова…
А ты не жди,
А ты лети, и пускай тебе
безоблачное небо
Как дорога…
А на пути, эх, не спи, не зевай,
И в сады не заходи — обходи,
Там стреляют да куют мечи.
По дороге временной,
Под ногою времени
Каких гвоздей на побережий…
Все, кого бы не встретил ты,
Все из первой серии,
И по-прежнему что-то между них,
Но за пределами —
выше не сказано,
И если связан ты, значит,
разгаданный
Как ветер северный — ее глаза.
Посмотри на нес. Господи!