ЖИЗНЬ НАУГАД
Всегда наощупь — иногда невпопад.
Чуя повздошьем опасность и наугад
Уходя от нее, учишься жить –
Прятать свое вдали от чужих
Взглядов и рук: чай, не богат.
Такая жизнь. Жизнь наугад.
Попав в передрягу,
Один против трех,
Учишься драку
сводить на ругань, на треп,
Смотреть не в глаза, а вскользь, по бровям,
Сжав зубы так, что десны кровят.
Главное здесь — не дать себя запугать.
Такая жизнь. Жизнь наугад.
Эй, ну давай! Давай веселей!
Плесни ковш воды на ворох углей!
Вода заскворчит, закорчится по углам,
Вот так и я — вода на углях.
Покуда живой,
Что мне терять?
У меня нет ничего!..
Случайный попутчик — не обязательно враг,
Но все-таки лучше считать, что это именно так –
Так учишься жить!
Не веришь и врешь,
Внося свой пай лжи в общую ложь:
Этот товар всегда нарасхват.
Такая жизнь. Жизнь наугад.
Эй, ну давай! Давай веселей!
Еще ковш воды — на ворох углей!
Да я и так уже еле живой,
Как уголек, залитый водой.
Нищий и вор —
Что с меня взять? У меня нет ничего!
Знание жизни в этих местах
Связано с риском понять, кем ты стал.
И если так уж нужен итог,
Спроси себя: «Кто я?» Ответь: «Я никто».
И успокойся — «никто» не может быть виноват —
Такая жизнь…
…наугад, на запах, на звук!
Здравствуй, мой враг! Здравствуй, мой Друг!
Как назовут нас, когда мы уйдем?
Ах, если б водой! Если б углем!..
Нет, нет! Все залито, сожжено…
Что здесь беречь? Здесь нет ничего… Нет ничего…
ПЕСНЯ ШУТА
Я не хотел быть шутом, но какой-то мудрец
Нацепил мне дурацкий колпак,
На чужом пиру, на постоялом дворе
Мои колокольчики звяк да звяк.
На ушах лапша, за душой ни шиша,
И мне поставили сапог на грудь,
Коль на вашем пути шаром покати –
Я развесистой клюквой украшу ваш путь!
Вам не было заботы, так вот вам беда
Любят шутов на Руси.
Сорок градусов — живая вода,
Эй, дурак, поди принеси!
Позолоти мне ручку, родная земля.
Да не трусь, это не рука Кремля –
Там уже давно спят без задних ног!
СШИТ КОЛПАК…
Здесь шуты-шалуны не по годам умны,
И бубенцы у них — высший класс!
А шутейным девкам просто нет цены,
Верней, я забыл, сколько долларов в час!
Но пока мы шуты, нам все нипочем,
Ни буря, ни холод, ни зной,
А ты-то что лыбишься, дурачок?
Ах, просто рад, что не один такой?!
Но наш колпак полинял да выцвел
И от плача чуть не зачах,
И нам скоро предложат официальные лица
Поменять его на колпак палача.
Так не руби с плеча и в родной очаг
Не надо делать свое пи-пи.
Ведь колпак шута и колпак палача –
Это звенья одной дорогой цепи…
Сшит колпак…
Мы шутили на кухнях и на площадях И шутки наши были горьки.
Но теперь я знаю: если нас пощадят, То лишь для того, чтоб не сдохнуть с тоски.
Потому что шуты не бывают страшны, Пока шутят под колпаком,
А когда колпак превращают во флаг, Их, вместе с флагом — в сумасшедший дом!
Но если посмотреть с той стороны.
То в этом, конечно, есть смысл. Глянь, как эти шуты смешны!
Что ж не смеешься? Ведь это мы!
Это наши глаза цвета золы,
Это наш дурацкий колпак,
Это наши остроты горчат, как полынь, Это наши колокольчики звяк да звяк!
Сшит колпак…
СШИТ КОЛПАК, ДА НЕ ПО-КОЛПАКОВСКИ
НАДО БЫ ЕГО ПЕРЕКОЛПАКОВАТЬ
ПЕРЕВЫКОЛПАКОВАТЬ…
БУГИ ДЛЯ СКРИПКИ С ОРКЕСТРОМ
Он был хорошим скрипачом,
Насколько я могу судить, что почем,
Еще бы годика два, и он бы был на коне.
У него был талант.
Он это знал, и, как любой музыкант,
Он знал ему цену. Но разве дело в цене?!
Он жил с матерью. Без отца.
Отец их бросил, когда он был пацан,
Они остались вчетвером: он, мать, брат и сестра.
И он был старшим в семье:
Сестре — двенадцать, брату — семь лет…
«Ты только мать не буди, ей вставать в пять утра».
Тебе заплатят сполна, тебе заплатят…
Послушай,
Я говорю тебе: стой!
Не продавай свой талант, не продавай свою душу,
Что бы ни случилось с тобой…
Я не знаю, кем работала мать,
Но деньги были. Чего там скрывать.
Она делала все, чтобы он мог играть.
Весь дом держался на ней.
Она жила, считай, ради детей.
«Ты только мать не буди, ей вставать ровно в пять».
Ему уже двадцать лет.
Он ни гроша не внес в семейный бюджет.
Мать говорила: «Потерпи, когда-нибудь тебе заплатят сполна…»
И вечерами, присев отдохнуть,
Она просила: «Сыграй что-нибудь».
Когда он заканчивал вещь, она уже крепко спала…
Тебе заплатят сполна, тебе заплатят… Послушай,
Я говорю тебе: стой!
Не продавай свой талант, не продавай свою душу,
Что бы ни случилось с тобой!
И вот однажды его будит сестра
И говорит: «Уже восемь утра,
А мама все спит, и мне ее не разбудить…»
И это — кода. Все, что было, не в счет.
Жизнь-стерва по носу — щелк!
И он роняет смычок, он не знает, как ему жить.
Как ему жить? Да вот и ответ –
Сестре — двенадцать, брату — семь лет.
Какое все-таки счастье, что он умеет играть!
Такое счастье — хоть плачь.
«Ресторану срочно нужен скрипач».
Разбуди-ка его, там нужно быть ровно в пять.
Нам всем заплатят сполна, нам всем заплатят… Послушай,
Я говорю тебе: стой!
Не продавай свой талант, не продавай свою дущу,
Что бы ни случилось с тобой!
Чтоб это не случилось с тобой!
Дай Бог, чтоб это не случилось с тобой,
И дай Бог, чтоб это не случилось со мной…
ПЕСНЯ ИУДЫ
Я вижу /ород, я в небесах читаю следы,
Я слышу голос кем-то из нас зажженной звезды.
Я здесь. Я ослеп и оглох, я ослеп и оглох от ран,
Но аз есмь, да простит меня Бог, да простит меня Бог,
Я знаю — это звезда Иуды…
Подойди, я хочу рассказть тебе все
Об этой любви.
Знай, что ты — это тот, кем я был спасен
И кем я буду убит.
Я шел за тобой, и ты был для меня как маяк,
Мой Бог и мой черт!
Но при выстрелах в спину первая пуля — моя,
И этого ты не учел!… Или учел?
Ты зряч, я слеп.
Твой дом — это храм, мой дом — это склеп.
Ты глух, я нем,
И мы покинули город, и город тот — Вифлеем…
Дальше от трупного запаха сытых столиц,
Так и не посмевших прозреть!
И ты вел меня сквозь черные дыры глазниц
Моих бывших поводырей.
И ты пел о свободе, но ты пел о свободе рабам —
Что им в ней?
Да и свобода здесь — цвета шерсти служебных собак
И солдатских ремней…
День-ночь, сутки прочь!
Скажи, кому — кому ты смог здесь помочь?
Но как бы то ни было, на заре Мы покинули город, и город тот — Назарет…
Где бы ты пи был,
Я буду там, где и ты,
В твоем небе
Смеется звезда Иуды,
С тебя, как с химеры, снимая покров.
Тебе нужна моя вера, тебе нужна моя вера!
А мне нужна твоя…
Уходи в эту тьму, где так любят тебя,
Но мы там будем вдвоем (если ты хочешь петь о любви)
Уходи, сея смуту и вечно скорбя
О погибших во имя твое (если ты хочешь петь о любви)
Уходи! Уходи, пока можно уйти,
Не накликав беду (если ты хочешь петь о любви)
Уходи! Уходи, пока наши пути
Не сошлись в Гефсиманском саду! Уходи!!!…
Но что там за город, видишь, там, впереди?
Вот и все. Вслед за ним
Я вошел в этот город, и город тот Иерусалим!
(Как, уже Иерусалим?)
Вот он, мой жребий! Час торжества и беды!
В небе рыдает звезда Иуды!
Ты — вечно первый, а я вечно второй!
Тебе нужна моя вера?.. Тебе нужна моя вера?!
А мне нужна твоя кровь!
Мне нужна твоя кровь…
Я вижу город, я в небесах- читаю следы.
Я слышу голос каждым из нас убитой звезды.
Я здесь! Я ослеп и оглох, я ослеп и оглох от ран,
Но аз есмь! Да поможет мне Бог, да поможет мне Бог,
В небе сияет звезда…
Чья-то звезда…
ВОРОЖБА
Нынче в небе темно,
Научи, как мне быть!
Раскрутись, мое веретено.
Размотай свою нить.
Уведи меня вдаль,
Стужа там или зной,
Та сестрица, чье имя Печаль,
Пойдет рядом со мной.
Там вдалеке снег заносит следы,
Там вдалеке черный ворон кружит,
Там вдалеке недалеко до беды,
Но там вдалеке кто-то мне ворожит:
Снегу — сыпать, ливню — лить,
Веретенце, разматывай нить!
Уводи за собой,
За леса, за моря!
Там сестрица, чье имя
Любовь Поцелует меня.
Приворотным питьем
Напоив на заре.
Она скажет: «Теперь мы пойдем
К нашей третьей сестре».
Там вдалеке в реках нету воды,
Там вдалеке волк мой путь сторожит,
Там вдалеке недалеко до беды.
Но там вдалеке кто-то мне ворожит:
Ветру — веять, волку — выть,
Веретенце, разматывай нить!
Не петляй мне назло.
Не порви нить сглупа,
Ох, немало завяжет узлов
На той нитке судьба.
Но настанет нора –
Закачается твердь,
И узлы все распутает третья сестра,
Потому что ее имя — Смерть.
Там вдалеке в небе нет ни звезды,
Там вдалеке земля под ногами дрожит,
Там вдалеке недалеко до беды,
И я хочу знать, кто там мне ворожит.
Что мне делать?… Как мне быть?…
Веретенце, разматывай нить!
Нынче в небе темно…
В небе темно… Темно…
К ДРУГУ В БРУКЛИН
Машина — зверюга.
Овчарка, взявшая след.
Я еду в Бруклин повидаться с другом,
Мы не виделись тысячу лет.
Он откроет мне дверь, и
Я скажу: «Привет, раздолбай!
Это я». А он: «Fuckin’ crazy!»
Вряд ли он скажет: «Hi!»
Хей! Сквозь огни реклам,
Сквозь гудки и гам Я кричу: «Привет!»
Улыбнулась нам,
Жизнь улыбнулась нам.
Давай улыбнемся ей в ответ!
Гудки и ругань.
Это мне. Я пру на красный свет.
Sorry, родные. Я ж еду к другу,
Мы ж не виделись тысячу лет!
Я не могу еле-еле.
Вернее, могу, но не сейчас.
Пусть мне не сдохнуть в своей постели,
Я нажимаю на газ!
Хей!…
Не сделать бы крюк мне,
Засмотревшись на неоновых дам!
Эй, девчонки, где здесь Бруклин?
А дальшу я уже сам!
Ветер и солнце.
Шоссе. Апельсиновый сок.
Конечно, все это сон, но
Какой сладостный сон!
Хей!…
Откуда он взялся,
Этот трейлер?! Чудовище, жуть!
Я вывернул руль, я ору: «Разява!»
Но не отвернуть…
Взрывается солнце
И я надаю, падаю, падаю- в ночь,
Пытаясь, пытаясь, пытаясь проснуться…
Проснуться — невмочь!
В Бруклине дней через двадцать
Кто-то читает письмо:
«Твой друг так хотел с тобой повидаться
Видишь, так и не смог.
Он так рвался к цели,
Что сам превратился в цель…
Он умер во сне. В своей постели.
С улыбкою на лице».
Хей! Сквозь огни реклам,
Сквозь гудки и гам Я кричу: «Привет!»
Улыбнулась нам,
Она все же улыбнулась нам!
Давай
Как бы ни было грустно,
Как бы ни было горько,
Как бы ни было страшно,
Как бы ни было больно
УЛЫБНЕМСЯ ей в ответ!
ДЕНЬ, КОГДА МЫ УМРЕМ
Слепые мотыльки Летят на свет…
Вот так и наша жизнь –
Сегодня мы есть, завтра нас нет.
Но в тот день, когда мы умрем,
Ты не грусти.
Ведь в тот день мы будем вдвоем,
А умереть вдвоем — значит спастись.
Летящие на свет
Повиснут на фонарях.
Все это ново, как Новый Завет
И по-прежнему зря.
Когда-нибудь я объясню тебе
Что мы делали здесь.
Когда-нибудь; когда-нибудь…
Самое позднее — в тот день.
В тот день, когда мы умрем,
О серьезных вещах Мы скажем, как о ерунде,
Мы будем жить долго и счастливо и умрем с тобой в один день
Как в старенькой сказке, прочитанной без опаски,
Поскольку все знают, что в сказках нет места беде.
Наш дом похож на склеп (извини за трюизм),
А за окном фонарь, мотыльки и плюрализм…
Научись у мотыльков отбрасывать тень.
Научись видеть далеко,
Чтобы увидеть тот день.
В тот день, когда мы умрем,
Нас найдут без труда, и войдут, и обступят кольцом,
Но не поймут никогда, что тесный наш дом стал дворцом
В заколдованном царстве вне времени и пространства,
Как в старенькой сказке со счастливым концом…
Слепые мотыльки
Летят на свет…
Банальные стихи, банальная жизнь
Банальная смерть.
Но в тот день, когда мы умрем.
Ты не грусти,
Да, в тот день, в тот день, когда…
Я все перепутал! Прости…
Б ют день, когда мы умрем,
Все будет не так, даже если мы будем вдвоем,
Я… я просто дурак, я… я выдумал сказку со счастливым концом!
И я был не вправе,
Но я просто пытался представить.
Как ты скажешь слово ЛЮБОВЬ
В тот день, когда мы умрем…
Фото Дмитрия Иванишена