Константин МИШИН:   «Андерграунд по своей природе всегда радикален»

К.М.(Коля Михов): — Пусть, знаешь, будет автобиографическое интервью. С твоим личным взглядом на московскую формацию, на людей, которые тебя окружают, а начнем по порядку. Хорошо?
К.М. (Куче Мэн): — То есть, как для меня все началось?
— Да.
— Думать своей головой… Началось с того, что в 1991-ом я стал делать квартирники самым разным персонажам, там Нику Рок-н-роллу, Силе, Лаэртскому, Вадиму Курылеву, Раде, Задерию – короче, многим. Ну, познакомился со всей этой тусовкой «Шумела Мышь»: Усовым, Рудкиным. Тогда же с Сантимом. Нашел людей по духу, так сказать. Тогда, конечно, сильное влияние на всех оказывала «Контр-КультУра», на умы вот. В 92-ом, когда я делал очередной концерт Нику, выпивали, он предложил ему подыграть. Мы с Дауном из РЕЗЕРВАЦИИ ЗДЕСЬ, Кульганьком из БРЕШИ БЕЗОПАСНОСТИ сделали ему такой бэнд для квартирника. После чего Сантим позвал меня в РЕЗЕРВАЦИЮ играть, увидел как я виртуозно хуярю на басу (смеётся). Потом я еще в СОЛОМЕННЫХ ЕНОТАХ играл, ну в них все играли. В том же году мы с Сантимом и разошлись.
— Чё так?
— Да просто Даун считал, что я нихуя играть не умею, хотя сам такую же хуйню играл (улыбается). Ну, я еще в БРЕШИ поиграл, там же стал свои первые вещи делать. Витя Кульганек, лидер их, попсовый такой мальчик был, свалил он оттуда по-английски, и мы стали моё играть, а в СОЛОМЕННЫХ ЕНОТАХ, там такая текучка кадров. С Борей Усовым я тоже долго играть не мог, с ним вообще невозможно что-либо долго делать. Усов всегда что-то новое ищет. Увидит какую-нибудь бабу: вот, она будет у меня играть на гитаре, такую вот какую-то хуйню придумывал… В этот момент в Москву перебрался такой человек – Вадим Зуев.
— Из Тюмени?
— Да. Из МЕРТВЫЙ ТЫ. Он еще у Джексона играл в САЗОНОВОЙ ПРОРВЕ, в ПРОВОКАЦИИ. Он тоже шароёбился по моим маршрутам, с ЕНОТАМИ, вот он и предложил мне собрать команду. ОЖОГ мы сделали в 93-ем.
— Назови сразу альбомы.
— Первый «Зияющие Высоты» – в 95-ом, на квартире у Арины (бессменная гитаристка ЕНОТОВ, участница всех самых достойных музыкальных проектов московской формации – прим. наборщика) писали. Затем в 96-ом на квартире у нашего барабанщика Серёжи записали «Контроль». В 98-ом, когда мы уже с БАНДОЙ ЧЕТЫРЕХ писали «Анархия не катит», на такой полупрофессиональной студии в одном кинотеатре, у нас оставалось два с половиной часа времени, и мы записали двенадцать моих песен. Я сначала не хотел всё это как альбом выпускать, там такой странный подбор песен, но потом он как третий пошёл, называется  «Метрополиэтилен». А четвертый вот, «Смерть в кредит», он уже в более-менее человеческих условиях записан. Непривычно даже хорошо. Вот… в 92-ом году я начал у Грехова работать в «Золотой Долине», мы выпускали пластинки господина Летова, у которого уже тогда башня стала разъезжать в разные стороны. Тогда же я Манагеру концерты в Москве делал акустические. Такое хорошее время было. В 93-ем Усов начал издавать свою «Связь Времён».
— А еще был Всемосковский Патриотический Панк Клуб.
— А, это такое несколько мифическое образование было, околоусовской тусовки. Туда кроме СОЛОМЕННЫХ ЕНОТОВ и ЛИСИЧКИНОГО ХЛЕБА входили БРЕШЬ БЕЗОПАСНОСТИ, ОЖОГ, чего-то там еще – не помню. (Сейчас это Всемосковский Православный Панк Клуб: ЕНОТЫ, ЛАЙДА, А. Репьёв, Н. Хабарова, А. Непомнящий и др. – прим. наборщика). Так… В 94-ом, когда Вадик Зуев стал уже плотно с нами играть, репетировать, стало что-то получаться, наш приятель Экзич стал подучиваться на басу играть. А второй наш приятель,   Леший, мы с ним попали как-то на какую-то свадьбу, так, чисто с целью пожрать и выпить. Ну, порядком подпили, развлекались вовсю, забрались с бабами в ванную и стали там друг другу песенки петь, он – мне, я – ему. Нам так это понравилось, что мы решили сделать электрический состав. Назвались ОГОНЬ. Мы тогда с ЕНОТАМИ уже разбежались. У Усова свой взгляд на мир, у меня – свой. У них своя лавочка, у нас, соответственно, своя такая компания: РЕЗЕРВАЦИЯ ЗДЕСЬ, ОГОНЬ, ОЖОГ. У Усова всегда были какие-то непомерные претензии к друзьям, безумные. Я его мотиваций часто не понимал. Ты знаешь его стиль общения? Он с кем-то бухает, спокойно разговаривает и через минуту собеседника – хрясь бутылкой по башке. Дело даже не в этом. Драка, ну чё – я с ним дрался, с ним, по-моему, все дрались. В Москве все знают: если на концерт приходит Боря Усов, жди шоу (смеётся). Боря непременно напьется и кого-нибудь ухуярит, что-нибудь ему там не понравиться.
— Это часто?
— Постоянно, точнее, чрезвычайно регулярно (смеётся). Пришёл Боря недавно к Саше Репьёву на концерт, пришёл на костылях, напился и запустил костылем в поющего Репьёва, ему, видите ли, показалось, что Саша строчку какую-то у него спиздил (смеётся). Как с ним можно общаться? Вечно, блядь, шары свои зальёт…
— А как к автору, ты как к нему относишься?
— Как автор, поэт он просто охуенный, это безусловно, и он не похож ни на кого совершенно. И все это знают, и он это знает. И люди, которые попадают в его орбиту, носятся с ним как с писанной торбой, при постоянном риске получить бутылкой по башне (смеётся). Аленёв от него, по-моему, выгребает регулярно. Репьёв кажется тоже, не первый случай, зубы что ли Боря ему выбил бутылкой, я не помню. Но, Саша – он же добрый, как общался с ним так и общается. Хуля с гения возьмешь, гений, ёб (смеётся). С Усовым так, он постоянно от всех требует соответствия между творчеством и жизнью, иначе – всё: ты предатель, и пиздец отношениям. Он следует идеалу какому-то, одному ему понятному, он привык, а остальные должны под него подстраиваться. Люди к нему приходят, уходят. Так и у нас. Наши тусовки пересекались, продолжали общаться, но такой былой теплоты в отношениях уже не было. Ну вот, только вроде стало у нас всё получаться, прямо хорошо стали играть – Зуев, конечно, всё он, без него такого бы не было. Вот как-то Зуев и Экзич пошли купаться пьяные на Химки, и там Вадик утонул. Дело очень тёмное, судя по всему, он там подрался с какой-то урлой, и его сбросили.  
— А Экзич где был?
— Они бухали-бухали, чё-то посрались, и Экзич пошел домой. А Вадика нет. На следующий день выловили труп. Я в Сибири был, Новосибирск, Тюмень, гостил там у разных людей, и уже в Омске у Летова узнал, что вот мол, Вадик погиб. Это удар, конечно, был сильнейший, потому что такого уровня был человек хороший. Какое-то время мы все приходили в себя. Потом – потом я опять стал с Усовым играть, уходил, приходил, потом мы с Экзичем нашли барабанщика и начали так ОЖОГ очень активно делать. В 94-ом, 95-ом году была очень хорошая серия квартирников в Бутово – у нас, у ОГНЯ, еще ЗАТЕРЯННЫЕ В КОСМОСЕ, ЕНОТЫ, иногда ЛИСИЧКИН ХЛЕБ.
— Дмитрия Моделя группа?
— Ну, не Модель – кто там Модель? Модель там никто. Это барабанщика ЕНОТОВ была группа, он там пел и все вещи, все тексты сочинял, Борян Покидько. А Модель там на шумовой гитаре как бы играл, срачь какой-то делал, хуйню. Захар Мухин там еще был, педрило, «До 16 и старше» сейчас ведет, тогда он педиком не был, был нормальным молодым человеком. Модель хоть пытался ещё как-то научиться играть, а этот вообще ничего не делал – так только, пиздоболил.
— Они ДвУРАКовцы все были, анархисты, а у вас какая идейная платформочка была в то время?
— Никакой.
— Я по поводу вашего фашизма.

— (Смеётся.) Это все хуйня придуманная. Просто когда в Москве стали клубы разные блядские открываться, где какие-то лжехиппи, а на самом деле просто бывшие комсорги устраивали магазины по продаже пластинок, нас в них не пускали просто в силу нашего буйного поведения, а не потому, что мы там какие-то фашисты или ещё кто. Понимаешь, вот сейчас кто-нибудь пиздит о «легендарной панк-группе НАИВ», или там «культовая группа ЧЕТЫРЕ ТАРАКАНА», попса дебильная в упаковке панка. А на самом деле, это не только моё мнение, РЕЗЕРВАЦИЯ ЗДЕСЬ в 93-ем, 94-ом была самой отвязной панк-группой в Москве, и самое главное – осмысленной. Ну, мог Сантим на концерте вскинуть руку в нацистском приветствии, но воспринимать всё это всерьеёз как фашизм – хуйня обывательская; это же панк был, а панк – это всегда провокация, глумление, разрушение устоев,- всё это, кстати, фашизму в корне противоречит. Просто мы не любим всех этих анархистов, вегетарианцев, сквоттеров-хуётеров, и прочих таких же борцов – то за отмену абортов, то за аборты, всех этих экологов ебучих, шушеру всю эту, мишуру. Это же всё – чистая коммерция, упаковка модная, фантики, а такие пидары с кольцами в пупках есть в каждом клубе, вот они нас и не любят, считают фашистами. А это всё – просто обычная коммерция, вся клубная система Москвы изначально порочна. Клубы создают не для того, чтобы там играла хорошая музыка, а чтобы продать побольше водки, наркотики там, индустрия развлечений. Может, первоначальные намерения при основании клуба были и благие, но реальность берёт своё, нужно зарабатывать деньги, отбивать аппарат, аренда и т.д. А чем же молодежь завлечь? И вот такой хуйнёй тупорылой людей завлекают. Нарочно создаётся подобная мода. А любую моду, как известно, создает только Система, и только в своих коммерческих интересах. В клубах обычно вся эта так называемая «молодежная культура», анархисты, фрики, голубые, розовые, позовые, короче – прирученный, одомашненный «андеграунд», чтобы похвастать: вот такие у нас есть неформалы смелые. Это всё считается как бы «некоммерческим», «неформатным», как клуб «Неформат»,- но всё это, естественно, в Системе прекрасно умещается, ей это выгодно. У нас, конечно, есть на концертах шпана бритоголовая, такая же тупая. Она так же инкубаторски выращена Системой, я скинов имею в виду. Тоже мода. Шпана – это же сорняки из рабочих кварталов, наша постоянная аудитория, возникшая сначала из друзей и собутыльников, драться любят как мы, в общем, нормальные пацаны. Но кого-то из них Система успела прополоть таким вот образом. РЕЗЕРВАЦИЯ ведь стала первой группой, на которую скины стали ходить, своих групп в те времена у скинов не было, вот нас и зачислили из-за ентой хуйни в разряд  фашистов (улыбается). Сейчас не так – тексты, а точнее стихи Сантима ведь не каждый поймёт. Кто там из них станет башку напрягать? То есть, просто присутствует какой-то клан людей в Москве, который пытается на молодежь, не интересующуюся их попсом, всячески воздействовать. Часть денег в попсовую кормушку не попадает, и надо их выкачать любым другим способом: через НАИВ, ТАРАКАНОВ, или наоборот – через КОЛОВРАТ и КОРРОЗИЮ МЕТАЛЛА с подобными. Охватить, так сказать, индустрию в целом. Поставить под тотальный контроль. Вот они и мучаются, что мы туда не попадаем. Обычная мафия тусует обойму одних и тех же команд и определяет – кого пускать, кого не пускать. Нас решили не пускать.   
— Ты участвовал в усовской «Связи Времён», это был, наверное, самый талантливый самиздатовский журнал (сейчас Усов выпускает журнал «Мир Искусства», ничуть не хуже – прим. наборщика).
— Да, в какой-то момент мы в очередной раз пересеклись с Усовым, я написал статью в третий номер, ему понравилось, и я стал пописывать туда. Вот рассказ в шестом номере «Курортный Драйв Вуко Михайловича», естественно, не подписан – материалы не подписывались вообще. В «Связи» больше такой экзистенциальной литературы, а я считал, что андеграунд надо больше освещать, делал разные музыкальные обзоры, была там у меня статья о Селиванове, которая потом где-то пару раз перепечатывалась. Усова интересует музыка в контексте того, как человек себя выражает, противостоит обывательскому социуму, тогда ему интересно. А я сам музыкант неважный, но меня интересуют группы, свободные от стереотипов русского рока, со своим оригинальным взглядом на вещи. Поэтому я до сих пор распространяю кассеты ПРОМЫШЛЕННОЙ АРХИТЕКТУРЫ, БОМЖА, ПЕРЕДВИЖНЫХ ХИРОСИМ. Из тех, кто сейчас лучшие – это ЗАТЕРЯННЫЕ В КОСМОСЕ Экзича, ваше ростовское ЗАЗЕРКАЛЬЕ – нынешний УРБЛЮД ДРАМАДЕР очень нравится, само собой, Третьяков Денис Израилевич, МЯСО из Новочеркасска, КАРАМАЗОФФ ДРАМС – в общем, есть ещё кому концерты в Москве делать. Во время, о котором идёт речь, я у Грехова работал, он занимался какими-то торговыми махинациями, а всю прибыль просаживал на то, чтобы функционировала ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, на водку, на шмаль, на выпуск их компактов. Причём денег постоянно не хватало, и наёбывали конкретно Апрелевский завод грампластинок: проплачивали за часть тиража, вывозили всё в чистую. Давали какие-то мизерные взятки, завод уже разваливался.
— И много заработали?
— Ну да, Летов неплохо получал. За «Прыг-скок» они втроём получили миллион, это в 93-ем году. Честно его поделили: Егор, Джеф и Кузьма. Тиражи были совершенно бешеные. «Прыг-скок», по-моему, двести тысяч тираж, заебенили со страшной силой. Потом, когда ОБОРОНА стала опять ездить, я у них администраторские функции выполнял, ещё на видео снимал концерты. Выступление их на «Сырке» в 88-ом достал, зафигачил на полную катушку. Оно теперь, кажется, у всех есть.
— А прокомментируй все эти споры на счёт наследия Янки. Вот видео издал Фирсов, кто-то стал возмущаться.
— Правильно Фирсов Янку издаёт. А кто должен Янку издавать, Егор Летов? Вот Коврига устраивал Янке когда-то квартирник, теперь издал компакт. Какие могут быть претензии?  Грехов за свои деньги выкупил весь её архив, ездил, беседовал с её папашей, который там за совершенно сумасшедшие, бешеные бабки продавал её тетрадки, все её черновики, Стасик его зовут. Стасик-хуясик. У Летова монополия на Янку? Тоже мне, коммунист-бизнесмен. Если будет такая монополия всё держать и не выпускать, то следующее поколение через пять лет не будет знать, кто она такая. Я летовские концерты тогда все записывал, сейчас бы не стал, конечно. Но, к примеру, живёт человек где-нибудь на ебенях, не имея возможность попасть на концерт, как он получит информацию? 
— Давай вернемся к РЕЗЕРВАЦИИ ЗДЕСЬ.
— Так… Ну, Даун попал в тюрьму, он тогда уже забухал окончательно, тусовался с какими-то уголовными личностями, со спившейся хиппнёй. Он сел за откровенную хуйню, куда-то шли, кого-то обули. Даун совершенно не понимал, что происходит, шары залил, напялил на себя чью-то ворованную куртку. Ни за что вкатили ему пять лет. Ну, полная хуйня. И он в колонии, где-то под Рязанью умер. В 95-ом он сел. Они предприняли попытку что-то записать,- в принципе, студийных записей у РЕЗЕРВАЦИИ нет. Потом был ещё концерт на фестивале «Рок против войны в Чечне», мы там тоже были. Устроили там дебош. Ходили по фойе, били бутылки, орали: «Чечня-параша! Победа будет наша!» А я ещё к тому же узнал, что весь фестиваль проводился на деньги Махмуда Исамбаева, то есть конкретно чечены за всё это проплачивали. Ну, мы там дали такого шороху, пиздец! Организаторы бегали за нами, упрашивали, а с нами толпа фанов, так вот погуляли. После этого Сантим призадумался, Даун был ведь личностью легендарной, про него ходила туча баек, анекдотов. Первый гитарист РЕЗЕРВАЦИИ – Бэрри, Сантим его потом убрал, Даун один остался и бессменно там колбасил. Он весь стиль РЕЗЕРВАЦИИ придумал минималистский, и на БАНДЕ это сначала, конечно, сильно сказалось, все хиты сантимовские, вся музыка — Дауна. В электричестве там четко – ЭКСПЛОЙТЭД, СТУДЖИЗ, такая была мрачная смесь. И вот в 95-ом году мы с Сантимом встретились, выпили ящика два пива и решили оживить это всё дело. Он написал несколько новых песен. Назвались БАНДОЙ ЧЕТЫРЕХ. В РЕЗЕРВАЦИИ момент распиздяйства был очень силён, а тут мы стали чётко репетировать. Взяли всех, кто со мною играл, чё долго думать? 
— Ну, музыка сильно стала отличаться.
— Ну, да. Это уже не панк такой примитивный, сразу пошел уклон в такой депрессивный пост-панк, более клёвый, более музыкальный, я считаю.
— А то, что я пару раз слышал в акустике ближе по стилю к СОЛ ИНВИКТУС, ДЭЗ ИН ДЖУН, Дэвиду Тибету, Стэплтону, Пирсу и всей этой гоп-компартии.
— (Улыбается.) Есть такое дело. Это как раз таки к нам ближе всего. И по мировоззрению, и по идеологии,- у них правая идеология очень в нашим ключе, мифологическом и поэтическом, так сказать (смеётся), а не в тупорыло-агитатарском, как у скинов и прочих долбоёбов. У Сантима даже песня есть «Смерть в июне» (название прямо отсылает к ДЭЗ ИН ДЖУН и  исторической «ночи длинных ножей» – прим. наборщика), ты её слышал, она на последних акустических зальниках есть. ДЭЗ ИН ДЖУН любимая группа Сантима, кстати.
— А любимый писатель – Лавкрафт и другая классическая готика (а еще Селин, д’Аннуцио и ещё пара сотен авторов – прим. наборщика). Можно сказать, что БАНДА ЧЕТЫРЕХ сейчас всё больше развивается в так называемую «готику», а панка у вас всё меньше и меньше.
— БАНДА ЧЕТЫРЕХ и ОЖОГ никогда и не были панк-группами. Никогда не были. РЕЗЕРВАЦИЯ – да, да и то это был больше такой гаражный рок. Это сложный вопрос, но вот СВАНС в электричестве – безусловно, они одни из основоположников пост-панка, вместе с ДЖОЙ ДИВИЖН, БЁЗДЕЙ ПАТИ, ЗЭ ФОЛЛ и прочими, а их балладные альбомы после 87-го года по всем спискам проходят как «готика». У нас ведь тоже акустические альбомы балладные, весь драйв в тексте, в смысле песни. Сантим сейчас иногда уже не поёт, а почти читает текст. Мы к панку давно уже никакого отношения не имеем, это чётко абсолютно.
— Итак, стали вы играть с ОГНЕМ, с Летовым…
— (Смеётся.) Господину Летову оказали плохую службу все вот эти его триумфальные возвращения к народу в 94-95-ом годах. Его серия концертов: Тюмень, Москва, Питер, Ростов, Киев, Донецк, и другие, до хуя он их дал и, мягко говоря, сильно возгордился. Я это видел, я с ним ездил. Может, у него и раньше была мания величия, не знаю, но до таких крайних размеров это не доходило, ещё на фоне прогрессирующего алкоголизма.
— Сильно закладывал?
— Тогда по крайней мере он в день две литровые бутылки израильского «Асланова» мог уговорить.
— Это водка такая?
— Да.
— Супер! (С завистью.)
— Да. И при этом он тогда много концертов давал, огромное количество, если считать все акустические. Это же не только клубы были, а дворцы спорта, полуторатысячные залы, деньги большие. В 95-ом он чаще стал акустику играть, так упрощённо решая, так сказать, свои денежные вопросы. Мы играли с ним два концерта в Москве: ОГОНЬ, БАНДА и ОБОРОНА, и после этого я прекратил с ним общаться, поскольку он в совершенно ультимативной, истеричной форме потребовал деньги вперёд от организаторов, а затем от Грехова. А я же ещё продавал видео с его концертов, были деньги – часть отдавал ему, он потребовал с меня сразу миллион, а откуда он возьмется, этот миллион? Он был мною вежливо послан на хуй, я ему сказал, что этот миллион, господин Летов, плод вашего больного воображения (улыбается). ОБОРОНА в 96-ом году не участвовала в «Русском Прорыве», мы там играли с ЧЕРНЫМ ЛУКИЧЕМ, ИНСТРУКЦИЕЙ, КООПЕРАТИВОМ НИШТЯК, ОГНЕМ, а Летов сказал сначала, что он приедет, потом – что приедет на один концерт, а потом стал шифроваться, два месяца не подходил к телефону, за него Нюрыч брала трубку и говорила, что его нет дома, хотя слышно было, как он рядом ходит и что-то там ей шепчет, инструктирует. А потом, когда концерты закончились, он заявил, что мы используем честное имя «Русского Прорыва», чтобы якобы раскрутить КПРФ на деньги.   
— Он такой ярый коммунист?
— Он типичный обыватель, который ругает власть, ну может ещё всё это сопровождается какими-то бреднями о пассионарности, русской идее, несуществующем величии России. Вот Жариков – это величина, действительно идейный человек, возглавлял секцию «Новой Правой» в России, у них отделения по всей Европе, причём Жариков не любит ни коммунистов, ни патриотов бородатых, у него свои идеи, он чё-то там делает постоянно, работает, сейчас вот новой «КонтрКультУрой» занимается с Гурьевым. Группа ДК играла на презентации четвертого номера. Половину пятого он тоже написал. И, кстати, быть патриотом и пиздеть о патриотизме – это всё-таки разные вещи. Дедушка Летов только пиздежом и занимается, потому что ничего сделать он уже не может. Просто он делает это в силу своего заслуженного авторитета, а сам его пиздёж ничем не интересен и ничем не отличается от пиздежа какого-нибудь слесаря Вани. Чтобы убедиться в этом, достаточно ту же новую «Контру» почитать. То он пиздит о своей бескомпромиссности, то дает интервью в каком-нибудь «МК-Бульваре». 
— А вы?  Группа ОЖОГ ведь, кажется, репетирует прямо в бункере НБП?
— Да. С Лимоновым мы в хороших отношениях, но если говорить всё-таки о так называемой идеологии – я лично единственного, кого могу назвать, кто повлиял – это Зиновьев, он сейчас живет в Берлине, наезжает в Москву, вот его идеи и взгляды мне очень близки, всем рекомендую почитать, хотя бы «Зияющие высоты».  
— Давай всё-таки вернемся к вам. Где сейчас ваше место?
— В глубокой жопе (общий смех). Реально на наши концерты в Москве ходит человек пятьдесят – ну, может, бывает сто. Ниша, в которой мы находимся, существует в информационном вакууме, и людей, с которыми хотелось бы общаться, очень мало. Весь андеграунд сейчас – он неоднороден, и вот на этом поле пытаются сейчас играть всякие там анархисты, онанисты и прочие.
— А, например, питерский аналоговый андеграунд?
— Мы туда тоже никогда не впишемся. Всё, что происходит в Питере, происходит всегда и только в традициях этого города. Что такое сейчас питерский андеграунд? Есть, например, АКВАРИУМ – и есть, например, какой-нибудь Илья Сёмкин, такой же точно, даже хуже. Просто у шоу-бизнеса до него ещё руки не дошли, вот он и в андеграунде. Все эти сёмкины, поляковы, мэрлины, башаковы, арбенины и прочие – настолько стереотипично питерские, кухонно-интеллегентские потуги. Их раскручивать, кстати, совершенно бесполезно. Катя Борисова подобную хуйню питерскую раскручивает. Катя вовремя не попала к кормушке, как, например, Саша Кушнир, ставший менеджером МУМИ ТРОЛЛЯ,- Кате нравится всё прогнившее, питерское, и она считает, что это нужно двигать, хотя в стране тысячи таких сёмкиных, в каждом городе их полно, закомплексованных мальчиков с гитарами. И все они – плохое подражание официозному питерскому року, абсолютно не интересны, не оригинальны.
— Тебе не кажется, что это всего лишь дело вкуса? Борисовой нравиться одно, тебе – другое?
— А я о художественном вкусе и говорю. Эти клоны питерские — они как мухи, их так же много и все они абсолютно одинаковые. С них, кстати, началось все это максидромовское  говнище, что сейчас несётся из каждого радиоприемника, всё это кинопробство и прочее питерское соплежуйство. Лёгкая расслабляющая депрессивность, богемное закатывание глаз. Поэтическая ода собственному плохому настроению. Сейчас это считается «роком» среди прыщавых школьниц именно благодаря старой, занюханной питерской тенденции. Вот и плодятся как поганки все эти бледные, некрасивые и неумные дамочки: земфиры, снайперы ночные, мультфильмы и прочая хуйня. Каждый день такие одинаковые дуры вылезают. Я говорю именно о вкусе. Потому что, например, нет второй такой группы как СОЛОМЕННЫЕ ЕНОТЫ, и даже в мире нет ничего подобного ни по уровню безумия, ни по уровню подхода к стихосложению, нет второго такого же подобного взгляда на мир, полного пренебрежения любыми канонами. Это же просто пиздец! Но вверх лезут обычно вот такие одинаковые снайперы, а в болоте ждут своей очереди такие же точно сёмкины. Андеграундная современная сцена забита под завязку таким вот говном, в Питере Катя сообразуется со своими пристрастиями, а в Москве – Дима Студёный, отличается от неглупой Борисовой только полным отсутствием головы, он тащит на сцену вообще уже какое-то запредельнейшее фуфло, все эти занудные подольские православные ВИА, абсолютно друг от друга не отличимые, и зрители по незнанию воспринимают всё это как андеграунд, хотя единственным желанием подобных музыкантов является желание продаться и вылезти из андеграунда, стать новым АКВАРИУМОМ. Такой вот московский вариант традиционно питерского говна. Люди не имеют своих мозгов и косят под кого-то,  им просто нечего нового сказать.
— А питерские «Осколки»?
— Они сейчас «Порог» называются. Ну, что тебе сказать… Общались мы со Смирновой – так когда общаешься, вроде, всё человек понимает. Она, по-моему, там одна такая. Но, в принципе, их авторы – певуны ничуть не лучше. Да и статьи иногда такие же ущербные. Вот я делал фестиваль зимой 2001-го в «Зоопарке» – большой, двухдневный. В основном за счёт московских команд. От Питера были ДОЧЬ МОНРО И КЕННЕДИ, А Фо Мин и ПОГРАНИЧНАЯ ЗОНА Дмитрия Аверьнова, и то он не питерский, он из ближайшего поселка Колтуши.
— Аверьянов ещё выступает?
— Да он же пальцы на руке потерял, сейчас не играет на гитаре, просто поёт. Хорошо он как раз таки выступил, из питерцев лучше всех, отвязно так, вообще очень здорово. Стойку, правда, микрофонную он сломал (смеётся)… Так вот про статьи. Смирнова в «Пороге» написала о фестивале большую статью, в которой она описывает музыку и тексты авторов следующим образом: Третьяков лохматый, Мишин лысый, Репьёв в очках, всё примерно в таком духе, а ещё у Сантима, оказывается, приличные тексты (смеётся). А что люди играют, о чём поют – из статьи неясно совершенно. В принципе, в славном городе Пидорбурге есть один нормальный автор – это Алексей Фо Мин, и в общем-то для Питера и одного его много.
— Да и то он, по-моему, не коренной петербуржец?
— Да, он в Питер переехал.
— Ты стал о клонах говорить, продолжая эту тему – в чём причина такого клонирования?
— Только в обывательском стадном сознании, в невозможности принять что-то новое, оригинальное. В семидесятых годах у нас все под запад косили и пели на английском, считалось, что рок вообще нельзя на русском исполнять, слишком длинные русские слова не влезают в музыкальный размер. Теперь каноны другие, считается, что если ты играешь  русский рок – то обязательно или под ЧАЙФ, или под БИ-2 какое-нибудь. Вот нас все с ОБОРОНОЙ сравнивают. Летовских клонов ведь ещё больше – ну, не меньше, я думаю, чем клонов питерских. Дедушку обыватель признал, а мы значит уже все, кто не НАИВ, тот под Летова, даже ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, которая всегда была на порядок круче ОБОРОНЫ. Неумоевские тексты обывателю никогда не понять, просто это выше уровня его мозгов. Сантим, например, совершенно оригинальный автор, он никогда на Дедушку не смотрел. Не то, что какие-нибудь там КРАСНЫЕ ЗВЕЗДЫ гробоподобные. У Сантима ведь абсолютно другое мировоззрение, абсолютно другие вкусы, другой багаж знаний, качественно, кстати, на мой взгляд, превосходящий летовский. Сантим всегда писал много хорошей прозы. Сейчас во ВГИКе учится на сценаристском факультете. В общем-то, любой серьезный автор всегда штучен. Обо всём этом даже не нужно говорить. Совершенно очевидные вещи. Если человек не занят чистой коммерцией как СПЛИН, не заходит жопой в двери «Нашего Радио»,- короче не проституирует, то зачем ему с кого-то драть, загонять себя в какие-то рамки, форматы и прочее? Клонами становятся либо по тупости и бездарности, либо по блядству.  Это особенность русского менталитета – под кем-то лежать, за кем-то идти в колее. Мало людей, которым нужно что-то новое. С одной стороны прет вот эта попса ебучая типа ЛЕНИНГРАДА и НАИВА, а с другой борисовско-студёновское говно, они же тоже делают свою мини-индустрию, свои деньги на людях, которым новое не нужно. У них уже свои клубы, фестивали, куда ходят дебилоиды и оставляют деньги, покупают кассеты. У них уже в тусовке сформировалась своя иерархия. Например, клуб «Неформат». С таким вот самоуничижительным названием. Он к андеграунду не имеет никакого отношения, вообще ни к чему не имеет отношения, потому что, судя даже по одному его названию, любой нормальный человек понимает: неформат – это то, что по каким-то причинам не попало в коммерческий формат, этакий отстойник для неудачливых лабухов, большинство из которых всё-таки не теряет надежды в формат залезть. И я эти кадры вижу уже давно, отчаянно в этот формат лезут всеми доступными способами. Андеграунд, это надо четко понимать, по своей природе всегда радикален, он противопоставляет себя социуму, общественной морали, официальной культуре и всему остальному говну. Клуб «Неформат» и его постоянные авторы и группы не ставят себе таких целей. Поэтому к андеграунду не имеют никакого отношения. И официальные культурные и информационные институты, те же радиостанции не принимают таких «неформатовцев» не по причине их радикализма, он у них отсутствует, а чаще всего просто в силу их ещё меньшей эстетической ценности, хотя это и сложно себе представить. Ведь ну что может быть еще хуже, чем РУКИ ВВЕРХ или ДИСКОТЕКА АВАРИЯ, чем эта откровенная тупорылая сучья развлекуха, хуже, наверное, только Сёмкин (смеётся).
— «Неформат», как и «Форпост», немного хипповые такие клубы.
— Ну, да. Возьми западных хиппи шестидесятых и советских семидесятых и сравни с нынешними придурками. Протест хиппи был направлен против сложившихся общественных устоев капиталистического общества, термин «контркультура» тогда же возник. Хиппи бунтовали, ломали устои, и в общем-то были веселые, отвязные люди. А нынешние наши хиппи хоть с чем-нибудь борются? С капитализмом, с общественной обывательской моралью? Нет, они и сами ратуют за капитализм, у них как и у всех такое же обывательское сознание. Они веселы? Нихуя они не веселы, они почти все как один унылые сурки закомплексованные, и вся их нынешняя хипповая культура такая же унылая, беззубая и сопливая.
— А Умка?
— Умка барышня веселая, но это как раз таки другое поколение. А нынешнее просто удручает. Что этот «Неформат», который сейчас пока закрылся после того, как мы в него всей нашей компанией первый и последний раз ходили. Третьяков там выступал, на него ходили, а с ним еще Оксо, Джек и Третьякова лучший друг – Багрицкий. Панарин их двоих якобы уличил в педерастии (смеётся). Олег был, так сказать, слегка обескуражен (смеётся), а досталось в итоге от Панарина этому злачному заведению, этому притону, так сказать (смеётся). Или вот московский клуб «Факел» вызывает у меня просто брезгливость. Я как-то там учинил дебош с огнетушителем (смеётся), прикрыл этот клуб. Вообще прикрывать эти лавочки стало уже просто традицией (улыбается). Один концерт – один клуб, у нас сейчас такая схема (общий смех).
— А «Факел» – это что за клуб ?
— Вот это как раз где Студёный своей жопой плотно сидел. Собирал у себя всякое говно. Студёный, впрочем, тоже понимает, что на одном своем говне он не протянет, к нему ходить перестанут, вот он и пытается затянуть в свою орбиту что-то порядочное – Ермена, например. Нужно внедряться туда, вот Фо Мин как-то пел в «Факеле», многим открыл глаза. Третьякова Студёный один раз позвал  на свою голову. Сектантства не нужно. Я знаю, как у вас в Ростове сектантство было связанно с музыкой – и к чему это привело? «Коры Дуба» уже нет, Третьяков был под следствием, а Багрицкий ваш в Питере диджеем радио «Шансон» (единственное нормальное радио – прим. наборщика). Когда люди сознательно замыкаются в свой сектантский круг, чтобы стать сильнее, их наоборот ослабляют наезды извне. Они теряют контроль над ситуацией, над внешним врагом, пытаясь быть вне Системы вместо того, что бы уничтожать её изнутри.  Необходимо новых людей привлекать, иначе всё это бессмысленно… Есть в Москве такой человек Олег Сурков, его группу ТИШЕ ПЧЕЛ знают, наверное, человек пять-шесть, а он по уровню таланта не уступает какой-нибудь ТЕПЛОЙ ТРАССЕ, а это хорошая группа. Так вот он пишет много песен, записывает их для себя и ставит на полочку, его творчество только его друзья знают. Или вот Боря Усов: не распространяет свои кассеты СОЛОМЕННЫХ ЕНОТОВ, а я, например, очень рад, что вот мы выпускаемся, или что вот Коврига выпускает Ермена. Людям это нужно. Это нормально и правильно, что люди будут хорошие вещи слушать. Нужно развиваться и развивать народ, пусть думают своими мозгами, выбирают, что им ближе, иначе зачем вообще этим заниматься? 
 
Ростов-на-Дону, 2002 г.
 
ОЖОГ: Будни индустриального гетто, 2002 г.
 
1. Переоценка ценностей.
2. Госпиталь бога.
3. Смерть в кредит (часть 3).
4. Водяные мышеловки.
5. Злость на всю жизнь.
6. День рождения.
7. Червь.
8. Центра.
9. Метеорит.
10. Смерть в кредит (часть 4).
11. Почему бы и нет?
12. Окончание эпохи.
 
 
Альбом посвящается группам ПРОМЫШЛЕННАЯ АРХИТЕКТУРА и JOY DIVISION.
 
К. Мишин – вокал, гитара.
Дм. Шубин – бас, гитара № 2 (2-6, 8-12).
С. Амелько – барабаны.
 
Записано Михаилом Долотовым 7, 10 и 16 января 2002 г.
Мастеринг – Вл. Анчевский.
 
Тексты: К.Мишин (2, 3, 7, 8, 10-12), В.Аксёнов (1), Б.Рудкин (4), Б.Рудкин / К.Мишин (5), В.Зуев (6), В.Шатов (9).
 
Вся музыка и аранжировки – К.Мишин и ОЖОГ, кроме:
(6) – В.Зуев (МЁРТВЫЙ ТЫ),
(9) – В.Шатов (ПЕРЕДВИЖНЫЕ ХИРОСИМЫ).
 
FUCK журналам FUZZ и НЕФОРМАТ.


Обсуждение