— Леша, меня не интересуют ни причина расхода «Нау», ни обстоятельства этого события…
А. М. — Ну, слава богу! Давай, что сможем — ответим. (В разговоре принимает участие Виктор Комаров прим. ред.).
— Расскажи, каким образом ты оказался в «НП», о своей параллельной работе над «Углом» (или правильнее все-таки «Деревня»?), другими программами, ну и, конечно, как обстоят дела сегодня?
— Началось странным образом и не без участия вездесущего Саши Пантыкина. В 1982 году он поступил в «Чайник», где я уже учился, сразу на второй курс, дал как-то мне послушать «15-чик», который мне дико не понравился. Потом я сходил на пару концертов «Урфина», всех там увидел, а потом была легендарная тусовка в кафе, в «Молодежке». Познакомился там со Славой, с Витей, с Умецким… «Невидммка» уже был записан, значит дело было где-то зимой 85-го… Я тогда как бы с «флагами» тусовался, уж не помню, что у них и делал. Своих проектов не было…
В. К. — Пел ты там…
…в каком-то месте на клавишах, где — в дудку дуну… На подхвате, в общем. Да, еще одну нашу с Аликом Потапкиным вещь «флаги» записали — «Чук и Гек». Такой белый регги, припопсовенький.
В. К. — Потом был дико подпольный по тем временам концерт в «Уралтехэнерго», в феврале 86-го. Могилевский тогда уже в деревне отрабатывал, а сюда приехал вроде бы «Флагу» помочь…
— Приехал к «флагам», а помогал «Урфину». Были там и «Чайф», и «Нау». Подключились все в один комбик, так и выступали. Когда «Нау» работали, мне сказали: вот здесь ля-минор подуй — ну и все прочее… Потом поездка в город-горой Казань с «УД» и «Наутилусом». «УД» там так классно отработали, что «Нау» сказали просто: «Езжайте, мол, ребята, домой!» — так и не выступили. Ну, а потом все ближе с «НП», стал четвертым, репетиции пошли. Стали писать «Разлуку», я подвале клуба АРХа, вечерами. А ночью я уезжал в Первоуральск и мы с Колей Петровым писали «Деревню» — так что вышли они в одно время.
— «Разлука» и «Деревня» совершенно разные по музыке вещи…
— В общем-то это был просто сброс информации, а как вышло — исходя из подручных средств. Фактически были я и Петров. Я взял «клавиши» и дул в дудку, он сделал все остальное.
— А откуда взялась «Ассоциация»?
— Я как раз рассказ Уэллса читал: пират и миссионер па необитаемом острове, где они сначала все отношения выясняют, а потом создают «Ассоциацию по возвращению заблудшей молодежи на стезю добродетели»… В 87 году была «Команда 33» записана…
В. К. — Подожди: на какой то рок-лаборатории до этого вышли вдвоем с Потапкиным, Петров звук делал: короче, была «фанера» с живой гитарой. Аттестоваться можно было только выступив. Аттестовали и как «Ассоциацию» тоже.
— В гусаровский фильм «Команда-33» от моего крошки какие-то вошли, на заднем плане где-то минут на 10. Жалко материал было, над ним уже работала толпа народу: и Хома был, и Алавацкий, и Виктор, Лева Шутылев, Петров, Потапкин… Решили песенки вместе скинуть. Жуткая солянка — от «металла» до «Прощай, девчонка»…
Ну, а потом 88-й, год сплошных гастролей, просто жуткий. Летом была пауза дней в десять, чтобы чем-то заняться записали в студии у Лени Порохни «Калейдоскопию» — программу «квартирных» песен, уже были Шавкунов, Назимов, девчонки подпели…
Осенью — известные события, распад «Нау». Собрались у меня и Елизаров предложил остаться, как есть. Это 22 ноября было, так Днем рождения и считаем. Стали думать. Хоменко не смог, Алавацкий крайне занят на студии был, так что остались я, Витя, Зяма, Елизаров, Петров. Коля вообще здорово рискнул: бросил преподавание в музыкальной школе, все свои денежные приработки, хотя мы ему ни чего, кроме шишек, предложить не могли в общем-то. До апреля над новой программой работал с нами Вадик Шавкунов, но на двух стульях усидеть трудно, так что остался он в «Насте».
Вместо него пришел Двинин и поехали мы куда «поглубже», программу обкатать. Новосибирск, Новокузнецк, Кемерово… «Чайфы» нам очень тогда помогли. Полгода, до конца ноября, писали альбом «Клетка для маленьких», сейчас вот пробуем с радио, с пластинкой… Вадик вернулся. Да, осенью с «Веселыми ребятами» но Казахстану прокатились: такой марафон из 28 концертов, новую программу обкатать.
Вот такая история четырех проектов. Даже можно сказать, что нынешний первый, не стихийный.
— Если обобщить грубо: куда идет линия генеральная? К чему больше склонности? На концерте с чехами в мае прошлого года у вас шел прогресс на рок по типу «Йес», «Дженезис», а на IV фестивале клуба — вдруг такой резкий уклон в поп… Нехарактерный не только для свердловского, но вообще для рока «оптимистический» саунд, чуть ли не Юрий Антонов. Многое мне не понравилось, и довольно активно…
— Понимаешь, наш альбом последний — это как трамплин для скачка. Записали. Послушали со стороны. Оценили. А дальше… Задача, скорее всего, уйти в какой-то ново-джазовый, по стилистике, с ново-волновым подкрепом. Может быть, что-то вроде последних «Йес»: «Йес», с Андерсеном и Уэйкманом..
— Может быть, непринятие твоей музыки многими идет от того, что получается разнобой между серьезными, хотя порой даже стебными текстами, и как бы «облегченной», что ли музыкой?
— Но ведь это характерно для всех четырех альбомов: в принципе, если тебе труден для восприятия текст, ты имеешь право его не воспринимать. Слушай музыку — будет легко. Каждому свое? Возможно, так будет и дальше. А если говорить о проблематике, так ведь это смотря что ей считать. Если я о чем-то пою, значит, для меня это — проблема. Сейчас мне в каком смысле легче работать: приношу материал и если он всем не понравится — он просто не выйдет. А вообще мелодичность всегда любил.
— Это, конечно, ваш плюс: при всех переменах мелодичность остается, тогда как сегодняшний рок-мэйнстрим имеет более жесткий характер. В общем-то зачастую и выходит, что в «попсе» обвиняют других те, кто зациклился на «двух притонах, трех прихлопах» и на что-то свое просто не тянет…
— «Коммерческая» мы группа или нет? Тут ведь вопрос в том, что есть творчество — и что есть коммерция, вторичность. Раз у нас творчество есть, значит, все будет нормально. Пусть нашу музыку назовут поп-роком, даже «попсом», но давайте тогда расти до качественной «попсы»! В конце концов и Стинг, и Фил Коллинз и «Йес» у себя дома тоже считаются поп-музыкантами. Работать надо, выходить на новый виток. Главный критерий, чтоб и самому было «в кайф».
В. К. — Сейчас, тем более, нужен профессионализм. Не просто ЧТО играть, но КАК играть, и мысли новые надо. Хватит примитива!
— И в записи — тоже. Ладно, раньше было так: записались все равно как, главное, что записались. А там услышали потом слово «гады» и уже в «кайф», уже «рок!». А сейчас… На концерты почему публика не ходит? Да уши режет, потому что скучно. Надо аппарат брать, музыкантов подбирать, даже уроки вокала брать. Реклама нужна, те же клипы. И так и будет! И вот когда нас, хороших таких, будет много стоять на сцене, тогда и билет будет стоить полтинник и можно работать будет в маленьких залах. А не в большом сарае 25 команд по одной песне под «фанеру». И зритель пойдет умный, который знает, кого он слушать идет: «Настю» — так «Настю», «Ассоциацию» — так «Ассоциацию». И что кажется кризисом, крахом сегодняшнего рока — не надо этого бояться, это ж все закономерно. Будет рок, куда он денется? Только в новой форме, на новом витке.
— Как относитесь к подростковой «попсе»? Все эти «Ласковые маи», «Феи», «Миражи»?..
— Очень спокойно относимся. У нас много друзей, которым нравится «ЛМ». И не потому, что он так уж хорошо поет, Шатунов-то, а просто: поди-ка ты может ведь у нас существовать и такое! Знаешь, я вот думаю: как много общего у «ЛМ» и «Нау», по-хорошему общего. Смотри: был герой, он ушел, пришел другой. Он другой, но он тоже — герой. И этот ближе им и но возрасту, и много еще по чему. Людям нужен кумир. Желательно — не похожий на предыдущего. Бутусов был именно таким. И Шатунов такой. И потом будет кто-то еще — и так до скончания века.
— Леша, давай вернемся к «Ассоциации». Расскажи о декабрьском фестивале «Звуковой дорожки» «Московского комсомольца».
— «ЗД»… Вышло так, что в Москве наш директор Сергей Вторушин встретился с ведущим «ЗД» Дмитрием Шавыриным, а тот: «A-а! Вы где потерялись?»… Видимо, не без того, что была мысль продать за бывших «Нау». Прослушал альбом наивнимательным образом — понравился: видно по музыке такой соскучился. Отобрал вещи, правда — все «боевики», а мы сами уже запихали одну лирическую. И не прогадали. Единственная медленная на общем забойном фоне. Да еще и единственная «стоячая» группа. Не столбами, как «Нау», и не так немного агрессивно, как на рок-фестивале было, мы это отмели.
Принимали хорошо, народу полный зал был, тысяч десять. Очень хороший звук был, каждое слово слышно было… Градскому показались, увидел он какую-то потенцию в том, что мы делаем.
— Так что, нет повода вас «пожалеть»? А то в «насмешке!»»письмо было в вашу защиту: не улыбнешься, мол, грустный ходишь…
— Я тебе специально по этому поводу прямо в диктофон скажу. Девушку-то ведь Мариной звали?.. Марина! Спасибо, конечно, вам огромное, но, ей богу: мы сейчас действительно не нуждаемся в жалости! Спасибо, приходите на концерт. Я не улыбаюсь потому, что в магазинах пустые полки; потому, что жене не могу ничего купить, даже не из ряда вон выходящее, хотя хочу и могу это сделать! Ну, а характер за год, видимо, изменился, поскольку и уже полтора года в состоянии абсолютного трезвенника: это наносит отпечаток… А вообще — все нормально, идет работа, как у всех других. Главное для нас сейчас, — долгосрочность, сохранение ядра группы. Самое приятное: нас стало меньше, но нас стало лучше!
Вопросы задавал О. М.
