— Начнём? Когда образовалась группа и какую музыку вы играете?
Паскаль: – Дай Бог памяти, в 1991 году, осенью. Состав был – я да Рома (В.П.Р.) Семёнов, да и состав по сей день такой, костяк, то есть. Хотя, с недавних пор у нас более-менее постоянный состав присутствует, — музыканты, которые раньше были сессионными, то есть гитарист, басист и «плавающий» ударник.
Рома: — Даже два.
П.: — Даже два, вот они и плавают – то один, то другой.
Р.: — Они как бы есть, только их выцеплять трудно.
П.: — Один из них с нами работал до этого, альбом писал в 1995, электрический, на радио, а другой с нами репетировал два раза. А музыку мы играем хорошую.
— Стиль как бы назвали?
П.: — А чёрт его знает!.. Понимаешь, у нас в России всё по-другому. Часть музыкантов, которые снимают модные там течения – они, в общем-то, безлики. Здесь же у нас всё через задницу, и всё, что произрастает на русских корнях – то всё оригинально, душа в этом есть, а это главное. Мы пытаемся придерживаться канонов пост-панка образца Англии начала 80-х: JOY DIVISION, BAUHAUS, THECURE, BIRTHDAY PARTY.
— Вы сразу же решили играть такую музыку, или были поиски, эксперименты?
П.: — Поисков была куча!
Р.: — Основная вещь в том, что, когда мы начинаем играть, мы не знаем, что из этого получится, то есть конечный результат неизвестен самим музыкантам.
П.: — Вот видишь ли, мы в стадии эксперимента постоянно, дабы не заплесневеть, топчась на месте. Если раньше мы панк играли, то это потому, что играть не умели. Вот сейчас у нас гитарист новый, он на блюзе висит корневом, непопсовом, и в сочетании с пост-панком это обалденно звучит (возьми к примеру CRIME & THE CITY SOLUTION). Концепцию мы сейчас сменили немного, если раньше было буйство на сцене, шок-шоу, то сейчас и пластику надо менять, и постановку.
Р.: — То есть всё должно и от души, но и от разума тоже. Надо уметь чувства выражать во всём: и в энергетике, и в ритме, и в движении.
П.: — А так ещё у нас было с десяток экспериментальных проектов, играли и реггей, и хардкор, и нео-готику. Но это всё так, ради нашего зажаленного самолюбия. Вот последний концерт у нас был выдержан в стиле noise-wave, типа BIRTHDAY PARTY раннего. Волна звука, которая мозги набекрень сворачивает. Тут уж всё на энергетике голой строится, а уж как там гитарист возьмёт тот или иной аккорд или барабанщик – брейк, как это обзовёт критик, как слушатель воспримет – то дело третье.
— С чего для вас вообще началась музыка?
П.: — Это с детства, мы слушали музыку, потом нам надоело её просто слушать, мы стали её творить.
Р.: — Опять же, это старая телега, что хочется сделать такую музыку, которой ещё не было.
П.: — У меня всё началось с ROLLING STONES, THE BEATLES я пропустил и до сих пор не люблю, поэтому тяготею к жёсткой музыке. Ну, и Рома тоже.
Р.: THE BEATLES я люблю, но ROLLING STONES люблю больше.
— Кто в группе пишет стихи и музыку?
П.: — Я пишу, Ромка пишет, я пою, он поёт, иногда мы меняемся. У нас взаимодополнение, дуализм. Мы – единственная в Иванове группа, в которой два лидера и один другого не забивает.
Р.: — Да, и по отдельности у нас получается уже не СЕНА, проверено практикой.
П.: — По России таких групп можно по пальцам насчитать – те же АГАТА КРИСТИ, АУКЦЫОН. То есть вот так – стихи наши, музыка наша, а аранжировки в последнее время Ромка начал делать.
Р.: — Я, как бы, художественный руководитель ансамбля!
П.: — Ага, Стас Намин, етит!..
— Фонотека группы на сегодняшний день?
П.: — Первый альбом 1991 г. – называется «Жизнь Под Столом». Из названия следует – это детский такой альбомчик. Трудно о нём что-то сказать…
Р.: — О нём стоит хотя бы сказать, что отдельные песни с этого альбома, типа тех же «Тундры», «Сентября», — они до сих пор известны. «Тундра» до сих пор считается хитом Иванова в некоторых кругах, особенно в студенческих, и хитом нашего родного города – Приволжска.
П.: — Второй альбом – «Россказни», 1992 г., — он не сохранился. Альбом очень интересный. Я до сих пор себя корю за то, что: а) отдал его в Архангельск; б) стёр свою же копию. Это был очень экспериментальный двойник, всякие там THE RESIDENTS курят просто. Там всё – от фолк-акустики до панка, рок ин оппозишн, нойза. Игрушки с кольцами, переусилением, накладками.
Р.: — Благодаря сохранившейся песне с этого альбома «Пидарасы, Ненавижу!» мы сразу стали очень известны в радикальных кругах города Иваново. Тогда у нас грайнд-кор ещё никто не играл, и эта двадцатисекундная песня стала легендой.
П.: — Далее был сольник Ромкин – «Вишня Над Городом», 1993 г. Потом – 95-й, электрический альбом, который до сих пор витает в воздухе, но он, как бы, выпущен, называется «Заполночь В Снег».
Р.: — А «Вырва»?
П.: — А!.. Я пропустил. Думал, что же я пропустил… 1993 год. Собственно, с чего мы стали так популярны в Иванове. Этот полуакустический альбом нам очень дорог, с него и пошло, можно сказать, всё. Сильный альбом, прощание с детством, как бы, вырванный кусочек бытия. В общем, словами тут не объяснишь, как это у Маркеса – «написано в одиночестве, отвоёвано у тьмы». Потом как раз – 95-й, записан на радио, энергичный такой альбом, гитарный, как у SISTERS OF MERCY, я бы сказал даже, танцевальный. Масса людей в него силы и время (писался он год) вложили. В 1996-м мой сольник вышел – «Дважды Рождённый», я его в одиночку писал, с привлечением друзей, конечно, и драм-машины тоже. И сейчас вот Ромкин сольник выходит – «Дерево И Ураган». А далее – к лету очередной альбом будем писать, с новым материалом. Ну, ещё масса B-side есть, будем скоро single-collection выпускать.
— Расскажите о концертах, где были? Первый концерт?
П.: — Первые слушатели были в Приволжске, когда я ещё не перебрался в Иваново, когда учился в школе. Собственно, первым слушателем был я сам, потому что Рома первый стал песни писать, играть на гитаре.
Р.: — Я его на гитаре научил играть.
П.: — Да, я не умел играть на гитаре и не писал стихов, я писал психоделическую прозу, читал французских экзистенциалистов, был панком, был очень обижен на весь мир, потому что меня бросила любимая девушка (ехидно хихикает). А мне потом просто завидно стало, и я тоже стал писать стихи и играть на гитаре. Потом первые слушатели были в Питере, ну и самые разные люди, вплоть до подвыпивших мужичков, которые просто садились на лавочку, а мы им пели.
Р.: — Надо всегда быть ближе к народу, понимаете ли…
П.: — Потом я перебрался в Иваново, позже и Ромка сюда приехал. подружился с Непомнящим (до сих пор дружим, всё-таки – коллеги по цеху). Мы потом негласную ассоциацию организовали – БЕЗУМИЕ ЧУВСТВ (она включала в себя разных экзи-исполнителей: нас, Непомнящего, DEAD MAZAY&ЗАЙЦЫ, Шварца из Калуги, Димку Поникарова из Александрова, Мишу Малыгина). Потом она переродилась в АССОЦИАЦИЮ ЭКЗИ, кто-то вышел, кто-то пришёл (ЧУЖИЕ, ДРУЗЬЯ БУДАРАГИНА). Кому близки по духу такие идеи, мы тоже приглашаем присоединиться (связаться можно через Ромыча из ЧУЖИХ). Вся раскрутка в Иванове началась с «Вырвы». То есть, люди услышали этот альбом, и стали ждать концертов. А до этого Ромка с Непомнящим ездили в Старый Оскол на фест авторской песни, а точнее на блок рок-акустики (ездили и потом несколько раз). Я засветился в Москве, в Калуге. А самый первый концерт в Иванове был в клубе ЮВЕНТА в 1993 году на каком-то фестивале поэзии. И с тех пор пошло…
— То есть, можно сказать, вы сначала засветились вдали от родины?
Р.: — Ну, можно и так сказать. Наверное, ещё стоит отметить как первый сольный концерт – это сейшн на МХ-е.
П.: — Концерт длился три часа, люди вышли с «дымящимися» головами, то есть, за эти три часа мы выплеснули на публику всю энергию, которая накопилась в нас за три года. Своего рода – эпохальный концерт. МХ – это с конца 80-х своеобразный культурный центр города Иваново, которым владеет Майкл Морозов – личность в городе небезызвестная. Вообще-то, это – просто большой дом (морозовского деда), который в себя вмещал и музыкантов, и поэтов наших пост-модерновых, и перформансеров. Гости заезжали высокие – Радка Цапина выступала несколько раз, Гурьев гостил. Вот сейчас, в период безвременья, он, вроде, возрождается, но прошлого, конечно, не вернёшь.
Р.: — И с тех пор – пошло-поехало. Ещё мы сами делали фест независимой музыки (1995), вот я на днях из Москвы вернулся – с Ревякиным и Непомнящим выступали.
П.: — Ага, там одна вещь из последней программы («Не Возьмёшь!..») чуть ли не гимном скинхэдов стала. Чуден народ в столицах!..
Р.: — Короче, в Москве не один раз выступали. Уже даже с Радио-России у нас был контракт на раскрутку альбома 1995 года. Но контракт прохлопали, а вещи крутились. Сейчас, в плане гастролей, идут города Нечерноземья нашего: вот Владимир, Ковров недавно были. Я бы не сказал, что концертов много. Редко, но метко. Где-то удаётся выступить в электричестве, где-то в акустике. В электричестве и энергия, и подача другая, чтобы люди, прежде всего, смотрели, а в акустике – чтобы люди слушали.
— Ну, а сами вы какую музыку слушаете?
П.: — Если я буду перечислять, то это займёт много места. Ну, начиная с 60-х «новых злых» – DOORS, ROLLING STONES, психоделия – VAN DER GRAAF, KING CRIMSON ets., потом – панк, пост-панк, рок ин оппозишн, готика, дарк-вэйв, хард-кор, индастриал, инди, эйсид, даже вплоть до трэш-рэйва. Ну, а № 1 для меня – это CAVE и JOY DIVISION… Хотя Кэйва сейчас любить модно, как модно любить, скажем, Тарантино. Но я Кэйва пять лет уже слушаю. А вот В. П. Р. очень reggae любит.
Р.: — Чёрную музыку. От jazz до RAP.
П.: — То есть, музыку мы слушаем всю, ну, а если касаемо нашей, то это – ИПВ, ЧЁРНЫЙ ЛУКИЧ, ТЁПЛАЯ ТРАССА, КАЛИНОВ МОСТ, АУКЦЫОН. Ну, и собратья – ЧУЖИЕ, ДРУЗЬЯ БУДАРАГИНА, BIKER HOLY.
— Паскаль, а как ты попал в журнал «У!ББ»? Когда и что у тебя печатали?
П.: — В детстве-юности я очень увлекался самиздатом. Сейчас, по-моему, это явление исчезло по вине научно-технического прогресса (исключение, пожалуй, только ГОЛОС, для которого мы тут и откровенничаем, который сохранил ортодоксальность самиздатовскую во всём). Вот я с журналами и контактировал. С Галкой Пилипенко (глав. ред.»У!ББ») мы переписывались, и как-то я ей послал несколько своих рассказов. Помню, ей жутко понравилось, и она хотела напечатать всё, но вышел только один маленький рассказ. Не знаю, уже три года ни я о ней, ни она обо мне ничего не знаем… То же касается и ОКОРОК’а (могилёвского) – там я вообще публикации не ожидал и обнаружил её только через три года.
— ОКОРОК и У!ББ, какие номера?
П.: — У!ББ № 9, ОКОРОК № 10. В У!ББ – «Винни-Пух и Отверстие», в ОКОРОКЕ – «Полуденные Похороны».
— «Как в такой жаркий день и без похорон…»?
П.: — Да, это быль, всё через чисто саркастически-некрореалистическую призму, мамлеевщина этакая…
— Вы своим творчеством хотите что-нибудь доказать?
Р.: — Творчество, как понятие, — вещь сложная. Доказывать что-либо творчеством – дело бесполезное. Например, творчеством можно доказать, что марихуана – это хорошо, и все будут курить марихуану.
П.: — Ну, это уже – агитация. Можно доказать тем же, что менты – это плохо, или – что они слуги Сатаны. А можно и другими путями…
— Кстати, в «Чёрной Звезде» (издание анархистов) иногда пишут про Иваново. Это не про вас?
П.: — Это тоже длинная история. И про нас тоже в том числе. Чаще всего мы просто имеем к этим новостям никаких отношений. Мифы создаются очень легко. Я люблю мифы.
Р.: — Вот, собственно говоря, и вышло. Творчество у нас несколько мифологически-мистическое. Наше творчество направлено на приоткрытие каких-то тайн человеческой души и мира в целом.
П.: — Не стремление что-либо доказать, а стремление расширить, раздвинуть рамки «движения вселенского сего». Теперь серьёзно. Вот Ромыч из ЧУЖИХ сказал как-то: «Зачем писать стихи, жить надо!» Тебе даётся миссия определённая – ты её должен исполнить. По-любому бери – можешь петь, дома строить, рисовать, компьютерные программы составлять, всё, что угодно – это позитив. Терпеть не могу пофигистов и нытиков, руки опускать нельзя ни в коем случае, иначе – всё, смерть. Движения нет, да и статичности тоже нет – остаётся тоска. «Суицид, суицид», — да и на это они не способны, только ходят и портят воздух трупным запахом. Мы живём, мы делимся всем, что в нас растёт, кто-то это берёт, кто-то – нет, не суть важно, важно то, что всё не уходит, в Пустоту. И если я чувствую, что кто-то берёт мою частицу радости и боли, — я счастлив, всё, значит, не зря. Жизнь, Смерть, Любовь – всё вокруг этого и и всё на круги своя возвращается. Экзистенция, батенька… Жизнь – это бумеранг, мы это недавно поняли, и больше я ничего не скажу. «Философы должны молчать», — это Гюго сказал.
Р.: — Это просто – ветер: он подует, потом ты паришь и ждёшь нового порыва, и твоя задача – парить как можно дольше… А ты нас про что-нибудь этакое спроси. Про что? Ну, например, как мы относимся к наркотикам?
— Ну, и как вы относитесь к наркотикам?
П. (делает умное и задумчивое лицо и держит долгую паузу): — Ну-у-у, трудно сказать (всеобщий смех). С одной стороны, мы относимся хорошо, с другой – отрицательно, с третьей – как-то всё равно. Если рассматривать их как стимул расширения подсознания, открытие каких-то скрытых сторон психики – то это полезно, если, конечно, не злоупотреблять психотропами теми же, галлюциногенами. Всё должно быть осознанно и нормировано, как приём лекарств. Если ты сильный человек и тебе нужны какие-то препараты – изволь, но если ты за всё и за себя отвечаешь.
Р.: — Употребление чего-либо должно быть осмыслено и гармонично.
П.: — Взять хотя бы Кастанеду, Хаксли, Маккену… Что, они – наркоманы? Нет, они – великие люди, хотя все книги у них на этом строятся. То есть, если тебе что-то надо – делай, но потом не становись очередным прыщом на лице жизни, она и без того не красавица.
— Ну, вроде бы, всё…
П.: — Да, всё рано или поздно кончается. Кассета, вот, кончается, терпение иногда тоже…
Р.: — И деньги тоже часто…
П.: — А жизнь продолжается, значит, жить будем. Всем спасибо и до свидания!
Действующие лица и исполнители:
Зуйков Евгений – вопросы, путание в кнопках, массовое фотографирование, энтузиазм.
Pascal, он же – Кочетов Д. В. (Великий Длинный Колумарь № 1 Хуленги Великой и Неназываемой) – умничание, ёрничание, курение дикого числа сигарет, мысли про себя, что надо бы выпить пива, частые потери памяти.
В. П. Р., он же – Великий Поэт России, он же – Семёнов Р. А. – лирические отступления, реплики невпопад, мысли про себя, что пива выпить надо бы, полное отсутствие памяти.
23 апреля 1997 г., г. Иваново.
PASCAL
В КАФЕ НАПРОТИВ
Тени в углу или просто дождь –
всё это так мешает спать,
Расти свой сад, стругай свой крест –
здесь надо просто кем-то стать.
Не суждено, немудрено
вода в песок сквозь пальцы, ведь –
Я стар как мир, он млад как я,
но здесь все очень верят в смерть.Ты ищешь Бога на каждом углу,
А он ждёт тебя в кафе напротив.
И ты так ждал, и он так ждал, —
Так завтра снова в кафе напротив!Звезда Полынь, смех Сатаны,
здесь слёзы не помогут – пой!
Проходит жизнь, вернёмся мы
с утра в погожий день домой.
Все братья станут посветлей,
им надоест суровый край,
Кромешный путь, свет фонарей –
вот видишь, как даётся рай!Ты ищешь Бога на каждом углу,
А он ждёт тебя в кафе напротив.
И ты так ждал, и он так ждал, —
Так завтра снова в кафе напротив!И снова снится по ночам –
в сырой траве остался конь,
Жизнь, смерть, любовь, судьба и ум
червями выели ладонь.
Твои шаги, вчерашний свет,
листок кленовый как солдат,
Последний бой, кто уцелел
устало смотрят на закат.Ты ищешь Бога на каждом углу,
А он ждёт тебя в кафе напротив.
И ты так ждал, и он так ждал, —
Так завтра снова в кафе напротив!
ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ
Земля как земля – миром тесная,
Разгулялась плоть бестелесная,
Лес улыбнулся, принял, да укрывал,
Он устал, он сотню лет не спал!Трудно быть Богом первые пять минут,
Трудно быть Богом и сотворить Сатану.
Простят, забудут, и я тихо живу –
Где-то ещё и без меня хорошо,
Здесь всем хорошо, здесь так хорошо!Градом на град – по обычаю,
Нежность волчья, ярость бычья,
Кровь за кровь, глаз за бровь,
Да подгнивший зуб неймёт. Святой поймёт.Трудно быть Богом первые пять минут,
Трудно быть Богом и сотворить Сатану.
Простят, забудут, и я тихо живу –
Где-то ещё и без меня хорошо,
Здесь всем хорошо, здесь так хорошо!Как слепой по пряслу ходил,
Чем не угодил, что себя не убил,
Складывай крылья – на всех не найдёшь покрывал,
Я устал, я сотню лет не спал!Трудно быть Богом первые пять минут,
Трудно быть Богом и сотворить Сатану.
Простят, забудут, и я тихо живу –
Где-то ещё и без меня хорошо,
Здесь всем хорошо, здесь так хорошо!
В. П. Р.
ДОРОЖНАЯ
Голос дрожит, песни вокзалов,
Ночь за окном деревья уносит,
Красными клёнами осень цветёт,
Кто-то спросонья «Который час?» спросит,
Кто-то разбудит, стрельнёт прикурить,
Колёса стучат – песни вагонов,
А кто-то так взъёбся в поисках смысла,
Но так и не смог понять простого.Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы,
Я так устал, и ты так устала…А осень с размаху швыряет листвою,
И знает октябрь, что скоро зима,
И день, и ночь болит голова,
А где-то далеко сходят ангелы с ума.
А я сижу дома и пытаюсь греться,
На дрова гитару разожгу стихами,
И всё, что было, ещё будет не раз,
Свинья не съест, Господь не обманет.Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы,
Я так устал, и ты так устала…И кто-то решил свалить из детства,
А другой рванул следом. И ему не вернуться.
А третий, по идее, вроде, должен проснуться,
Но сон был круче, и он на всё плюнул.
А осень всё так же швыряет листвою,
И всё так же, так же болит голова.
Всё так же далеко сходят ангелы с ума,
А жёлтый поезд осени едет в небо!Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы,
Я так устал, и ты так устала…
КАК ПОСЛЕДНИЙ АНГЕЛ…
Как последний ангел прощался с белым светом,
Скоро осень по всем приметам,
А пока пусть согреет меня
Последнее солнце бабьего лета,
Последнее солнце бабьего лета…И как каждый хочет поменять свой цвет –
Зелёный на жёлтый, никого рядом нет,
И кто-то кровью забрызгал берёзы,
Вот кончится осень – и снова морозы,
А пока пусть согреет меня
Последнее солнце бабьего лета,
Последнее солнце бабьего лета…И снова новая осень за старым окном,
В рваную дыру дверей входит в мой дом,
А по утрам иней, и в дверях плачут дети,
Оборванной ниткой надежда итожит
Всё, что я прожил в последнем куплете…
