На рок-н-ролльной карте советского и постсоветского пространства псковская область никогда не относилась к рок-центрам. Скорее наоборот, несмотря на близость к таковым (Москва, Питер), она всегда была, да и остается, глухой провинцией. По большому счету, за пределами области известны лишь несколько местных рок-деятелей. Один из них – Геннадий Моисеенко по прозвищу «Дядя Джи» из города Великие Луки. Он – рок-музыкант (лидер группы 3 ИЮНЯ), поэт и писатель (автор нескольких сборников стихов и прозы, а с недавних пор – член Союза писателей России), продюсер (большинство великолукских фестивалей, а также имен великолукского рока связаны с его деятельностью и помощью), редактор и издатель выходящей с 1986 года рок-газеты «Ллор-н-кор», и просто – меломан с 30-летним стажем и знаток рока (автор книги о группе DEEP PURPLE).
ПОЭТ
…Время наши боли выстрадает
И поставит все на места.
Я из тех, кто раны зализывает,
Но не лижет сопли с креста.
— Ты у нас поэт, музыкант, продюсер, редактор, и т.д. Что было первым?
— Вообще-то поэзия. В школе писал какие-то стишки. Даже пытался на музыку SLADE их переделывать, на свой манер. От балды, конечно. Потом начал писать шпионский роман. Классе так в 7-м. Следующий этап был – классе в 10-м написал что-то вроде журналистского очерка небольшого. Я его спрятал, потому что тогда не дай Бог было такое показывать. А через много лет случайно нашел. Знаешь, из всего раннего это, наверно, было самое такое… читабельное.
— В этом году тебя приняли в Союз писателей. А где ты себя видишь больше – в официозе, или в андерграунде? И зачем тебе это понадобилось?
— Скажем так. До того, как я начал вообще публиковаться, я считал: Союз писателей – круто!.. Потом у меня начались газетные публикации – литературные, таких-то у меня было и так много. У меня как-то голова не болела публиковаться, я все в стол писал. А получилось так, что от меня ушла группа ЦЕРБЕР, я остался не у дел…
— Ты был их продюсером?
— Да. А тут пустота такая образовалась, начал разгребать произведения свои, приводить в божеский порядок. Как раз появился Левицкий – это редактор нашей местной газеты «Старая крепость» – сказал: «Давай опубликуем, чего ты прячешь-то все, все же знают, что ты пишешь». Сделали первую публикацию, посмотрели, как реагируют, — еще одну… За год 12 публикаций в нашей прессе. И вот тут, когда встал вопрос – вступать, не вступать… Явно его не было, но уже разговоры пошли. Книга все-таки… Тут же – вторая, с музыкальной критикой… Я вдруг сказал: в общем-то, для меня это не особо и важно. Но появился добрый дядя Лева Маляков[1]… Я его очень уважаю… — И на меня: «Ген, не выстебывайся». Я говорю – зачем? А он – это ничего, в общем-то не меняет, но на всякий случай пусть будет. Легче на спонсоров выходить, и т.д. Вот он мне крышу и сдвинул – вступай. Если бы не он – я бы вообще не стал вступать. И потом, в итоге я был прав, потому что хлебнул я с этим вступлением под самую завязку. Хотя, если считать: с самого начала моей литературной деятельности, с первых публикаций и до вступления прошло 5 лет. Я не знаю никого, кто бы так быстро в Союз писателей вступал… Но, в общем-то, мне это было ни к чему.
А на счет «андерграунд или официоз» – я вообще-то не провожу вот этой линии, но вот андерграундщики считают, что я больше к классике отношусь, к классицизму. А те, кто пишет более традиционно – называют меня авангардистом. И кто из них прав… Я пишу так, как в этот момент вылилось на бумагу. Или что-то создалось, не обязательно литературное – музыкальное там… Я иногда и музыку пишу к своим вещам, хотя музыкой это назвать нельзя, но аккорды подбираю сам. Остальную аранжировку доделывают ребята. В общем процесс идет какой-то. Главное – в этот момент не думать: а что подумает Настя Писюкова…
РЕДАКТОР
— Расскажи о своей рок-газете.
— Газета называется «Ллор-н-кор». Задумывалась она еще в 85-м году. Лешка Сидоров («Rock-city»), он же в Великих Луках жил. Он такой тусовочный человек, его всегда распирали идеи, но он никогда не доводил их до ума. Это его нормальное состояние, особенно когда это не пахло деньгами – а тогда редко что пахло деньгами. И когда я ему предложил: вот, сейчас издают какие-то журналы, а ты подумай, сейчас все-таки «Эра» есть, можешь сделать фотографии, не вклеивать эти листочки с фотографиями, а прямо печатать. А так, как материалов у нас много не наберется – давай газету какую-нибудь сделаем. Ну, он вроде как загорелся: давай делать. Хотел назвать «П. Молот» – он расшифровывал это как «Паровой Молот», а я однажды немного грубо это расшифровал, когда понял, что с ним каши не сваришь.
В общем, дальше дело не пошло. И когда это дело мне надоело, я весной 86-го года просто сел сам, что-то напечатал, что-то вырезал, скропал, склеил, отнес на «Эру» с килограммом конфет… Тетка тряслась, как осиновый лист, потому что никто не знал, что уже больше года перестройка идет. Затряслась – но сделала. Я пришел, предъявил – что вот, газета уже готова…
— На чем все это было сделано?
— На «Эре».
— А что такое «Эра»?
— А, вы даже не знаете, что такое «Эра»!.. По аналогии если: есть фотография, а есть наскальная живопись. Так вот, ксерокс и «Эра» – они родственны в той же степени. Там было так: такая пластина большая, на нее насвечивают, потом как-то закрывают, порошком так трясут, трясут, трясут – и на намагниченных местах порошок остается. Потом накладываешь бумажку – и валиком катаешь-катаешь… Снимаешь – и получается копия. Это же процесс! Красиво…С пятнами – на самых черных местах пятна почему-то получались.
— А как вас свинтили?
— Этот вопрос я обычно в интервью не освещаю. Если я начну его освещать – будет выглядеть, что я плачусь, а я не вижу ни повода, ни… Просто один из нас оказался говном.
— А правду говорят, что ты сидел?
— Да. Но это опять не для интервью. Я почему не говорю – потому, что начнется: «Вот, он за это сидел…». Да какая разница! Нет, я не скрываю это, но я считаю, что в интервью это оставлять… много сейчас «страдальцев за рок-н-ролл». Да ну их всех.
— Каким тиражом выходили первые номера?
— Могу сказать, у меня даже велся учет. Первый номер был 10 экземпляров. Для самиздата, для первого номера – это нормально. Тем более – газета…
— Это такая газетка была, в 4 полосы?
— Да, 4 полосы, но они набраны машинкой были. С интервалом большим. В принципе, полторы статьи там, фотографии… Потом до 5-го номера мы достигли 25 экземпляров. Сначала издавались раз в месяц, потом раз в два месяца. В более поздний период у нас был тираж 200 и больше экземпляров. Это, наверно, рекорд для самиздата, потому что даже близко никто к таким тиражам не подходил. В самом лучшем случае я помню – 50. А мы 200 шлепали, и все расходилось, тогда был бум…
— А как оно расходилось?
— У меня был список адресов. Сначала – абсолютно бесплатно, потом – нам на конверты высылали, чисто условно. По этому списку часть тиража мы рассылали, а часть – я все время обитал в Питере, приходил в рок-клуб, и там расхватывали. Потом эти экземпляры оказывались в таких местах, что я даже удивляюсь – на другом конце мира.
— Да и рассылал ты по всей стране?
— Да, в общем-то. Тем более, пока Мончанский был здесь – он и за границу вывозил, потом уехал сам в Америку. Вот публикация в «Maximum Rock-N-Roll», в Сан-Францисском журнале – это, насколько я понимаю, от него исходит. У меня есть ксерокопия, там о самиздате, и абзац – о «Ллор-н-коре». Ну, там такая аннотация: где издается – неизвестно, кто такие – неизвестно… Похоже на первое упоминание в журнале «Аврора»: «Неизвестно, куда пропал «Ллор-н-кор»… и еще кто-то там»… Тем более, что в «Аврору» человек писал, который знал – где, что и как. В общем, какой-то ореол таинственности, но не больше. Все всё знали прекрасно.
— А какие были отзывы на газету?
— Как ни странно, не такие уж и плохие. Особенно на средний период. Первые номера были наивные, я сейчас сам смотрю – детский лепет. Хотя иногда берешь номер первый – приятно. А потом вроде и хорошо, у нас даже спрос сам по себе… мне в день по 20 писем приходило, переписка тогда была более реальная, сейчас я переписываться вообще не могу – нет финансовой возможности. А тогда писем куча приходила, тем более после той публикации скандальной. Сначала я написал название «За легализацию анаши!» — которое я сейчас уже не написал бы. Тогда была разработана полная программа, все предусмотрено. Потом еще была статья, когда я крайне отрицательно отнесся к тому, что АУКЦЫОНЫ аnd сompany выступили в защиту сексуальных меньшинств, — я сказал: чего их поддерживать, я к ним не отношусь, чего ко мне лезть: подпиши там… Это их проблемы.
— В номерах первой половины 90-х наблюдается некая безнадежность всего, что описывается. Изменилось ли положение и, соответственно, тон газеты сейчас?
— Безнадежность – она есть и будет, потому что мы живем в провинциальной глуши, из которой вырваться очень трудно. А тон газеты – в том номере, что мы сейчас пытаемся издать, мы стараемся делать такой… информативный вариант.
— Меньше эмоций, больше информации?
— Да, потому что выбора нет. Хотя если мы будем чаще издаваться – эмоции сразу появятся, потому что не будет хватать информации, так как не так часто у нас здесь что-то происходит.
— О том, какая газета была раньше, мы поговорили. А какая она сейчас, что она из себя представляет, чем отличается от той? И почему тогда была возможность выпускать ее раз в месяц, а сейчас, в лучшем случае – раз в год?
— Это в лучшем случае! Последний раз мы два года молчали.
— То есть, получается, что сейчас ее выпускать стало настолько тяжелее?
— Я, в общем-то, остался один… То есть, сейчас мы, кстати, вдвоем – Макс стал помогать. Собственно говоря, если бы не Макс – я бы плюнул и не делал, меня уже задолбало все по жизни… А Макс сказал: «Давай сделаем газету!». Ну, я – ради Бога, я на подъем легкий. А последние два года обусловлены были личными проблемами. Но до этого – раз в год. Почему? Ну вот прошел фестиваль – мы выпускаем газету… Почему остального не было? Ну да, есть какие-то мелкие события, но – в Питер я постоянно не езжу, писать о питерском роке – мне сейчас по барабану. Писать надо о местных делах.
— А раньше ты писал о питерском роке?
— На самом раннем этапе. Потом переключился на местные дела. И как-то, в общем, справлялись. Я еще брал чужие команды, периферийные. Это быть перестало, потому что переписки нет. Ограничились масштабами нашей области, плюс – Торопец, в котором ничего не происходит: за последние годы – один фестиваль.
— Кстати, а почему тебя называют – «Дядя Джи»?
— А я сам виноват. Когда я издавал первый номер газеты – я знал, что статьи подписывать своим именем нельзя. Как-то надо было назваться. А у меня в то время была такая присказка: «Дядька рассердится». А «Джи» – ну, Гена – первая буква по-английски – Джи… Подписался, и с тех пор – как прилипло.
МЕЛОМАН
Мы стареем, годы не стоят на месте,
Мы балдеем под новые песни,
Разрывая пространства и связи времен,
Продолжаю скитаться средь новых имен,
Мне для жизни нужен новый шок,
Вспомни время, когда мы слушали рок.
— Как ты пришел в рок-н-ролл?
— О, это старые дела… Рок-музыкой я начал увлекаться еще где-то в 70-м году. По нарастающей, все больше и больше… как было принято тогда – пластинками обменивались… Русского рока тогда еще не было как такового – хотя был тогда уже АКВАРИУМ, но об этом еще не знал никто. А в 1982 году я познакомился одновременно с Колей Васиным и с Майком Науменко. У Майка тогда была сломана нога, и когда гипс сняли…
— Это в Питере было?
— Нет, в Великих Луках. Он у нас часто бывал. Вот, и он просто приехал отдохнуть, так как бюллетень еще продолжался. И дал два концерта. А мы познакомились в автобусе. Я тогда учился в институте, был даже секретарем курса комсомольским… откуда меня благополучно потом изгнали за взгляды… Я ехал делать собрание очередное, и когда узнал, что приехал Майк… я еще не знал, кто это, что это, в общем-то… А, я врубился, что это круто, отменил тут же собрание это, 150 человек пошли, как говорится… курить, но мне было плевать на это. За такие выходки, собственно говоря, меня и сняли. Тогда мы и познакомились. Тогда я начал уже и русскими делами интересоваться.
— После этого знакомства ты и начал кататься в Питер?
— Да, к 85-му году уже побывал на разных концертах. АЛИСА, ТЕЛЕ-У помню, КОФЕ… На самом первом концерте АВИА был – тогда они провалились, хотя потом писали, что это было триумфально. Но я помню реакцию зала…
— А что ты сейчас из музыки для себя слушаешь?
— Во-первых, слушаю то, что слушал всю жизнь. Старые дела западные – конец 60-х, начало 70-х. Хендрикса; DEEP PURPLE – это особая статья, моя слабинка с детства. LED ZEPPELIN там, DOORS — традиция, в общем-то. BEATLES сейчас практически не слушаю – не катит. А из последних… RED HOT CHILLY PEPPERS последний альбом выпросил – он мне нравится. Хороший альбом. METALLICA – конечно, это не моя музыка, но могу послушать время от времени. FAITHF NO MORE могу послушать из современных. Русский рок очень мало слушаю.
— А если слушаешь, то что?
— Наташку Маркову – мы с ней в хороших отношениях очень. Наташка – молодец.
— По поводу твоей книги о DEEP PURPLE. Ты считаешь, стоило ее вообще выпускать? Было ли там что-то новое, или какие-то другие были цели?
— Цель какая: а) у меня в голове достаточно много энциклопедических знаний, б) есть какое-то мое мироощущение этой музыки. Я соединил одно с другим. У меня была цель: написать о западной команде, не пользуясь выписками из других источников. Я это выполнил. Это был абсолютно свой взгляд на творчество, биографию… Можно было, конечно, каталог сухой сделать – но я просто разбавил это своими взглядами, своими ощущениями. Я даже списал этот вариант… после этого какое-то издательство выпустило целую серию книг именно такого типа – где расписано все по альбомам именно fun-club’овское издание. Так что, может быть, я в этом не совсем оригинален – но я сделал просто то, что мне было в кайф. А что оно принесло – не знаю. Вот Золотцев[2] прочитал, он от этого далек, не его музыка – но говорит: «А мне понравилось, даже интересно послушать стало». Значит, что-то дает…
Сейчас у меня на дискете есть вариант второй, переработанный. Я дополнил тем, что узнал, что какие-то сборники еще выходили, какие-то издания, плюс что-то новое вышло – ведь развитие группы не остановилось… Плюс – каталожные данные, которые тоже для фанов интересны.
— Напомни, как книга вообще называлась, когда вышла?..
— «История в пурпурных тонах». Вышла где-то в августе 95-го. Издана в Москве, издательством «Гузель и Ко», тираж – 1000 штук. Тираж, кстати, исчез моментом.
— В Пскове она продавалась?
— Нет, она не продавалась ни в Великих Луках, ни в Пскове – просто Алексей Маслов[3] умудрился у меня вытрясти 10 экземпляров для псковичей, они-то в Псков и попали. Великие Луки столькими экземплярами не могут похвастаться: было 5 экземпляров в библиотеке, из них штуки 3 стащили, и тамошние женщины мне говорили: «Твою книжку мы прячем – иначе сопрут». Нормальная реакция.
— Значит, стоило выпускать?
— Да. Иногда бываю в Москве, на «Горбушке» встречаю один экземплярчик, прикалываюсь – цену спрашиваю и даже удивляюсь: «Вот это да, загнули!..».
— Последний раз сколько стоила?
— Около 30-ти рублей что-то. За книжку в сто страниц. Это летом было. Если б я деньги достал сейчас – выпустил бы второе издание, там было бы 200 страниц.
ПРОДЮСЕР
Золотая труба за собой не зовет,
Ночной рок-н-ролл больше некому петь,
Пусть кто-то кричит, что ты уже мертв,
Но я не дам тебе умереть.
— Как ты оцениваешь ситуацию в псковском роке?
— С возникновением «Молодежного» в городе Пскове как постоянно действующей точки и учитывая то, что появилась возможность вообще играть – произошел большой скачок. Ты знаешь, философию-то мы проходили в институтах: переход количества в качество… Это нормально. Ведь до возникновения «Молодежного» здесь практически команд и не было. Была легендарная ПУСТЫННАЯ УЛИЦА, ну… КРЕЙZИ ХAУZЪ – это ясное дело; где-то там копошился никому не нужный СЕВЕРО-ЗАПАД – а больше команд как таковых и не было. Ну были, да, но их не видно было, потому что им негде было выступать. На памяти – три команды за всю историю псковского рока. И вдруг – шквал какой-то… Уже хорошо.
К тому же Псков – он, в общем-то, не «тяжелый» город, он – более хипповский, здесь много прохипповских команд. К ним относятся по разному, и правильно делают, потому что от них самодеятельностью частенько пахнет. Но ты знаешь, вот мне по старинке сесть и послушать что-нибудь прохипповское – просто приятно. Нормальная ситуация. Мне она, в общем-то, даже и импонирует.
— Насколько я знаю, большинство этих музыкантов – они на клуб «Молодежный» плюются и выступать там не очень-то хотят…
— Они гопники просто! Вот, и ЦИАН – тоже плюются. Ну, не хотите в «Молодежном» – сидите дома. Или сходите к Константинову[4] – там что, лучше?.. Люди не понимают, что, в общем-то, то же самое. Вопрос ведь не в том, придет ли гигантская толпа или нет. Ну пришло 10 человек, и если этим 10-ти в кайф – уже хорошо. Играть-то не для того надо, чтобы стадионы собирать – просто потому, что хочется играть…
— А в Великих Луках какая ситуация?
— В данный момент идет вторая холодная война в городе Great Bows. Я помню, чем кончилась первая холодная… Она кончилась смертью одного человека в нашей тусовке.
— Война между кем и кем?
— Между кланами музыкальными. Раскололся город… И меня тащит в центр этих событий. И где-то я сам виноват, что эта война возникла. Хотя и упирался руками-ногами, чтобы этого не происходило. Но – я тоже ведь человек, я слаб, и я виновен в том, что война снова разгорелась.
А разгорелась она из-за недопонимания людей. Такая история сложная… Понимаешь, мне надоело, когда срут на голову. Ну надоело просто. Я не требую благодарности за свою деятельность (хотя иногда и хочется услышать, но я уже не требую – дело десятое). Но когда начинают просто срать – надоедает. Я по сути терпеливый, но иногда меня срывает. Последнее время проповедую такую политику: ты можешь насрать на меня – но после этого ко мне не подходи. Просто не подходи и ничего не проси.
И тут получилась история с группой ДАЛЕКИЙ ГОРОД. Этих мальчиков я притащил в Псков в 98-ом году. Не мне тебе рассказывать, как я умолял, чтобы им дали второе место (на фестивале «Псковская Весна-98» – авт.). Ладно, мы приехали издалека – нам дали, хотя на второе место стопроцентно шла ЖИВАЯ ВОДА. До этого Сережа – их лидер – бегал за мной постоянно: свези да помоги. А я такой человек, что не очень-то отказываю. Ну, привез, ну, сделали, ну, звездная болезнь – все это я понимаю. Но прошло пол-года, я подхожу с вопросом – мне просто надо было одну вещь узнать – и вдруг мне заявляют: «Да кто ты такой, что я для тебя должен узнавать?..». В общем, пальцы веером. Я сказал: «Все, вопросов больше нет». Развернулся и исчез, естественно.
Но! Проходит еще пол-года – затеивается «Возвращение – VIII»[5]. Я ведь даже не говорил ему: не подходи – просто, человек не появляется. Чувствует, наверно, что что-то не так. Хотя я однозначно не пустил бы его на фестиваль: это мой личный фестиваль, кого хочу, того приглашаю. Но он не появляется, а по городу пущен слух: «Да нас пригласят и так!..». А я жду, кто их пригласит – приглашать-то могу только я… За день до концерта нервы не выдержали у Сергея – позвонил: «Я хочу выступить на фестивале» – с апломбом так. А я говорю: «А я не хочу». Он: «Что ты не хочешь?» – «Чтобы ты выступал у меня на фестивале». «Это ты лично не хочешь?» – «Я лично не хочу». Он: «А ты обязан нас взять!». Мне смешно уже: «Я никому ничего не обязан!..». Естественно, даже близко его не было на «Возвращении – VIII»…
Тут же появился «Харон», которых тоже я вывез в Псков и которые два года меня просили – возьми. Я их взял на свою голову; все бы ничего, хотя там понтов много было, барабанщик здесь ходил, еще до выступления уже чувствуя себя королем – хотя ты же помнишь, как они облажались… А мне надо было бумаги оформлять, я же по командировкам ездил, и он мне: «Да на фига тебе надо, да мы крутые, ну, на тебе паспорт», — ну я взял, мне надо оформлять, мне работать надо… Естественно… ну я не знаю, может я и не прав, но я начал так: не ссорюсь, но – больше ко мне не обращайся. А они дернулись пару раз, а я сказал – занимайтесь, чем хотите, ко мне-то чего лезете?.. Ну они, естественно, присоединились к Сергею из ДАЛЕКОГО ГОРОДА. Там и еще кто-то – ребята, с которыми, кстати, я общаюсь, ничего плохого не сделали…
Да и в Пскове есть два человека, которых я никогда не пущу на свой фестиваль. Хотя одного из них пустил в прошлом году, потому что в последний момент отказывать… люди же не знали, что ему нельзя выступать… Такой бывший великолучанин Костя.
А у меня сейчас мысли другие – как эту войну погасить, чтобы не было последствий. Потому что ЦИАНЫ – они устраивают свою тусовку, тоже обидки начинаются, не только в их сторону, но и в мою. Я статью писал (под чужим именем), и написал, что ЦИАНЫ благодарят за проведенные мероприятия тех-то, тех-то, и Геннадия Моисеенко – за то, что он терпит их капризы. Это было специально написано – тест, проверка на реакцию, какой она будет. А ребята обиделись – за «капризы». Ой, Боже, я когда услышал, что они на это обиделись – у меня уши завернулись в трубочки…
В общем, у меня сейчас состояние такое – плюнуть, лишь бы все утихомирилось. У меня на носу фестиваль, я хочу его провести, я хочу, чтобы на фестивале были люди, которые друг друга понимают.
Вот в Новосокольниках оппозиция наша провела фестиваль какой-то. Где и в статье обкакали «Возвращение» и «Молодежный». Меня убивает – люди, которые выпернулись, извиняюсь, из «Молодежного», обкакали «Молодежный»! Как можно так не думать… Это Сергей писал, из ДАЛЕКОГО ГОРОДА. Первое его выступление было на «Возвращении», потом – в «Молодежном», после чего он и статус какой-то поимел. И вдруг – взять и обкакать «Молодежный»! И пишет: в Новосокольниках было хорошо!.. Конечно – там пиво продавали. Если б не пиво… Я DEEP PURPLE до сих пор вспоминаю: любимая команда, но и – пиво там тоже было хорошее!.. На презентации. Такое пиво, и – орешки еще!.. Классно, — но разве можно PURPLE судить по пиву? То же самое и здесь: ну выставили пиво, и вообще – первый раз в жизни в этой глухомани сподобились на фестиваль. Это то ли 24, то ли 25 ноября 99-го. Никто ничего не слышал, но в газете написано: триумф! Грандиозный фестиваль! Ну, ради Бога… АНЖЕЛО-ДАНЖЕЛО туда приезжали – единственная путная команда, которая там была. А еще – две наших команды и ДЦ легендарный… который я вообще не знаю, как на сцену пускают (хотя, кстати, в этом виноват опять я, ведь я же пустил их на сцену на «Возвращении – I»).
— ДЦ – это Невель?
— Да. Кстати, у меня есть запись – на первом концерте они играли хорошо. Но есть запись «Возвращения – II» — слушать там их уже невозможно. Небо и земля. Один год прошел, и дальше – ниже, ниже, ниже…
В общем, получается, что я опять суюсь в эту войну. Но война идет, — тут никуда не денешься. Идут боевые действия, надо защищаться – или атаковать.
РОК-МУЗЫКАНТ
Когда включен магнитофон,
Мы забываем о бедах,
Я танцую рок-н-ролл
В старых рваных кедах.
— Почему твоя группа называется 3 ИЮНЯ?
— Это довольно-таки просто. 3 июня 88-го года ко мне пришел человек и сказал: «Знаешь, собираю группу, костяк вроде бы уже есть, сочиняю музыку, но писать стихи ну абсолютно не умею. А ты, говорят, что-то там можешь. Давай чего-нибудь попробуем». Давай, говорю, тем более, что я однажды пытался написать песенный текст, но ничего не вышло. Я взял этот текст за основу, полностью переделал – кроме самой идеи – и написал в тот же день песню «Старые рваные кеды». И принес ему этот текст. Тут же мы его слепили. Это был обыкновенный рок-н-ролл, ничего сложного.
В том составе я не был никем, кроме как текстовиком. Группа была псковская, а не великолукская. В том составе ребята, в общем-то, не сильно и горели названием 3 ИЮНЯ, им было все равно. Было как рабочее название. Они толком один концерт только и дали. А я так как-то: жалко песню… аккорды какие-то у меня нарисованы были, дрынькать-то я умею… умел, по крайней мере, да и сейчас… Половину пришлось переделывать под себя, потому что так играть, как тот парень, я не могу. Однажды собрал составчик, сыграли… слабенько так, но сыграли. Через год – с другим составом сыграли, чуть получше. Люди, смотрю, реагируют. Еще через год начали «Возвращение», появился мой основной состав. Туда пригласили, туда, стали играть потихоньку. Слушают – и хорошо.
— То есть, так рабочее название и стало основным?
— Но я сразу сказал: если я остаюсь один, то я его себе забираю.
— Сегодня на фестивале[6] играть будет 3 ИЮНЯ?
— Да.
— А завтра?
— А завтра – ничего. Слухи ходят, что что-то планировалось, но все отменили. Тем более, у ЦИАНА смена состава, басиста поменяли… Не знаю, из-за этого отменили, или не из-за этого – я сейчас не лезу. Я отсиживаюсь в блиндаже своем. А вокруг выстрелы – а я сижу и отстреливаюсь короткими очередями.
CODA
Сколько будет еще впереди
Расставаний и новых встреч
На крутых поворотах измен,
Разыгрались снега перемен –
Не об этом веду я речь –
Лишь о том, что еще впереди.
— А из своих ипостасей какую ты считаешь главной?
— Я особо не выделяю. Много лет занимался самиздатом, и сейчас не ушел совсем из этого, и для меня это большая часть жизни, в общем-то. Тем более, остался какой-то след, если судить по публикациям. Нельзя так выделять. Я и прозу пишу, есть люди, которые говорят, что мне сказки надо писать. Я в данный момент выплескиваюсь на что-то – и мне это в кайф.
Контактный адрес Геннадия Моисеенко:
182100, Псковская обл., г.Великие Луки, пр. Ленина, д. 40/33, кв. 9. Тел.: (253) 3-47-31.
В тексте интервью использованы стихи Геннадия Моисеенко из сборника «Под цвет обоев».
Беседа с Дядей Джи состоялась 24 декабря 1999 года.
Интервью подготовили Елена и Александр Сумкины, г. Псков.
[1] – Представитель псковского официозного писательского бомонда.
[2] – Представитель псковского официозного писательского бомонда.
[3] – Корреспондент газеты «Новости Пскова».
[4] – Экс-директор «Молодежного», летом 99-го ушедший оттуда и проводящий регулярные рок-сейшена на базе городского Дома Детского Творчества.
[5] – Ежегодный Великолукский Рок-фестиваль, устраиваемый Г. Моисеенко с начала 90-х.
[6] – Псковский Новогодний рок-фестиваль 24-25 декабря 1999 г.