ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ:
Басист некой группы АБВИОТУРА: Андрей Шеремет
Ж-урна-лист: Юс Тас
Третий
МАЛЕНЬКОЕ ВСТУПЛЕНИЕ
Пьеса* впервые была поставлена в 1998 году в Ростове, и пользовалась в некоторых кругах небольшим успехом. Несмотря на то, что сейчас некоторые из ее персонажей сменили статус (так, например, Третий стал Пятым и женился, М. Горбачев ушел из группы и изучает проблемы подводных течений, Лавочка, на которой сидели наши герои, трагически погибла в авиакатастрофе), она не стала т.н. историческим памятником из разряда детских фотографий Наполеона, скорее это некоторого рода показательный пример того, что происходит с каждым из нас в жаркий июльский полдень. Возможно, кто-то увидит в ней аллюзии или прямой плагиат к набившему оскомину “Золотому Подполью” с его Панками в своем кругу или Тройным интервью. Не путайте себя, здесь совсем другое. Может быть, то, что иногда реальные события напоминают кино или театр, наводит на размышления о том, что же называть словом “реальный”, может быть, типичность историй типа “услышал БИТЛЗ и стал играть” говорит о том, что…
Миша.
АКТ I
На сцене декорации южного города. Судя по всему — лето. Солнечное утро. На лавочке в тени деревьев центрального сквера сидят двое молодых людей. В руке у одного из них диктофон. Это Ж-урна-лист. Второй — производит впечатление явного басиста (на самом деле, так оно и есть). Некоторое время оба хранят молчание, но недолго. К ним подходит Третий. Ж-лист поспешно включает диктофон. Третий садится на асфальт, ближе к басисту.
Ж./медленно/: Знаешь, мое знакомство с АБВИОТУРОЙ началось как бы со второй серии, когда вы уже начали играть с Лапыгиным, и мне всегда было интересно, что же происходило вначале, с чего все началось?
Б.: Насчет первой серии тебе, наверное, лучше Сашка** расскажет, я поведаю, как у меня ЭТО происходило. Подозреваю, что скольких ты будешь об ЭТОМ спрашивать, столько будет и историй. Когда-то, в 94-ом году, мы с Максимом Горбачевым забацали крутую панкрокерскую группу под названием ПАРАНОИДАЛЬНАЯ ШИЗОФРЕНИЯ. Ты, наверное, что-то слышал о ней?
Ж.: Макс как-то вскользь упоминал.
Б.: Я делал свою первую бас-гитару, руководствуясь чутьем и смекалкой юного техника… Ну, она вещь такая… Ей гвозди можно бить, да и то… /мечтательно улыбается/ сломаются. Горбачев пришел, посмотрел, сказал: “Что гитара! Давай Группу сделаем!” В этот же вечер мы закатали, по-моему, штук пять песен на мой магнитофон. Потом пошел Макс покупать электрогитару. Причем он хотел тоже купить бас-гитару, потому что играть мы ни на чем не умели, а на басу играть вроде бы проще всего, струн ведь меньше, но, на наше счастье, бас-гитар в продаже уже не было. Макс купил “Аэлиту” или “Стеллу”***, мы обрадовались, и по этому поводу записали еще пару десятков песен. В тот же день…
Ж.: Они сохранились?
Б.: Нет. Куда они делись — неизвестно. У меня есть подозрение, что Макс их стирает по ночам.
Ж.: Чистотайдом?
Б.: Возможно… Потом были игры во всяких школьных ансамблях, куда приходил Саша Яковлев, который стучать на барабанах не умел. Мы его прогоняли, говорили: “Иди, мальчик, отсюда!” /смеется/ Потом с Максом дело заглохло, началась учеба, поступления во всякие ВУЗы, а поскольку делать мне было нечего, то Саша пригласил меня в свою группу играть на басу. Группа состояла из него и Дениса. Дениса ты помнишь, наверное?
Ж. /многозначительно/: Да…
Б.: Он сейчас в армии служит… Ну, пришел я к ним играть. Там и остался. Потом как-то стал Макс к нам наведываться, сначала в роли критика, а затем стал кое-какое участие принимать. Коробейников пришел уже на первом курсе, зимой. И покатилось…
Ж.: А Макс, значит, не сразу с клавишных начал?
Б.: Нет, далеко не сразу, когда мы играли панк, всякое упоминание о клавишных Макс воспринимал в штыки, кричал: “Никогда я этому делу не учился и не буду. Панк не должен играть на клавишных. У ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ нет клавишных!” /??!!/ А сейчас как-то по-другому оценивает это дело.
Ж.: Во мне всегда АБВИОТУРА вызывала уважение, как группа, работающая постоянно. Когда я побывал на вашей репетиции, я был потрясен, потому что, в сравнении с репетициями других групп, это весьма контрастно выглядело.
Б.: Вообще, репетиции для того и нужны, чтобы на них играть, поскольку мы не располагаем большим количеством времени (мы репетируем с 5 до 9 вечера максимум), то мы приходим играть, и у нас на репетициях не существует всякого рода пьянок.., бывают очень редко и это связано с выяснением каких-то отношений.
Ж.: Я недавно слушал ваш демо-альбом****… Меня поразило интересное качество этой записи.
Б.: Вообще, если рассматривать концептуально, это никакой не альбом. Это сборник, потому что песни совершенно разных периодов. А поскольку запись была первая, записывали то, что легче было записать.
Ж.: Вы его делали на компьютере?
Б.: Да, и из-за этого у нас кое-что не вышло: мы хотели записать еще пару песен… не звучали они. Приходилось всячески извращаться с магнитофонами, синхронизацией, но это уже технические тонкости. А компьютер… Просто магнитофона не было… Во всем мире компьютер используют для записей каких-то демо-вещей, когда нет денег на студию… /долгая пауза, раздосадованно/ Тут даже подход нужен скорее идейный, когда хочешь представить, что требуется от звука в каждой песне, а у нас даже этого не было. То есть, как было: “Нужно ревера.” — “А какого?..” — “А, не знаю, просто нужно.” — “А у меня звук не такой.” — “А какой?..” — “Не знаю, не такой…” /Б. заливается горючими слезами. Третий подносит спичку и стакан воды. Успокоившись и перегорев, Б. продолжает/ Или у Саши… У него идеал звучания барабанов — как у Бонэма. А в некоторых песнях он не нужен, такой звук. Вот такие тонкости, до которых нужно доходить, а если опыта нет, то и тонкостей нет.
Ж.: Скажи, насколько твой лирический герой совпадает с тобой?
Б.: По большому счету, мой лирический герой — это я и есть.
Ж.: Твои песни автобиографичны?
Б.: Безусловно. Они это я. Я это я.
Ж.: Я спросил, потому что демо-альбом поразил меня обилием суицидальных символов.
Б. /начинает отмазываться/: Дело в том, что там большинство пашиных песен. Тебе лучше спросить у него, а у меня в песнях нет суицидальных символов.
Ж.: Когда я слушал песню “Колокола”, у меня было впечатление, что ты зашел в церковь, и она тут же сгорела, ты вернулся домой и написал эту песню.
Б. /бледнея и запинаясь/: Вообще, подобная ситуация была… Павел, если захочет, расскажет об этих историях… очень нехорошо там получилось со всякими духами и силами… /таинственно смотрит на Третьего/ Поехал я в деревню, была необходимость зайти в церковь, спрашиваю там: “Дед, у вас есть тут церковь?”, а он говорит: “Да, она сгорела на той неделе”… А на самом деле, в этой песне… там совсем о другом, и про церковь там единственное, что колокола, и никак не связано ни с какими религиями, ни с чем… Видимо, это связано с одной большой религией под названием ЛЮБОВЬ, а с конкретными ее какими-то определениями — нет.
Ж.: Для меня данный разговор интересен тем, что сейчас, на мой взгляд, у АБВИОТУРЫ идет какой-то переломный период, заканчивается очередная фаза вашего существования. Это было видно на последнем вашем концерте (в Музее краеведения). У тебя и Лапыгина песни становятся разными. Не идет ли сопротивление материала?
Б.: Ты знаешь, песни, они всегда были разными. А по поводу новой фазы… Тут вопрос очень тонкий… Знаешь, у нас на каждой репетиции новая фаза, если так рассматривать, то я не могу отличить этот момент и выделить как-то из остальных. Потому что постоянно бывает что-то… Аркадьич стал работать, началась одна фаза… Если копнуть глубже, то фаз было огромное количество. Сначала пришел Паша, потом ушел Денис, потом то, потом се… И тяжело сказать и выделить эти моменты сложно. Все, как обычно. Когда на море волны, выделить одну волну из всех остальных тяжело. А по поводу разделения… оно всегда было. Сейчас, мне кажется, наоборот.
Ж. /крайне недоверчиво/: Идет какое-то слияние?
Б. /не моргнув глазом и не покраснев/: Да.
/долгая пауза/
Ж.: У вас накопился уже новый материал? Я слышал, что этим летом вы собирались записать три альбома.
Б.: С записью не вышло, по разным причинам. Материал на самом деле есть, это именно старые вещи… даже там побольше… Но не получилось. Технически просто не получилось… Поэтому мы решили сделать новую программу, что проще,- мы ее и сделаем. Не скажу, какой она будет, посмотрим, но мы ее делаем сейчас. Если удастся, может быть, получится так, что… Нормальный ход какой — сделать новую программу и сразу же ее записать. Если удастся это сделать, будет замечательно. А со старыми вещами не получилось. То есть, то одного нет, то второго нет…
Ж.: Может, они того не стоят?
Б.: Я бы сказал по-другому: они не стоят того, чтобы их записывать сейчас, понимаешь? Но безусловно, записать их нужно. Они просто висят мертвым грузом и не дают ничего делать.
Ж.: У меня после альбома ощущение, что АБВИОТУРУ посадили в концлагерь, проехались по ней катком, — а они выжили и записали эти песни.
Б./переводит стрелки/: На самом деле, это вопрос к Паше, он… Я просто знаю, из-за чего это, но я не буду говорить, пусть он сам расскажет. Он тебе все конкретно объяснит.
Ж.: Чем навеяна песня “Летчик”? Она Экзюпери не посвящается?
Б.: Нет. Почему-то все так считают, там из-за этой фразы… На самом деле нет, не посвящается.
Ж.: У тебя есть еще способы самовыражения, или музыка — единственный?
Б.: Да нет, не единственный. Не могу говорить о своих художественных достижениях, но я что-то там пытаюсь рисовать, как все, знаешь, дети: домик, мама… Ну, и рисую что-то иногда. А с другой стороны, у меня даже в группе несколько путей самовыражения: я могу играть на бас-гитаре, в то же время я могу сочинять стихи, а еще у меня дома стоит умная машина, и я могу сочинять музыку, как мне кажется, целостную, не как басист, а как композитор. Но это не мне оценивать, насколько это мощно и сильно… Ну, что-то делаю. А с другой стороны, знаешь, лучший способ самовыражения… Когда хочется самовыразиться, лучше спаять примочку товарищу Шаинскому, или что-то такого плана: и полезно, и приятно.
Ж. /с умным видом/: Ты для себя ставишь какие-нибудь цели в данной жизни?
Б. /улыбаясь/: Цели?.. Хороший вопрос. Цели… Ну безусловно, цели я ставлю, но сформулировать их у меня вряд ли получится, и в связи с этим… я неоднократно говорил… Аркадьич на меня за это дуется сильно, — я говорил, что, возможно, я не всегда буду заниматься музыкой. Просто, как мне кажется, это сейчас является актуальным способом достижения целей, а потом, может быть, я найду другие способы. А цели… Есть, наверное. У каждого человека есть цели, но как сказать о них… Я не смогу… У меня не получится.
Ж. /тоном классной учителки/:Как ты относишься к алкоголю и наркотикам?
Б. /улыбаясь еще шире/: Да нормально отношусь. Когда это в меру, в принципе, почему бы и нет? Я не сталкивался с такими наркотиками, к которым привыкаешь. Пожалуй, наркотики — это негативно с той стороны, что они человека от основного отвлекают. Не от того, что, как говорят, “от реалий современного мира”, что человек уходит от семьи и от общества, — нет, не от этого, а просто… Уводят от самого себя, пожалуй, из-за этого не хорошо. А алкоголь, он негативен, когда он мешает делать что-то… Когда кто-то приходит пьяный на репетицию (такое, правда, редко бывает),- это нехорошо, на самом деле, потому что репетиции не получается.
Ж.: Твое самое любимое вино?
Б.: “Анапа”.
Ж.: А красное?
Б.: Красное мы пьем в Лиманчике.
Ж.: На это лето туда не собираешься?
Б.: Вообще, наш менеджер Максим Горбачев планировал поездку с концертом туда в августе… Исключительно тогда так, а на отдых — нет, не получится. Много причин. Основная, пожалуй, недостаток времени, мы лучше новую программу сделаем за это же время.
ЗАНАВЕС. АНТРАКТ.
(Буфет — налево и прямо. Дешевое пиво!)
АКТ II
Те же, там же, дурацкие ответы сменяют дурацкие вопросы.
Ж.: Ты считаешь себя русским?
Б. /что характерно, вопросом на вопрос/: Какая разница? Это не важно, по-моему.
Ж.: В твоих песнях заметно влияние русской музыки…
Б.: Ну опять же, тут не важно, русский — нерусский… Я тут живу, значит, это наша музыка.
Ж.: Вот ты поешь свои песни, Паша поет свои… Насколько мне известно, он никогда твои не поет. Почему?
Б.: Ну, как?.. Каждый должен выражать то, что он думает.
Ж.: Это от недостатка артистизма или от амбициозности?
Б.: Нет, это не то и не другое…
Ж.: Амбиций нет вообще?
Б.: Совершенно нет… Не знаю…
Ж.: А ты смог бы его песни спеть?
Б.: Нет, не смог бы. Отчасти и потому, что я их не всегда разделяю.
Ж.: А хотел бы хотя бы одну спеть, честно?
Б.: Да, хотел бы, причем ту, которую он просто не любит.
Ж.: Как она называется?
Б.: У нас она называется “Боль 2”, как он ее называет, я не знаю. Она довольно редко исполняется.
Ж.: Во время последнего вашего концерта было заметно некоторое влияние КАЛИНОВА МОСТА…
Б.: Нет, я понял, о чем ты говоришь, нам уже это говорили… Это не влияние КАЛИНОВА МОСТА, это влияние того, что повлияло на КАЛИНОВ МОСТ, скорее так вот.
Ж.: У вас пробудился интерес к языческой Руси?
Б.: Пробудился. У нас новая программа, она не именно языческая Русь, она просто, какая-то этническая… Не то что этническая, как группа ИВАНОВ ДЕНЬ, в этом отношении до них далеко… а вот… Ну, какие-то есть вещи, мы стараемся, но у нас все-таки музыка электрическая, своя специфика… Ну, вот так вот… /долгая пауза/
Ж.: Что на тебя повлияло как на музыканта?
Б.: На меня повлиял Пасториус, безусловно, то есть — вообще выше крыши, и… не знаю… Мне нравится, как Пол Джонс играет, приятно играет. Бог его знает… Ну, как… Я слушаю группу какую-то, а как басиста зовут, я зачастую и не знаю, понимаешь? А из музыкальных направлений на меня, так уж сложилось исторически, на меня повлиял пост-панк, всякие такие вещи типа JOY DIVISION, вот засели, я не знаю, почему… И что бы я потом ни слушал, это так во мне и живет. До сих пор.
Ж.: Мне хотелось бы обратить внимание на тот факт, что басисты являются самой незащищенной музыкальной прослойкой, их имена зачастую не известны…
Б.: Ну, понимаешь, это… /улыбается/ Я не буду твой термин употреблять… Это зависит от басиста. Если ты не хочешь, чтобы тебя знали, — тебя не будут знать. А с другой стороны, группу WEAТНER REPORT — ее Пасториус вытянул… на какой-то новый уровень вывел. Или в том же LED ZEPPELIN… Джонса довольно хорошо знают. А в группе SEX PISTOLS Сид Вишез хоть и играть не умел, а довольно-таки дядька известный, понимаешь?..
Ж.: Один человек как-то сказал, что ритм-секция должна быть слегка туповатой. Насколько вы соответствуете?
Б.: Мы с этим боремся!
Ж. /в сторону Третьего/: По-видимому, безуспешно. /снова к Б./ Насколько на тебя влияет твое образование? Я знаю, что ты математик.
Б.: Вообще, на склад мышления… Хотелось бы заявить: что такое математика, я не знаю, — нет, я могу так сказать, нет, влияет, очень сильно влияет… Там мышление абстрактное, абстрактное в моем понимании. Мы с товарищем Шаинским, который тоже математик, можем смеяться с таких вещей, с которых нормальный человек не смеется. Мне кажется — мозг работает в другую сторону.
Ж.: Когда я беседовал с Шаинским, то заметил, что он употреблял словечки типа “мылить”…
Б.: Да. Аркадьич на нас злится, когда начинается это… /смеется/ Нет, я не буду терминами ругаться…
Ж.: Да ты скажи, не бойся…
Б.: …Что винт хреновый и мультик исовский, поэтому винт не качает, а вот надо поменять мать с камнем и мозгов добавить, тогда машина потянет. /Общий смех/ Объявление компьютерное одно чего стоит: “Продаю маму без мозгов и без камня”. /Общий смех/ Нормальное объявление?
Ж.: Да, здорово! Подпись — “Ионеско”.
Б.: Да нет, это нормальное объявление такое, совершенно.
Ж.: Я слышал, что у вас вокалист женится, — насколько это повлияет на музыку? Были довольно мрачные прогнозы…
Б.: Ну, я не знаю, от кого ты слышал мрачные прогнозы… А повлияет ли это на музыку… Скажем так: к деланию музыки Паша имеет отношение, скажем, несколько вторичное, именно как к музыке, потому на музыку это не очень повлияет, а на песни повлияет или нет — это лучше спросить у Паши.
Ж.: Какие ты испытываешь ощущения, когда приходится отвечать на дурацкие вопросы?
Б.: На самом деле ты просто не представляешь, сколько раз за день мне приходится отвечать на дурацкие вопросы. Ты знаком со стилем общения группы АБВИОТУРА, просто там кроме дурацких вопросов ничего нет. Как сказал один наш хороший знакомый, П.Ф., “Я тщательно культивирую в себе шизофрению”. Стараемся жить абсурдно, чтобы было веселее.
Ж.: По-моему, тут и стараться не надо, оно само все получается…
Б.: Когда само получается, это меньше ценишь, а когда к этому прилагаешь какие-то еще усилия, то результаты воспринимаются как награда за труды.
ЗАНАВЕС.
1949 г.
* Предполагалось опубликовать в журнале “Дебилы и Судьбы”, но в связи со смертью журнала не сложилось.
** Александр Яковлев, он же Аркадьич — ударник АБВИОТУРЫ.
*** Легендарная гитара, хуже “Урала” в тысячу раз.
**** Раритетная запись “97-го года, как-нибудь дам послушать.