ИЗБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ВНУТРЕННЕЙ ПЕРЕПИСКИ. Лето 2002 г.

«Хорошо организованная группа заговорщиков
легко могла бы это сделать, дети!»
«Naked lunch»

Здравствуй, Сергей.
Сегодня 12 июня… То есть, как бы праздник, как бы жизнь продолжается, пространственные и временные категории сосуществуя засасывают в воронку жизни – чего-то лишая, что-то несомненно давая. Я чувствую пока неуловимые новые настроения внутри себя, которые не противоречат всем моим предшествующим действиям и взглядам. Я не хочу расшифровывать их принудительно, как-то рефлектировать по этому поводу. Мне кажется, всё произойдёт естественно, и ждать осталось недолго. И что-то будет дальше?.. Я уже не боюсь лично за себя. Мне всегда будет интересно жить. Я не могу объяснить это словами, я это просто чувствую. Наверное, не нужно сожалеть об уходящих годах и бояться предстоящего. Важно не потеряться «среди здесь и между тут».
Такое вот сопливое начало… Здрасьте… Мы почему-то перестали выражаться «высоким штилем», стыдимся как будто, пугаемся. Городим кособокие заборы: дощечка иронии, дощечка стёба… а сквозь дырки всё подглядываем, ожидая увидеть настоящее – а оттуда всё сквозняк больше, кроме насморка ничего не обещающий. Постмодернизм, запоздалое ощущение которого как спасительная волшебная палочка оправдывает словоблудие некоторых – а иные, злоупотребляя этим, потеряли ощущение «здесь и сейчас», и понять их хоть и можно, но нужно достаточно усилий и напряжения.
Это я о «Контре» № 5 (которая красная). Совершенно неожиданно прислал которую Денис Третьяков. Я о ней даже не догадывался. Денис пишет, что уже наполовину готова 6-ая инкарнация этого журнала.
Ну а 5-ая… Я её ещё не всю осилил, то есть, вроде и читал, перелистывал – но ощущение что всё мимо вполне определённое. Приходилось заставлять себя, насиловать. Такого со мной не бывало ещё. Буду читать ещё раз – может быть, разгадаю этот ребус, только думаю, что ничего не изменится. Жариков, Гурьев, Немцов и т.д. и т.п. в этот раз больше заняты собой, а точнее – в собственных вербальных изысках; оправленные в них темы совершенно безвольны и потусторонни, и вряд ли интересны самим авторам. Такой проходной номер, инерционный… «Дурачку маленько, да красненько»… Сейчас очень принято скептически относиться к «Контре» и к разным людям, причастным к 80-м и началу 90-х годов – музыкантам, самиздателям… Не хотелось бы оказаться среди «критиков», но, видимо, этот номер невозможно не критиковать. А вообще – более подробно в следующем письме. Мне кажется, что-то изменится, но общее впечатление уже сложилось.
Ну, а благостное настроение, описанное в начале письма – это всё от прочтения «Контры» № 5 (как ни странно). Бывает же такое, когда хорошо оттого, что что-то плохо. А если серьёзно, просто ретроспективный взгляд на людей типа Жарикова, Немцова, Волкова, Гурьева, на их эволюцию и генезис, разрушил некоторые мои собственные комплексы. Возможно, говорить об этом ещё рано, но данный журнал – какой-то знаковый на мой взгляд в этом отношении. Я уже не говорю об этом пингвине Кушнире. Этот человек мне стал понятен почти сразу, ещё в начале 90-х. Вышеперечисленные люди не стали примитивны, как Кушнир (может быть, только Немцов). Впервые я ощутил, что люди как-то остановились в своём развитии, пошли какие-то повторы, появились вымученности. Внешне, вроде, всё в порядке: язык, стиль, авторская оригинальность, только нету содержания. Стекляшка!.. Грани безупречны, но фальшивка. Возможно, это мне так кажется, я как-то обо всём этом думал, о чём пишется в журнале. Конечно же, мне далеко до Жарикова в плане эрудиции, но всё это можно знать подсознательно (как прав был Достоевский!). Кстати, именно жариковские материалы мне более симпатичны всё-таки (если так можно выразиться). Ладно, почитаю ещё. Это так, первые ощущения.
Моя экспансия в самиздательскую среду принесла свои чутошные плоды. Половина вообще не ответили. С остальными все отношения через деньги, которых, сам понимаешь, на всё не хватает… Почитал я тут тупикинский «Асфальт» – не пойму, чем этот проект отличается от всех предыдущих журналов Тупикина. Возможно – только что культурной частью так, а некультурной этак. Как «Евробутылка» – тем, что «два в одном». Как «Утопия» – классический вариант… «Автоном» тут прислали – оголтелая антифашистская пропаганда на уровне «набили морду». Всё как-то мелко. Я искренне пытаюсь понять всех этих анархистов, революционеров, атеистов, и… ничего не выходит. Мне почему-то кажется, что современное левое движение всё больше склоняется к обычной тусне периода полового созревания, через которую мало кто отсеивается. Все там и остаются, или, поднаторев в демагогической риторике, начинают благополучно работать на то, что так «неистово» хаяли и против чего якобы боролись. Я хочу продолжить поиски в этом направлении, то есть, искать журналы анархические, какие-то леворадикальные, чтобы как-то собрать побольше фактов для истории. Возможно, я не прав, обвиняя в бездеятельности всю эту братию (не считая, конечно, многочисленной бумажной продукции, чего много – того много), только я не вижу каких-то плодов их деятельности, одна болтовня. Вообще, всем журналам, причастным к анархизму, антифа… присущ немалый драйв и одновременно скука. Какая-то хроника мордобития, сквоттерство, демонстрации. Панк они уже полностью присвоили своим взглядам, хотя вряд ли это так. И самое главное – нет целостности общей, куда можно было бы с достаточной определённостью окунуться, понимая последовательность и окружающий пейзаж. Всё больше какие-то осколки (от разбитой ярым антиглобалистом витрины «Макдоналдса»), которые просто невозможно соединить. Кстати, истоки антиглобализма ищут и находят везде, целые статьи пишутся на эту тему. Но почитай Достоевского, его дневники. Уже в конце XIX века в России этот вопрос кому-то не давал спать. Ау, антиглобалисты!.. – Теперь они все уже на Западе. Свои традиции вспоминать надо, а не брать на стороне.

* * *

В начале июля вдруг ожил мой телефон и начал пользоваться жуткой популярностью. Активно перезванивался с Москвой, Ивановым, Оренбургом, Актюбинском. Тому были причины. Из Иванова звонил П. П. Шариков, приглашал на фест, состоявшийся там 17-18-19 июля. Не смог поехать, хотя очень хотелось – от отпуска оставалась всего неделя, и та уже была обещана другим людям. А ездил я на фестиваль «Суховей-2» в славный город Актюбинск, о чём спешу тебе рассказать подробнее.
В Актюбинск из Медного, как известно, путь лежит через Орск. В предфестивальную пятницу я решил двигаться в Орск, чтобы субботним утром выехать автобусом в Актюбинск. Пришёл на вокзал – для того, чтобы узнать, что электричка на Орск ушла на час раньше расписания. Мужик у вокзала, глянув на мою кислую физиономию – я уже прикидывал, успею ли попасть в Актюбинск вовремя, если субботним утром выйду на трассу – поинтересовался: «Что, тоже пролетел?.. Не горюй, сейчас на тачке поедем».
В Орске отправился прямиком к Леннону, и попал как раз на годовщину его свадьбы и на пиво. (Разминулся с Оптимистом, сибирским музыкантом околотёплотрасовой формации, лидером команды ПОСТОРОННИЕ, проехавшим через Орск в Актюбинск днём раньше.) А утром с орского автовокзала отправился в Актюбинск, в котором не был ни разу в жизни. И в пути чуть не скончался: сраные 130 километров уложились в пять часов. Час на таможне, остальные четыре – по пыли и жаре, по раскопанной в трёх местах и без того не идеальной дороге, на дырявом встающем от перегрева каждые полчаса «ЛАЗе». Не верь, что матрица уже тут – в Казахстане её нет, в Казахстане можно сдохнуть вполне реально… В общем, в Актюбинске оказался в аккурат в 17.00 – где-то в драмтеатре, который ещё предстояло отыскать, фестиваль как раз начинался.
Так или иначе, драмтеатр был найден, и я был пропущен внутрь по списку. Отыскал гримёрку, и первым, кого увидел, оказался Серёга Щанкин. Ему я и поведал свою слёзную историю о том, чего мне стоило добраться до Актюбинска, и о том, что с утра во рту – ни корки хлеба и ни глотка пива… В общем, сопроводил меня Серёга на недалёкий рынок, где я утолил голод парой чебуреков и бутылкой казахского пива. Пиво пили там же, на рынке, в каком-то закутке: Серёга предупредил, что по Актюбинску не принято передвигаться с бутылкой пива в руках.
В общем, в силу всего вышеизложенного, две первые группы я продинамил – может быть, и зря. Продинамленными оказались актюбинские молодые группы КЛИР и КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ДЕТЕЙ. А смотреть и слушать начал с ЗАПАДНОГО ФРОНТА, проекта Коли Вдовиченко. Коля – как Коля: как всегда, искренние и добрые песни, спетые с максимальной отдачей. Во время всего фестиваля я дрейфовал между залом и гримёркой, стараясь не упустить ничего интересного ни здесь, ни там. Вряд ли кто-то сумел посмотреть все выступления целиком: в зале, несмотря на два открытых окна, была ужасная духота. Я же со своей фотомыльницей лазил в непосредственной близи сцены, где жара доходила до границы адской. Музыканты уходили со сцены мокрые, как мыши. Я пару раз спускался вниз, в сортир, где по пояс окатывался холодной водой из крана, утираясь футболкой, которая через пять минут на мне была уже сухой, а ещё через две – мокрой от пота.
Состоялось множество встреч со старыми знакомыми и множество новых знакомств. Ермена перехватил на бегу («Молодец, Ветер, что приехал!..»). Похудевшего, но не до безобразия, Джека смог даже чуть приоторвать от пола, в ответ на что он притиснул меня к стенке и слегка придушил. Наконец воочию познакомился с Денисом Третьяковым («Иди на хуй, какой ты Ветер? Ветер старый и лохматый, а ты молодой и лысый!» – Денис явно пытался льстить). Денис приехал в Актюбинск едва ли не раньше всех, успел со всеми познакомиться и напиться, и встречал накануне прибывшую московскую делегацию на вокзале словами: «О, москали приехали! Надолго к нам в Актюбинск?» Вообще, о Денисе речь особая. Как он сознался, какой-то его предок имел какое-то отношение к московскому цирку на Цветном бульваре, — и это было заметно. Актюбинские гастроли ростовского филиала цирка на Цветном ознаменовались многими весёлыми импровизациями этого клоуна – в частности, вышибанием дверей соседей Климонова, у которого мы вписывались одну ночь. Третьяков сказал, что просто перепутал этаж. Когда двери были уже выбиты, незачем было врываться в квартиру, чтобы понять, что она не климоновская: в той весь коридор был завален сумками, рюкзаками и прочей ручной кладью охочих до путешествий музыкантов, а тут – ковры какие-то. Однако, Третьяков ворвался в чужой коридор и сделал стойку не хуже Брюса Ли. Я уже приготовился к тому, что его сейчас будут бить, и придётся принять участие в этом шоу. Он же, осознав ошибку, ничуть не смутился, встал по стойке «смирно», повернулся направо и с достоинством удалился едва ли не строевым шагом. Только что не поклонился. «Казахи какие-то, телевизор смотрят»,- делился он впечатлениями с нами. Действительно, хуйня какая: пьяный Третьяков. Климоновские соседи наверняка и не к таким бенефисам давно привыкли…
Но это всё было на следующий день, а пока – шёл концерт. Выступали все довольно ровно и одинаково мощно. Джек прибыл в Казахстан не только как барабанщик трёх московских команд, но и выступил в качестве медведьшатуна – сольно под гитару. Кстати, постучать ему удалось только с двумя бандами: ЗАТЕРЯННЫМИ В КОСМОСЕ и МАО КОТА – с ОЖОГОМ стучал Серёга Щанкин. Публика, несмотря на большое количество отвязанных личностей, вела себя вполне прилично: внимала там, где нужно было внимать (акустическим вещам Джека, Третьякова, Алеса и Клеща) и колбасилась там, где положено колбаситься (ПОСТОРОННИЕ – «русские RAMONES» (Д.Т.), БЕЛКАНОВ-БЭНД, а особо – на воспитавшей такую благодарную публику АДАПТАЦИИ). Было всё на удивление чинно – никто никого не зарезал, и даже не дал по морде, менты улыбались наезжавшему на них Красному Хоббиту, потому что у того крыша явно набекрень, в сортире музыкантов угощали портвейном. Идиллия.
Для меня открытием фестиваля явился БЕЛКАНОВ-БЭНД. То есть, я слушал, конечно, записи, читал о Белканове в «Собутыльнике» и «Алга» – и не ожидал увидеть и услышать того, что увидел и услышал. Как написали в местной газете, «Белканов стремительно набирает обороты и выходит из тени АДАПТАЦИИ», — и это верно и справедливо. Не знаю, что явилось катализатором столь мощного выступления. Видимо, гремучая смесь всех исходных ингредиентов – от критической массы наработанной базы («Поймите, я уже повзрослел! Я не хочу играть вечно четыре аккорда… Я хочу заняться настоящим искусством!» – Белканов в «Алга» № 1) и до ощущения конца: через несколько дней после феста должен был состояться суд над Белкановым, и это выступление могло стать для него последним если не на всегда, то на долгие годы в камышовом раю. (Кстати, суд состоялся, и Белканов отделался испугом: два года условно с отсрочкой на три; между тем была поднята нехилая волна в его защиту, и люди уже чуть ли не передачи собирали.)
То, что показал БЕЛКАНОВ-БЭНД, действительно не было четырьмя аккордами. В первую очередь меня поразил Щанкин. Я слегка знаком с его талантом и слышал его игру в разных проектах. Но то, что он начал молотить в Б-Б, заставило меня прикрыть глаза и кайфовать. Каюсь, первые три песни я слушал только барабаны, и надо мной витала тень Бонхэма. Но потом мне таки удалось избавиться от бесовского наваждения и оценить Б-Б как нечто целое: музыку, тексты, шоу – в едином монолите. И это было – событие в моей жизни. Бесконечно благодарен Белканову и Бэнду за доставленный кайф. А рядом стоял Джек и тихо охуевал, глядя на руки Щанкина…

Рано или поздно – кончается всё, кончился и «Суховей-2». Тусовка схлынула, оставив кучи мусора в виде самой разной стеклопластиктары по углам, на лестницах и где только было можно. Музыканты таскали инструменты, аппарат и друг друга, пока не растряслись по впискам. Я в компании с Джеком, Саней Шизой и его женой Леной был командирован в гости к Щанкину, где нас ждала его мама с пирожками. Вообще, самые сильные впечатления этой поездки – не от концерта, как такового, ведь любой фестиваль концертом не ограничивается. Кроме концерта существует ещё простое человеческое общение, странные, случайные, долгожданные и закономерные встречи и знакомства… Мама Щанкина и отец Белканова, с которым я познакомился на следующий день. Никакие не рокеры, не андерграунд и тем более не богема. Просто люди, годящиеся нам в родители и являющиеся ими – которые, тем не менее, понимают нас, и с которыми можно говорить на равных. Эти два знакомства очень много добавили моей уверенности в то, что в Актюбинск съездил я не зря. Спасибо, родные, что вы есть… Беседа за столом в хорошей компании, видео АДАПТАЦИИ за кордоном, поход по ночному Актюбинску за водкой, которой как всегда мало, короткий сон в гостеприимном доме…
Слегка похмельное утро на кухне Щанкина – и мы спешим на стрелку. Один из неожиданных сюрпризов организаторов фестиваля – кормёжка в кафе. По бутылке пива, вкусная жратва, посреди пиршества заявившийся по обыкновению пьяный Третьяков: «Жрёте, кацапы?», его попытки пригласить на танец престарелую официантку… В конце концов Ростовский цирк был погружен мной и Джеком в тачку и отправлен на квартиру Климонова. Его последующие комментарии этой безобразной сцены: «Только я за стол сел, Джек убирает тарелку с макаронами из-под моего носа: «Хватит, покушали, поедем к Климу!» Мне заламывают ласты – и в тачку».

Так Третьяков отправился вновь туда, откуда пришёл, а мы с компанией отправились гулять по городу. Ну, город как город. Рассказывают, что москвичи, впервые побывав в Актюбинске, сказали: теперь ясно, окуда у Ермена такие песни. Мы по закоулкам не ходили, но главная улица – точно раза в два шире Советской в Оренбурге. Если не шире – то тем более… Какие-то достопримечательности, какие-то фотографии, какой-то парк, где все дружно проезжаем круг на колесе обозрения и идём мацать тутовые заросли. Впрочем, кажется, борьба с урожаем происходила раньше катания на колесе. Все мои призывы оставить в покое мужскую беспонтовку не поимели должного воздействия, и было обмацано всё, до чего дотянулись шаловливые ручонки ботаников. Ещё был какой-то арбуз, и я с этим арбузом и мешком урожая под мышкой переходил проезжую часть, когда… ничего не случилось.
Пришли к Коле. Дальше смутно и отрывочно, но помню процесс жарки. Однокомнатная квартирка забита потными людьми: духота, но окна пришлось закрыть, чтоб на запах не набежали соседи. Потом ели. Я съел четыре ложки и понял, что облом.
Появился Ермен. Я попытался взять у него интервью и достал выданный мне Ленноном на время поездки диктофон – но оказалось, что кассеты к нему благополучно забыты мной на вписке в доме Щанкина, где остался весь мой багаж. Поэтому разговаривали без технической поддержки. Ермен уверял меня, что я и так всё вспомню – да что-то вот до сих пор никак не озаряют меня воспоминания. Кроме самых общих мест: что на фест были приглашены команды и люди, творчески наиболее интересные и близкие Ермену на текущий момент. Что фестиваль, кажется, удался – хотя и не без обломов: не удалось осуществить задуманный квартирник. Что на следующий год приходится ожидать очередной «Суховей», если и далее всё будет так удачно складываться.
А вот мнение о фестивале Джека, записанное уже в Медном: «Внутренние мои ожидания, то есть, по поводу моей самоподачи на этом фестивале, не оправдались. Налажал, естественно, сказалось то, что давно гитару в руки не брал… Что касается моих барабанных дел в ЗАТЕРЯННЫХ В КОСМОСЕ и МАО КОТА – в общем, процент лажи был гораздо ниже, чем я ожидал. Мы репетировали где-то месяц в общей сложности, с МАО КОТА – раз в неделю, с ЗАТЕРЯННЫМИ В КОСМОСЕ – два раза в неделю. Но у МАО КОТА и требования по аранжировке гораздо меньшие… Нормально всё, я сыграл нормально – на барабанах, в смысле… А общие впечатления по организации – конечно, оно всё скомкано как-то получилось, в плане того, что… Нет, сам фестиваль прошёл «на ура», очень хорошо, всё понравилось. Если не учитывать мелких таких нюансов, как то, например, что публика напилась раньше, чем хотелось в идеале… В общем, всё нормально было – с учётом местности, с учётом времени, сколько этот марафон длился, с учётом жары неимоверной – всё было очень хорошо. Аппарат, конечно, — но тоже не стоило ожидать хороших барабанов, то есть, барабаны дышали на ладан, откуда-то из дому приволокли, собрали, говорили: не стучи по бочке слишком громко, а то порвётся, не дави на хэт слишком сильно, а то сломается… Очень хорошо всё, очень хорошо. Ермен молодец, и с деньгами они разобрались, что обещали – всё сделали… Ну, а скомканность эта – она уже после концерта, то есть, не получилось пообщаться вообще всем музыкантам, всем скопом… По идее, хотелось бы, чтобы все музыканты собрались в одном месте, допустим, организованный выезд на природу, как это было в Сегеже. Но в Сегеже – там и спонсором был целлюлозно-бумажный комбинат. Там автобус нанимали… Нет, здесь ребята тоже всё по уму сделали, всё нормально. Скромно, со вкусом, — всё хорошо. И сам фестиваль получился драйвовый, то есть – все приехали и дали говна, нормально так. По предварительной оценке, запись получилась очень неплохая, вплоть до того, что сейчас идут разговоры о том, чтобы отслушать эту запись более подробно, в Москве оцифровать и издать её, сборник сделать. В силу того, что не получилось у ребят с гостиницей – народ разбрёлся по всему городу по впискам, получились какие-то мелкие локальные тусовки. Ну, посидели в кафе, в меру подизелили. Устали там от нас ребята довольно быстро. Но если учитывать, что напряг у них там длился довольно долго до фестиваля… Ну, и эти бонусные фишки такие, как кормёжка в кафе и майки с эмблемой фестиваля – я не ожидал. Это всё говорит уже об отношении организаторов, то есть, если всё получится на следующий год – то наверняка будет ещё и лучше.»
Но это всё – уже в Медном, а пока на сцену вновь выходит слегка проспавшийся Третьяков в компании с Красным Хоббитом. На следующее утро у нас с Джеком и Третьяковым был намечен дрейф в сторону Орска, где у них был запланирован квартирник – потому Красного Хоббита Ермен отослал куда-то, пообещав привезти ему туда через полчаса литр водки, а Третьяков под моим присмотром был отправлен вновь на квартиру Климонова. («Суки! Меня от этих стен уже тошнит! Я приехал на фестиваль, а меня заперли у Клима и заставляют пить!») Этим вечером уезжала часть москвичей, остальным предстояла ещё одна пьяная душная ночь. Чтобы Третьяков был наутро транспортабелен, пришлось составить ему компанию в деле уничтожения замечательной актюбинской водки. Поэтому дальше – всё ещё более смутно и эпизодически. Особенно врезалась в память – очевидно, из ревности – попытка Климонова взять интервью у Третьякова. На что интервьюируемый с выражением любопытного дауна брал климоновский диктофон и удивлённо гугукал: «А это што?.. А зачем?.. Включено, да?.. А как выключается?..» – Расстроенный Климонов готов был уже пропить ненужную вещь, и наверняка пропил бы, если бы не принесли рюкзака Третьякова, где в кармане одной из рубашек тот не нашёл бы пятисот рублей. Третьяков моментально возомнил себя Рокфеллером и послал кого-то из местных за водкой «на все». Водка лилась до утра, и утром ещё хватило похмелиться.

Провожали нас на автовокзал едва ли не всем стоящим на ногах составом Актюбинского панк-клуба. Третьяков вис на Белканове, кричал, что они идут на рыбалку с Климоновым – вот уже и червей нарыли – и вообще, он остаётся жить в Актюбинске. Пришлось Джеку апеллировать к своему авторитету. В итоге в автобусе нас оказалось пятеро: кроме собственно меня, Джек, Третьяков, Оптимист и Салие, которая вечером уезжала поездом из Орска в… Астану, что ли?..
Путь из Актюбинска в Орск оказался много легче: то ли автобус был лучше, то ли потому что домой, то ли грели душу бич-пакеты, выданные в дорогу актюбинцами, оставшимися где-то позади махающими нам руками и утирающими слёзы облегчения. Рядом стонал Денис – как оказалось впоследствии, видимо, как раз по пути из Актюбинска в Орск у него случился сердечный приступ…
Ну, а в Орске – гостеприимный дом Леннона, купание в «великой буддистской реке Урал» (Джек) да неудавшийся квартирник, где на троих певших – Оптимист, Джек и Третьяков – кроме нас с Ленноном ещё всего три слушателя… Потом был Медногорск, и проводы домой Джека и через сутки Дениса – билеты у них были на разные дни… Интервью с Третьяковым… Вот так вот как-то…


Обсуждение