Без никаких: жизнь и творчество Николая Францевича Кунцевича (в миру – Ник Рок-Н-Ролл) для меня всегда были интересны. Ник Рок-Н-Ролл для меня всегда был и остаётся культовым героем. Другими словами: сначала до меня дошли неясные слухи, затем попалось несколько материалов во всяческой околомузыкальной прессе (от «Энска» до пресловутой «Контры», откуда я узнал, что Ник – мой земляк, и на культовость это тоже повлияло), затем были ужасного качества записи «альбомов» Ника, сделанные в разных городах и с разными составами, но всегда вживую, на концертах, за исключением «Вечника», записанного в “98 году на екатеринбуржской студии, затем… Затем я дозрел для встречи с этим человеком.
Так сложилось, что два месяца в этом году (май-июнь) я имел возможность съездить на пару недель в Тюмень, где Ник осел в последние годы, если кто не знает. Но – погода подвела, а я уже не в том возрасте, когда можно ночевать в прошлогоднем стогу при нуле по старику Цельсию. Не сложилось… А в июле я приехал в Москву, и одна из первых новостей, что я услышал – это та, что вовсе не обязательно для встречи с Ником ехать в Тюмень, что Ник часто бывает в Москве, да и сейчас здесь, что вот завтра состоится заключительный концерт фестиваля «Единение», где он будет выступать. Умка обещала познакомить…
12 июля, кинотеатр «Уланбатор». Выступают: Рада и ТЕРНОВНИК, Александр Холкин, ВОСКРЕСЕНЬЕ (в виде дуэта Романов – Сапунов), Сергей Калугин, Умка & БРОНЕВИЧОК, ДЖА ДИВИЖН, Ник Рок-Н-Ролл, куча молодых групп. Мы у бокового входа кинотеатра – той двери, что предназначена для эвакуации зрителей из кинотеатра в случае окончания фильма. Через открытую дверь видна сцена, на которой уже поёт Рада. Ждём Умку, Умка сказала: «Приводи хоть сколько человек, всех проведу». Неподалёку тусуется Ник. Саня Фабер толкает меня в его сторону, и я произношу фразу, что-то типа: «Может быть, я тороплю события, но Умка сегодня всё равно обещала меня тебе представить…» В общем, когда Ник узнал, что «сДМ» моих рук дело (пара экземпляров ещё # 1(6) была закинута в Тюмень пару лет назад), он обрадовался: «Так это ты!..» В общем, знакомство состоялось, стрелку забили на следующий день – вечером Ник отбывал в Тюмень.
На концерте Ник произвёл сильнейшее впечатление. Я никогда прежде не видел его живьём на сцене и, несмотря на то, что все его записи сделаны на таких же вот (или подобных) сейшенах, я не мог себе представить, что это настолько театр. Описывать бесполезно, надо видеть. Все видевшие получили свою дозу кайфа.
На следующий день мы встретились в метро, откуда проследовали на вписку Ника. Ник выглядел усталым, всю ночь не спал: «У нас была секс-вечеринка», — видимо, поэтому часто сбивался, переходил с темы на тему. К тому же, часть разговора осталась за бортом кассеты. Перед вами – то, что осталось на магнитном слое пленки. Получился ли разговор, получился ли он интересным – судить вам.
— …В первом номере моего прошлого проекта «ГОЛОС» была перепечатка материала «Дело № 666» из «КонтрКультУр’ы» № 1, точнее, той части, в которой говорилось о твоей жизни в Оренбурге. А потом мне как-то сказали, что это на самом деле гоны были…
— Да нет, вообще-то не гоны…
— Этому стоит верить, что там написано, да?
— Я под каждым своим словом подписываюсь. Просто было такое следствие, и был такой город Оренбург. Если там и есть романтическая шелуха, то, по крайней мере, она в кассу. Это всё, что касается, допустим, каких-то там определённых моментов, связанных со становлением имиджа и творчества моего героя. Это как раз – самое в кассу. А все исторические события, которые там отражены, они имели место, всё так и было. Для кого-то Оренбург – это урла и гопота, а для меня Оренбург – это «биржа» 70-х годов, это враждующие районы Форштадт и Ренда, это танцплощадовская энергетика. Для меня Оренбург – это «Международная панорама» с Юрием Овсянниковым, который очень бодро сказал, что появился панк-рок, и почему-то на заставку поставил SWEET… Для меня это вот так, — все эти концерты в школах, в медучилище, магнитофоны «Дайна»… Это когда шпана – не урла, не гопота, а шпана! – слушала записи, и волосы были ниже ушей, и всё такое. В принципе, я бы мог назвать всё, что было, панком, таким гипертрофированным по-своему, не-модным, не-пикаддилисеркусным панком… Я не мог бы сказать, что это моё родное, моё родное – это немного другое, об этом невозможно сказать вот так запросто, что такое моё родное. Я могу сказать, что та энергетика, которая во мне есть, как и в каждом человеке, — это благодаря Челябинскому институту культуры, благодаря Оренбургу, благодаря тем вещам, о которых сейчас стоит думать, на мой взгляд, и стоит проходить заново… А по поводу гонов – если это по поводу следствия, то следствие действительно было…
— Нет, не по поводу следствия. Говорили, что было всё не так, что никакой девочки Обосанной не было…
— Об этом лучше всего спросить у Сергея Мешкова, если он жив и при памяти, и у Рама – это друзья того времени, и у Сергея Давыдова, Американец его зовут. В принципе, можно напрячься и продолжить этот вояж…
— Ну, копать ни к чему. Если ты говоришь, что всё так и было, я тебе верю.
— Нет, тут не копать. Просто мне самому интересно посмотреть, какие они сейчас. Я не был в Оренбурге с 78-го года, это 22 года…
— Дальнейшая твоя траектория по России – она общеизвестна, думаю, об этом не стоит говорить…
— Тем более что я сейчас могу совершенно смело сказать, что для меня географии нет, география – это пережиток. Например, если говорить о музыкальных группах – то я считаю одним из показателей успеха группы, это когда на афише не употребляется географическое название населённого пункта. Может быть, я в чём-то не прав; историки, которые занимаются историей, которые учились на историков, наверное, меня поправят, — но я считаю, что это пережитки крепостнического права, закрепление за городом: «А-а! Это Ник из Тюмени!..» А я, например, скажу, что Ник из Вифлеема, и могу всё это обосновать. Мы были свидетелями появления в андерграунде того суперстара, которого назвали Иисус Христос, в общем-то, неплохого парня, и это не гон, что Христос был неплохим парнем — мы это видели. И в силу того, что это был первый город, где в андерграунде появилось что-то рок-н-ролльное, мы и назовём свою группу группой из города Вифлеема, ТРИТЕ ДУШИ. Я мог бы что угодно сказать по поводу этого. А «Ник из Тюмени», «Ник из Симферополя», «Ник из Москвы», «Ник из Ленинграда» – чушь это собачья. Нет этих городов! Это так, иллюзия.
— Но этапы жизни у тебя всё-таки были: симферопольский, московский, владивостокский, люди определённые…
— Конечно, конечно! Вот и сейчас встречаю людей, которых лет двадцать не видел. Представляешь? Двадцать лет не видел людей, встречаю – всё нормально, всё. История-то продолжается.
— Последний этап у тебя тюменский. Расскажи подробнее, как ты вписался во всю эту систему.
— Очень кратко. В 87 году из Симферополя ВТОРОЙ ЭШЕЛОН – скорее, даже не музыкальная группа, а такая тусовка, — поехали в Свердловск. Сначала в Челябинск – в Челябинске палево, в Челябинске 87-й год – это появление таких «люберов» челябинских. После этого Свердловск, конечно, «полный вперёд». Мы в Свердловск прибыли, а до того в Хабаровске я познакомился с таким человеком – Сашей Измайловым, который мне очень много рассказывал о Свердловске, в частности, о Саше Башлачёве, а в Хабаровске он работал журналистом в «Тихоокеанской звезде». Учитывая то, что в Хабаровске того времени всех было очень мало, можно было буквально выходить на улицы и задавать какие-то вопросы, чтобы «найтись». Мне Измайлов много рассказывал о Свердловске, о свердловском рок-клубе, и мы прибыли в Свердловск, там познакомились с Колей Граховым, Сашей Калужским, со Славой Бутусовым, со свердловским рок-клубом, выдали там какой-то экспромт. Про нас тогда сказали, что мы на АУКЦЫОН чем-то похожи… Потом – Тюмень. В Тюмени я увидел Гюзель, которую я знал по Питеру – я тогда не знал, что она на самом деле из Тюмени, — и меня совершенно потрясла группа ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ. Потрясла тем, что я просто охуел оттого, что можно так работать с текстом, со словом, потому что к тому времени в Ленинграде ничего интересного уже не было, совершенно. То есть, стали появляться такие группы второй волны, там, ВНЕЗАПНЫЙ СЫЧ, — я ничего против этих ребят не имею, но энергетика тюменская тогда для меня была гораздо ближе. Я никогда не думал, что я так в Тюмени застоплюсь, просто не думал. Я не буду говорить о своей женитьбе, обо всех тех перипетиях, — просто я познакомился с человеком, Вадимом Швецом, который мне предложил место директора рок-центра, который впоследствии был назван «Белый Кот». Я снова вернулся в Николая Кунцевича, поскольку я учился на режиссёра массовых праздников, и сделал, — не я один, естественно, а с теми людьми, которые были со мной, — мы сделали рок-центр «Белый Кот». Я отдавал себе отчёт, что битлов в городе Тюмени мало, мне нужна была атмосфера – и эту атмосферу мы, в принципе, сделали. Потом, конечно, вмешались другие силы, поскольку мы арендаторы, поскольку существует такая игра, где есть директор Дворца культуры, и есть арендаторы. Правда, мне в этом контексте непонятно, почему нас выгнали оттуда, поскольку ДК «Строитель» города Тюмени имеет статус Дворца молодёжи, и мы много сделали для молодёжной политики, скажем так, города Тюмени… Ну, мы бьёмся. Появился проект Тюменского Дворца Молодёжи, нас поддерживают письмами, просьбами, и я уверен, что будет Тюменский Дворец Молодёжи, информационно-продюссерский центр…
— То есть, несмотря на твои частые теперь приезды в Москву, тюменский период московским не сменится? Не собираешься ты в Москву перебираться насовсем?
— Нет, насовсем я в Москву не собираюсь перебираться. Потому что я настолько люблю этот город – я не хочу здесь жить поэтому. Я предпочитаю в гости приезжать. Но я не исключаю, что появится человек, который, может быть, нами займётся, в контексте группы, играющей в рок-н-ролл. Это очень важно: не «рок-н-ролл», а «в рок-н-ролл». Потому что, я всегда теперь об этом говорю, некоторые ребята часто говорят: «Я живу рок-н-роллом». Жить нежитью невозможно. Я предпочитаю говорить, что я играю в рок-н-ролл. Потому что тут ты уже как бы играешь какую-то роль, ты делаешь заявку. Если ты хорошо играешь – значит, это «браво!» и «бис!», а если ты играешь плохо – «шантрапа!», — отойди в сторону! Это меня печалит на самом деле, сейчас вот мы коснулись темы, которая меня печалит. Меня печалит клонизация. Клоны. Например, в Нижнем Новгороде я просто охуел от такого очень неудобного, очень нехорошего, у меня был очень гадостный осадок оттого, что я увидел там группы, которые один в один – ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ. ИПВ – это ИПВ, несмотря на то, что у Ромыча там свои тараканы, — но у индивидуалов так бывает… Это клонирование, это кодировка. Я хочу сказать, что на топе сейчас чувственность, экзальтированность, на топе сейчас герой, который не будет хныкать и говорить «меня не поняли, меня недопоняли». На топе сейчас герой, который никогда не скажет о том, как ему хуёво. На топе герой, который может позволить себе на самом деле быть рачительным, быть щедрым. Если ты приходишь на концерт к этому герою – ты должен получить по полной схеме. Получить то, чего нет там – за дверями того места, куда ты пришёл, дабы поиграть с этим героем в рок-н-ролл, в эту дерзкую, сильную, чувственную, повторюсь, экзальтированную и фантастическую игру. Я верю и знаю, что я и мне подобные продолжим некую историю, и точки над «i» хотелось бы расставить.
— То есть, продолжение будет?
— Да, конечно!.. Планы такие: Ник Рок-н-Ролл и группа ТРИТЕ ДУШИ продолжает играть в рок-н-ролл, как молодая начинающая группа ищет администратора, который был бы не просто каким-то сухарём, делягой: «вот это стоит столько-то!», «по прайс-листу!», «в формате – не в формате!», — я не хотел бы, чтобы наш администратор пользовался такими словечками, как «отстой», «формат» и прочая хуйня, которая не имеет никакого отношения к тому делу, которым мы с тобой занимаемся – каждый на своём участке, но линия фронта понятна. Я, например, вижу и чувствую в себе силы – ведь не зря же мы встречаемся, не зря же мы видимся, я вижу людей, которых двадцать лет не видел – это ведь не просто так!.. И псевдоним Ник Рок-н-Ролл, «материализованная субстанция рок-н-ролла». Я не буду говорить о тех ребятах, которые давно уже не имеют отношения к тому, чем занимаемся мы с тобой, — это эстрадные дела. Как бы Юра Шевчук на меня не обижался, — это моё частное дело, я к Юре очень нормально отношусь, скажем так, — но я ещё раз хочу сказать, что рок – это эстрада, рок – это жанр, жанр мёртвый по сути своей в том контексте, в котором его сейчас выдают, и никакого отношения эти люди не имеют вообще к вещам, которые связаны с другим измерением, с живым и бессмертным. Я был на фестивале в Тушино, я увидел тридцать тысяч чебурашек мёртвых – всех этих неформальчиков и их вонючие рок-шопы я называю «мёртвые чебурашки». Я горжусь тем, что я определение такое придумал. Это мёртвые чебурашки, ничем не различающиеся. Среди них есть индивидуалы, и я верю в то, что эти люди ощутят на самом деле свою значимость как произведение искусства… А что касается мёртвых чебурашек – валите в свои рок-шопы, покупайте майки с Кобейнами, носите своих трупарей, о которых вы вообще ничего не знаете – вас просто сделали, вас трахают во все дыры, а вы этому рады. А я, простите, мне с такими просто не по пути. Мой герой не для них. Они ничего не поймут, придя на мой концерт. И не будет там: «Рок давай!», — там всех этих штук /показывает «козу»/. Вообще-то, это «юнайтед», объединение, это что-то объединяющее, это всё появилось в Вудстоке. Но в силу того, что мёртвые чебурашки – они невежественные очень, типа гопоты, гопота. Пошли они к чёрту – мы идём своим путём мимо них и не смотрим в их сторону, мы сплёвываем, когда видим их, идём дальше, стараясь по максимуму не задирать носа. Хотя капканы в этом отношении для молодой начинающей группы, конечно, есть. Но даже если я захочу задрать нос – я это сделаю. Я это сделаю так здорово и красиво, что все девчонки мира в меня влюбятся. Для меня это очень важно. Я тебе могу сказать такую вещь: недавно у Сани на этой вот кухне сидели, и я как раз говорил о том, что, по сути, по сути, мне интересны не музыканты-исполнители, — мне интересны зрители, которые к ним приходят. Я с такими людьми знакомился и общался – вот это вот рок-н-ролл, понимаешь, что они делают вообще. И кстати, между прочим, хочу напомнить некоторым не в меру ретивым рок-музыкантам, что если кто-то из зрителей додумается сделать здесь зрительские профсоюзы – можно поиграть и в такую игру, да? Ведь есть же хакеры, а есть зрительские профсоюзы, допустим, да? Просто можно как на тотализаторе играть. Захотели они – будет биток, не захотели – не будет биток. Вот не допетрили до этого, а на этом можно делать бизнес. И если кто-то допетрит, что музыканты в современном мире являются всего лишь шлюхами с Тверского, — похожие некоторые очень бывают, кстати, только тем деньги хоть платят, а эти за так, — вот тогда начнётся интересное рубилово. И в этом отношении тот, кто есть кто – будет тем, кто есть кто. Тот, кто есть КТО! Такая вот игра сейчас начинается. Всё очень нормально, на самом деле, всё очень чётко. Никакого застоя, никакого абсолютно уныния нет. Есть просто: серое – называется серым, чёрное – называется чёрным, а среднего – не дано. Из тебя выливается то, что в тебя налили. И не надо просто быть ханжой. Если что-то делаешь – всё нормально, всё еже прощено и просчитано. Кем-то прощено, кем-то просчитано. То есть, сейчас всё только начинается, начинается рок-н-ролл, я тебе могу сказать, что ситуация по-своему очень похожа на ту, которая произошла в Англии в 75-ом году, когда топ-тены эти все были заполнены такими очень похожими друг на друга группами. Вот эти вот ТАНЦЫ МИНУС – это вообще пиздец! Я посмотрел клип – что ж они так откровенно косят-то, а, под всё, что они прослушали? Это русский рок вообще, на самом деле. Они говорят, что они ненавидят русский рок – а сами настоящий, доведённый до гротеска русский рок. Такая хуйня, полная причём, эти ТАНЦЫ МИНУС, и вообще, и вообще, и вообще… Вот в Англии эта ситуация привела к тому, что началась панк-революция…
— Ну, панки были задолго до того…
— Дело в том, что панк-рокеры были вообще… Сейчас можно погулять по истории…
— Это название придумали в 77-ом…
— Да, Макларен взял да придумал. В контексте Англии, чтобы эту консервативную страну поставить на голову, он придумал панк. Были тедди-бойз, стали панки. В Америке – да, это альтернатива «британскому вторжению», были группы, которые подзакашивали под Мика Джаггера, но давали такое – Игги Поп и ТНЕ STOOGES. Этот человек поехал на ROLLING STONES, а тут получилось такое в итоге, такой коктейль, чего не могли позволить себе стоунзы. Ну, это долгая история, об этом много говорилось…
— Да, это общеизвестные места для тех, кто этим интересуется. Я вот в копании панковых корней дошёл до Screamin’ Jay Hawkins’a, что он начал ещё в середине 50-х делать, – но наверняка были ещё какие-то более ранние негры, которых он в свою очередь слушал… А вот эта твоя идея объединения, о которой говорилось раньше, идея создания некоего информационного поля…
— Это очень важно, на самом деле. Во-первых, это будет такое рубилово, как говорится, по-взрослому – то есть, в каждом городе есть люди… Можно, например, сделать так. Вот: «Журнал «совсем ДРУГАЯ МУЗЫКА» представляет», да? У тебя же есть в журнале конкретные группы, которые соответствуют идее твоего журнала, так? «совсем ДРУГАЯ МУЗЫКА» представляет в городе Тюмени». Ну, там пара групп и, может быть, какого-нибудь хэппенингового человека, перформанс, да? Всё это в одной такой связочке. Всё нормально: есть такой журнал. Я могу тебе сказать, что есть люди, которые хотят читать такой журнал. Некоторые хотят читать журнал «ОМ», а некоторые хотят читать журнал «совсем ДРУГАЯ МУЗЫКА». Вопрос возникает: где? — Есть же коммуникации! Надо обозначить эти коммуникации. Ниша – свободна, и не найдутся такие чокнутые вроде нас, которые её займут. Не так скоро всё это будет, по крайней мере… Вот ты знаешь, что в Архангельске есть такой человек Миша, который делает ежегодный фестиваль 1 — 2 апреля? Бубновский Миша. А есть такая группа СКРИП. Они хотят ездить, причём, они врубаются, что происходит. Они без излишних прайс-листов. Возможно, кому-то они покажутся вторичными. Но ещё Шарон Мюррей сказал, что такое рок-н-ролл: «это поэзия на уровне третьего класса и философия, взятая из пятых рук». То есть, всё вторично в рок-н-ролле… Так вот, эти ребята хотят ездить. Я видел их видео, я могу сказать, что кто-то их ждёт. В этом случае не группа важна, а то, откуда она. Та география, которой нет. Вот они приехали в Архангельск – в этом контексте надо сначала город писать. То, что я ранее говорил о географии – это относится к моему герою. А вот: «Группа СКРИП из Москвы в Архангельске» – предположим. И в этом случае неважно, сколько народа придёт, — важно, как всё это будет подано. Нужна организованная журналистика. Нужно формировать события, нужно создавать журналистику. Потому что – это пиздец на самом деле, что происходит! Знаешь, какие здесь, в Москве, есть журналисты?.. А есть избалованные фуршетами. Они говорят: «А зачем мы придём на концерт? Вы нам пресс-релиз составьте – и всё…» Нормально, ништяк! В принципе, можно повеселиться. Создать некий денежный фонд и сделать конкурс журналистов. На конкурсной основе – можно и в эти игры поиграть, и, кстати, никто в эти игры ещё не играл. Люди привыкли к фуршетам, а надо учиться. У Симонова надо учиться журналистике, военного журналиста. Абстрагироваться от того, о чём там писали, от патриотизма, — на самом деле, так: приезжая в город, ты формируешь события, ты выкачиваешь из города всё, что ты можешь выкачать. Всё это называешь, допустим, рок-н-роллом, в конце уже своего эссе: «А вообще, на самом деле, всё это рок-н-ролл». Описывая события, которые, может быть, не имеют никакого отношения номинально к музыке. Ведь всё заканчивается когда – когда начинается такая веселуха: «Музыкальная рок-н-ролльная жизнь города Тюмени», И – пиздец. Вот ты уже свой ярлык – бам! – и всё! А после: какая такая рок-н-ролльная жизнь? Нахуя? Ведь они же тоже люди живые, бедные, несчастные, из них рабов делают, они этого не понимают… Героику формировать надо, героику, чёрт побери! Всё нормально: захотел спать – лёг спать. Захотел говорить – говори. У тебя есть дело. Дело в теле. А тело – надо держать. И всё, понимаешь?.. Вот, мы со СМЫСЛОВЫМИ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯМИ делали концерт – всё очень просто. Набрали школьников: «Ребята, приезжает супер-группа в город Тюмень. Надо поиграть. Вы встречаете супер-группу. Подъедет телевидение…» Они пришли, сорок человек, скандировали: «Глюки!..» Те вылезли из поезда, вообще офигели. При этом, например, в автобус заходят, шёпотом: «Вы знаете? Приезжают…» – так громко, чтобы все слышали. Вот это – формирование общественного мнения, и это привело к очень хорошим результатам, кстати. Надо уметь работать, раз уж ты занимаешься этим. Аксиома: если что-то делаешь – делай хорошо. И всё будет. Я ещё раз говорю: ниша – свободна!.. Я видел людей, которые почивают на своих лаврах, непонятно кем выданных, кстати. Ведь по сути, это же позор! «Герои перестройки», рок-группы! Я тоже понимаю – обо мне в перестройку начали писать. Я, в общем-то, должник, я стараюсь вернуть долги… А некоторые: «Мы ведь когда-то…» Это позор! Помнишь фильм «Москва слезам не верит», помнишь там вот этого спившегося хоккеиста?.. Это – я когда-то. И сколько таких. Я не хочу называть имён, не в моих это правилах. Есть такие люди, которые лет в пятнадцать чего-то там сделали, потому что такое время было, — и уже лет пятнадцать почивают на этих своих лаврах. А в итоге настолько, блин… Думаешь: ё-моё, они мои ровесники, а как-то, блядь, странно всё это, им так и хочется сказать: «Дядя, ну ты иди, там, в крезуху лучше ляг», — причём, по-настоящему… Слова! Вот привыкли на кухнях пиздеть. Кухонная культура – страшная вещь. Это тоже выпестовывание такого общеарифметического фикуса… /Далее сбивается, переходит на денежную тему./ Я считаю, что надо как-то возродить… Если я, допустим, знаю, что концерт ПИКНИКА в Тюмени, я уже откладываю деньги, это моя любимая группа, одна из любимых групп такого плана, — я куплю этот билет. Для меня это будет нормально, я знаю, на что я копил. Как раньше с завтраков копили на всякие там… По-моему, это очень правильно, потому что ты покупал, как правило, правильную вещь. Ты не мог себе позволить купить что-то неправильное. Также и на концертах – ты же ведь покупаешь билет на правильный концерт, ты же свои деньги тратишь. А потом – с концертов артисты должны что-то получать. Не бывает ничего бесплатно. Вчера, например, — я же из Тюмени, — я был бы рад, если бы мне и моим музыкантам что-то перепало. Всё взаимосвязано, с другой стороны. Эти люди, которые пришли, — у них не было денег. Но надо формировать такую культуру, такого вот общения. Это всё впереди. Коли ты продолжаешь историю – надо её продолжать по полной схеме.
— Как я понял, ты считаешь, что сейчас называется андерграундом – это должно свою инфраструктуру создать? В том числе и в денежном отношении?
— Ну, не в норах же!.. Мы же не в крысиных норах!..
— То есть, должен быть какой-то слой, всем открытый и всем видный?
— Конечно! Бытует такая версия, что настоящий воин никогда не будет позиции мира защищать. Это ж как Зона в «Сталкере». Ты идёшь, ты знаешь, что каждый шаг может привести к необратимому процессу. И этот необратимый процесс может коснуться не только тебя, но и окружающих… Я вообще предлагаю всем индивидуалам сделать съезд индивидуалов, съезд – произведение искусства. Поиграть в эту игру. А вещдоком будет твоё звучание. Каждый день надо жить так, как если бы ты баллотировался в президенты Соединённых Штатов Америки, и с чистого листа. Мне было по кайфу, когда вчера люди, впервые увидевшие моего творческого героя, не знавшие о нём вообще ничего, подходили: «Класс!..» А была одна из версий, акустическая подана. Мы же не вырывались из контекста фестиваля, это же тоже акустика. Всё-таки есть корни у этого… Между прочим, никому не рассказывал, а тебе расскажу. В городе Ленинграде когда я впервые оказался, — ну, со Свином, царство ему небесное, мы-то увиделись, — но ни о какой вписке там речи быть вообще не могло. Нет, ну там всё правильно: Андрюха – он напился, мама его нас, естественно, попросила, поскольку Андрюша спит, она нас в первый раз видит, — и мы пошли на инженерный замок, комок в простонародье… Я сделал там такое. Первый курс института культуры Челябинска. Мурзилка, такой человек был, сыграл на расчёске очень художественно, а я рассказал, как сейчас помню, такую телегу: «В 12 часов по среднегалактическому времени из созвездия Альфа Центавра вышел гражданин, одетый в молибденовую обувь. Вокруг него юлил маленький робот, который синтетическим голосом молил: «Дядь, а дядь! дай десять ампер-часов!» – На что тот ему бесшумно протелепатировал: «А может, тебе ещё ракету и ключи от неё?» Гражданина звали Оскар Вектор». А потом говорим: «Пипл! Вписка есть?» Сейчас вот все истории придумывают, а я историю не придумываю. Мы у комка выступили, показали, кто мы есть. По моему разумению, так и надо знакомиться. А мы в «Сайгоне» ещё повесили бумажку, что «Сегодня у Инженерного замка, — был 83-й год, — состоится…» Дальше всё началось, покатило-поехало. Сколько я на пути встречал людей… Это то, что является корнями. В дорогу ехать, подобных людей искать… Рома Неумоев как-то сказал интересно, странную для меня вещь, — он же сейчас тусуется, Рома Неумоев, ездит там, — «Я, говорит, от храма к храму ходил, а ты от флэта к флэту». Я не успел ничего сказать. Он так вот сказал фразу, а я хочу дополнить. Во флэтах я видел именно тех людей, которых невозможно увидеть в храмах, в которые ходил Рома. От храма к храму – знаю, как он там ходит. Не в этом дело. Я горжусь тем, что пятнадцать лет я людей не вижу, двадцать – с ними как раз познакомился вот так на улице, и они пригласили в гости пожить. Это ж так важно – пожить в гости, — это ж насколько доверяли! Не просто потусоваться – пожить, пообщаться, это давало какой-то определённый заряд энергии, и я эту энергию, пускай не так быстро, но аккумулировал в творчестве. Энергия – дело творческое. И в этом контексте каждый человек – произведение искусства.
/Тут закончилась кассета. На другой стороне – продолжение разговора о «мёртвых чебурашках» и так называемых «панках»./
— А что касается Арбата – это позор вообще, как они там зарабатывают деньги, играя на гитаре. Блядь, вообще работать не умеют!.. Поют чужие песни – плохо причём поют. Можно петь чужие песни – там будь здоров, вообще, извините меня! Там оригинал бледнеет по сравнению. А это – бездельники. Они же по сути бездельники, они же работать не умеют и не хотят, эти ребятки. Вот там их и трахают во все дыры, используют по назначению. С педерастами, мёртвыми чебурашками, мне не по пути. Гомосексуалистов я ещё где-то как-то понимаю – это их личное дело, личная трудность. Я на Арбат вообще не хожу. Поскольку я люблю Москву, у меня есть «мой Арбат», «моя Москва». И дабы не расстраиваться, не переживать, — существо я теплокровное, переживания как бы не далеко от меня, — дабы не заводиться, я просто туда не хожу. Хожу, когда мне хочется просто походить. Впрочем, этим пускай занимаются другие ведомства, я хотел бы отвечать за себя. Вообще, по жизни, по своей истории. Вот нас с тобой судьба свела. Ты – человек, который делает нужное и важное дело, на фоне отсутствия информации… Я свои реакции не скрываю, конституция у меня такая…
— Ты кто по гороскопу, кстати?
— Да лев я, 7 августа. И крыса, 60-й год… А что касается, допустим, рок-клубов и рок-центров – да, конечно, их очень мало осталось. «Форпост» вот, в частности. Сейчас очень существенно всё-таки как-то обнаруживать личности на сцене. Сцена же ведь – это не просто какой-то проходной двор. Захотел – бах! – на сцену вылез. Это достаточно материальная штука, столько комедий и трагедий было сыграно, столько человеческих судеб было сыграно, — она не может быть мёртвой, это материализованная сущность. Когда выходят в тельняхе и прочее, и делают это неумело, — когда ты выходишь на сцену, надо чётко понимать, что ты на сцену выходишь, и ты не такой как все. Такой как все – прошу в переходы. Можно в переходах быть таким, как все. А сцена – это что-то такое. Время всё ставит на свои места. Я очень доволен временем. Для меня это всё очень чётко и понятно. Просто очень банально быть самим собой. Ха-ха-ха.
— А Ник Рок-н-Ролл – это твоё бегство?.. Когда из Николая Кунцевича ты перевоплощаешься в Ника Рок-н-Ролла – это бегство от реального мира?..
— Нет, это не бегство от реального мира, хотя это тоже версия интересная. Это такое путешествие. В параллельный мир, где всё интересно. А Николай Кунцевич – тоже ведь интересный, там тоже какая-то работа, в этом отношении я могу совершенно нормально общаться с Ником Рок-н-Роллом: «Ник, я вот сейчас делаю то-то, то-то, то-то. Как бы ты сделал на моём месте?» Это всё очень индивидуально…
— Некое раздвоение личности присутствует?
— Да, такое раздвоение личности. Может быть, это как раз то самое, что является гармоничным сосудом, по-разному это описывают те, кто видят…
— Ты Неумоева упоминал. Как ты относишься к тому, что он делал тогда, и к тому, что он делает сейчас? «Убить жида» и последняя программа его «Звёздное небо II» — ведь очень разные вещи…
— Да-да-да. Я не знаю насчёт Ромыча… Я вот терпеть не могу Александра Непомнящего. И таких героев, как он. Не подумай, что я тебе жалуюсь – у меня трагедия. Одно дело, если б это касалось только меня – а это касается и моей матери, которая из-за меня уехала на ссылку, по сути, и сейчас бездомная. Я очень не люблю людей, которые, обладая домом – отказываются от него. Для меня это очень болезненно. У меня такая трагедия, это ужасно. Я и сейчас живу в чужой квартире – для меня эти люди просто пижоны…
— Так ты Непомнящего не терпишь не как певца, актёра – а как человека?
— Как актёр, как музыкант, как певец – это очень скучно, нудно, это сноб в моём понимании. Он напыщенный индюк, на самом деле. Я могу пояснить, почему. Потому что я видел и знаю ребят, которые тремя фразами могут такое сделать! А этот всё тележит, тележит, тележит, тележит… А потом – от него воняет. Я сам запаха не чую – мне девчонки говорили, которые с ним в «Форпосте» общались: «От него воняет». А я в это понятие несколько иной смысл вложил… Саша Башлачёв – он один как бы был. И его, мертвеца, никто не похоронит. Он этого не успел сделать при жизни – и после смерти этого никто сделать не сможет. Никто, абсолютно. А те, кто пытается… Лазарь же ведь тоже протух. Его когда отрывали, он был тухлый, от него воняло. Поэтому его и убили снова, вернули опять земле. Зачем, вообще, отрывать мертвеца, который не похоронен? Это в контексте смерти Саши Башлачёва… Они отрывают его – и вонять начинает, тут же, моментально. Потому, что руки не в мирре, а руки в трупных слезах. А трупные слёзы – это страшная вещь. Это они дают такой запах, очень неприятный запах. Такие люди как Саша Непомнящий – они все из покойницкой, причём, из чужой покойницкой. Их туда никто не звал, вообще никто не звал – звать их никак: «Непомнящий», никто. Меня он очень сильно раздражает, и я хочу прекратить разговор о нём. Субъективно я ничего конкретно сказать не могу, а на уровне интуиции – это пижон и ханжа.
— А к АДАПТАЦИИ как относишься?
— О, это… /аплодирует/ Это браво! Ермен – это просто пиздец! Я и Ермену об этом говорил и буду говорить. Во-первых, это мои земляки, чем я очень горжусь. Это совсем другое, даже сопоставлять, мне кажется… Это пиздец!..
— Ещё кого-то ты можешь назвать из близких тебе?
— Вот, АДАПТАЦИЯ, пожалуй. То есть, я бы не сказал, что их героика мне близка, но это пиздец, это такой ветер юности! Я думаю, у этих парней настолько всё будет получаться… Ещё – КАШЕМИРОВЫЙ ГЛОБУС, точнее, их песня «Гром В Раю». Я там увидел такие фишки, которые мне близки. Я бы не сказал о себе, что я театрал, но мне очень близка идея площадного театра. Единственное, что надо сделать КАШЕМИРОВОМУ ГЛОБУСУ – это подумать о том, как это всё подавать и как работать над фиаром своим… Надо по-честному отбить чётко, честно, там есть потенциал… Я бы не сказал, что они капитально мне близки, но «Гром В Раю» – это песня вообще… О! Кстати! Я просто об этом не могу не сказать – вообще, вот на этой кухне всё произошло. Я хочу поздравить многих, наверное, людей, которые ждали, когда это произойдёт. Появилась «Песня Шута» в исполнении Славы Колясникова из ВОДОПАДОВ ИМЕНИ ВАХТАНГА КИКАБИДЗЕ. Я не знаю, как описать это всё. Это такая песня! Это такой кайф! Это вообще, это надо слушать! Когда слушаешь живую песню – Славка тут недавно был, играл, — я ощутил какое-то такое… Это вообще был квартирник… Я ощутил какое-то такое очень хорошее продолжение тех историй кухонных, когда гитара ходила по кругу… Можно стебануть это всё, конечно. Но стебут – это люди, которые либо завидуют, либо не понимают, не испытывают тех состояний. Или боятся – от трусости стебают… Славка спел «Песню Шута», — я бы назвал это «Песней для Шута», — я ещё раз хочу повториться, что я учился в советском вузе на режиссёра массовых праздников, и там было очень много хорошего в отношениях, — это так передать, вообще, это такая мелодика, она такая интересная, она такая долгожданная, я потрясён, — я жду с нетерпением, когда Слава Колясников приступит к записи альбома. Я не знаю, какой будет альбом, но там будет эта «Песня Шута», я хочу, чтобы она туда вошла. Для меня это – песня года, «Песня Шута» в исполнении Славы Колясникова из группы ВОДОПАДЫ ИМЕНИ ВАХТАНГА КИКАБИДЗЕ. Там такое! Как он, вообще, всё это делает!..
И ещё хотелось бы вот такую вот вещь… Было бы здорово, если бы со стороны самиздата была какая-то поддержка нашему начинанию. Главное – что это ещё один вещдок, который сразу ляжет в кабинет комитета по культуре администрации города – это очень важно, потому что мы этим доказываем, что мы живём и что-то делаем. Что о нас помнят, знают и хотят видеть. Что был такой вот «Белый Кот», а сейчас есть проект Тюменского Дворца Молодёжи, где должен быть пресс-центр, кинозал, библиотека какая-то самиздата в том числе – в общем, информационно-продюссерский центр. Сарычев, зам губернатора, поддержал этот проект, остаётся только дело за малым – властям надо чётко определиться: а хотят они вообще действительно это видеть, или что? Тогда давайте забудем вообще о будущем. Есть ведь и другая ещё молодёжь, которая в принципе не хочет мычать, хочет жить свободно и видеть то, что хочет видеть. Вот и надо решать. А то получается всё как-то очень некрасиво и однобоко. Субъективизм какой-то получается. Вот. Я верю, надеюсь, будет фестиваль городов. Вот – Медногорск, Магнитогорск там рядом. Хотя в Магнитогорске люди какие-то странные…
— Может быть, странность людей – это беда всех так называемых промышленных центров. Тяжёлые металлы из организма не выводятся, откладываются в мозгах…
— Может быть. Они считают – то, что они делают, это правильно. А всё остальное… Зашоренность во всём, вот.
— Ну, а в Оренбург-то собираешься?
— Очень мечтаю! Мы с Ерменом говорили на эту тему. Они затевают там какой-то фестиваль, и я с удовольствием!
— А был уже фестиваль, на который меня не то, чтобы не удосужились пригласить – это было бы слишком – но даже о котором не было совершенно никакой информации. Я знал, что будет фестиваль, очень хотел на нём побывать – но даже не удалось выяснить дату проведения. Более того – через меня люди из того же Питера интересовались, когда будет фестиваль, тоже хотели подъехать – и тоже обломались. Видимо, вместо фестиваля получился такой узкий междусобойчик «для своих»…
— Это ужасно, что ты сейчас говоришь! На следующий фестиваль давай скооперируемся с тобой и съездим. Это продолжит историю так, как надо…
— А пока лично тебя, Ник, я приглашаю в гости в Медный. Просто в гости. А если, как говорится, тебе не западло сделать квартирник для сорока человек…
— Для меня это не самоцель, мы просто можем пообщаться…
— Можно съездить в Орск…
— Бля! Для меня знаешь, что такое Орск? Мы в своё время отказались туда ездить. Ты мне сейчас такие вещи говоришь!..
— Я не думаю, что там с тех пор что-то изменилось сильно, но, по крайней мере, люди нашлись, существует некая тусовка, которой вся эта музыка интересна.
— Ты меня сейчас просто заводишь. Я так давно не был в пенатах своих…
— Надо, надо возвращаться…
— Я с удовольствием. Я буду думать в этом ключе, и я очень хочу это сделать… Я хотел бы рассказать специально для «совсем ДРУГОЙ МУЗЫКИ» пару стихов, которые были написаны очень давно, совсем давно, это было очень давно, это ещё Коля Кунцевич написал…
Надень сапоги-скороходы,
Достань ковёр-самолёт.
На долгие-долгие годы
Давай совершим наш полёт.
Летим мы с тобою, как птицы,
Наш город давно позади.
Нас сказки, наверно, столица
Заждалась и ждёт впереди.
Давай же на время, дружище,
Уйдём от горя невзгод,
Давай же надолго, дружище,
Продлим наш волшебный полёт!
Смотри, смотри, смотри! Улыбаются звёзды,
Смеётся нам месяц-старик,
И ветер, и дивные грёзы
Полощут наш сказочный бриг.
И феи, волшебные феи,
Которых ты видел во сне,
Встречают и нас провожают
К далёкой – и близкой мечте.
И вот ещё. Это из новых вещей, которые войдут, я надеюсь, в новый альбом группы ТРИТЕ ДУШИ.
Я теряю тебя в начале середины пути
Камень-нож из-за пазухи не доставать
Извлекаю на свет слёзодробительный аппарат
Закрываю в недрах оглушительный гвалт
Я теряю тебя в начале середины пути
Я теряю тебя в начале середины пути
Отправляю в тебя термоядерную слюну
Разрываю в клочья твой сомнительный рот
А с дурной головой – да в разборочный цех
Заставляю куролесить твою никчёмную плоть
Ах, какой прекрасный получился герой
Я теряю тебя в начале середины пути
Мы леденели от выпитых их
Для нас – космо, а остальным – земля
Трое из половины оставшихся четверых
Идут прямо, не касаясь ни меня, ни тебя, ни себя
Я ворожу над тарелкой гастрономических сумм
Я стимулирую рост объема мозгов
Всё это делаю только для одного
Для того, кто не заметил уже уставших троих
Это здесь чудаки и чокнутые
Это здесь молекулярное пришествие
Это здесь альтернативное сумасшествие
Это здесь трясуны и развратники
Огромный привет всем тем, кто жив и при памяти, земле, на которой я родился, городу Оренбургу и землякам моим. Я по-человечески хочу это сказать. Пора возвращаться… Вы там себя берегите, вы же корни мои, земляки мои. Это очень важно. Я поскитался, теперь хочу посмотреть, что дома делается…
Москва, 13 июля 2000 г.
* * *
Аллах Акбар!
Среди несчастных мёртвых нет.
Аллах Акбар!
Среди счастливых нет живых.
Аллах Акбар! Аллах Акбар! Аллах Акбар!
Аллах Акбар!
Затискать до смерти всю боль.
Аллах Акбар!
Зацеловать смазливый грех.
Аллах Акбар! Аллах Акбар! Аллах Акбар!
Аллах Акбар!
А зайцам волка не понять.
Аллах Акбар!
А по весне стригут овец.
Аллах Акбар! Аллах Акбар! Аллах Акбар!
Аллах Акбар!
Засеять хлебом огород.
Аллах Акбар!
И развести в грязи цветы.
Аллах Акбар! Аллах Акбар! Аллах Акбар!
Никаких ироний!
Когда люди и им подобные уничтожат весь мир,
в живых останутся только мёртвые!..
Аллах Акбар!..
* * *
Нам приходилось плевать на историю,
Но в мавзолее лежит Дьявол!
Нам приходилось плевать на историю,
Но в мавзолее лежит Дьявол!
Здоровье у Князя отменное,
Нервы у Князя крепкие.
Он ура-патриотище,
Весь мир разнесёт в щепки!
Мелочи жизни губительны,
Люди мельчают быстро.
Чем всю жизнь быть мишенями,
Лучше однажды стать выстрелом!
Нам приходилось плевать на историю…
Нам приходилось плевать на историю…
* * *
За канализационной околицей,
В городе, что помойная яма,
Повстречался я с одной блядью,
Ставившей мне свои капканы.
Хабаровские дни!
Хабаровские дни!
Московские каникулы,
Хабаровские дни!
Вот так и живём в бетонных бункерах,
Выживаем только по спецуказам,
Ругаем вполголоса своё правительство,
Что кормит нас неплохо, но как на скотобазе!
Хабаровские дни!
Хабаровские дни!
Московские каникулы,
Хабаровские дни!
За канализационной околицей,
В городе, что помойная яма…