Послушали эту кассету всякие люди — и разделились на две фракции. Одна, состоящая из преданных и восторженных почитателей, оказалась жутко недовольна. По причинам даже не идеологическим (Умка на вкладыше доходчиво объясняет повод для этого релиза), а чисто музыкальным. Мол, вялая и слабая запись: сыграно халтурно, сведено плохо и спето отмороженно. Мол, ни следа живого концертного отвяза, уж лучше слушать сейшена — благо, они доступны любому, т.к бесплатны, а по городам Умка ездит беспрестанно — и издавать не «студийные», а эти самые сейшеновые записи, бродящие в немеряном количестве (и ужасном качестве) по рукам. Вот там — самое ОНО! В таком примерно вот аспекте…
Отношение другой фракции (которая, грешным делом, из меня и состоит, кроме того, к творчеству Умки я отношусь довольно спокойно, хотя слушаю ее намного лет дольше упомянутых негодующих): нравится. Вот хоть убейте — нравится! Потому что хоть и халява (три дня в студии вживую) — но все же не настолько, как обычно, и без забывания слов, базаров посреди песен и прочего, хоть и «подлинного», но (мне) всегда мешающего. И поэтому вдруг обнаружилось, что у Умки не только есть голос (это и раньше было понятно) — она умеет им пользоваться! При том весьма разнообразно. И могла бы издать не один этот альбом, жанрово пестрый, а набор из трех, более или менее разложенных по стилям. Первый, предположим. Реггеюшный — «Тактика Выжженной земли», «Не стреляйте в музыканта» вполне рутс-реггей, не хуже Марли, немножко, правда, похоже на Арефьевскую «Бататакумбу» — ну дак они подружки. Да и басист-подпевщик один и тот же. Второй будет роскошной пластинкой лениво тянущей слова под звуки губной гармошки натуральной негритянки, прикола ради выучившей русский («Вся Любовь», «Я Изменила Себе…») — давно уже говорено, что у Умки блюзовый голос, тоже корневой -«черный». А третий можно было б сделать бардовским -не «рок — акустическим», а именно бардовским: «Белые лошадки» почти как Новелла Матвеева, а «По Любви» похоже на Высотского(!) — я имею в виду подачу, конечно, не текст. И еще останется место на многое — интонации Геш Патти в «Глухонемом», стремительные и очень отдельные «Беги, Королева» и «Посмотри На Себя» (ах, какая там гитара Вани Жука!)…
И все это разнообразие и безобразие — безошибочная и привычная Умка. Хотя бы по текстам: таких никто не пишет (не в смысле уникальности качества — в смысле неповторимости изложения). И гораздо менее мифическая и легендарная, чем на «живых», в десятой перезаписи кассетах. Потому что это — уже не «образ жизни», а все-таки творчество и музыка. И работа. Что, вероятно, и раздражает фракцию №1.
М.М.Нокс
СПб.
