Взгляд первый: из наивной тусовки
Кассы ленинградского концертного зала «Октябрьский» распирало от набившегося внутрь народа — молодого и не очень. За пределами касс длинный хвост очереди издевательски изгибался в самых невообразимых комбинациях. Было 20 февраля сего года. Время неуклонно близилось к семи вечера, до начала концерта оставалось часа полтора. Кассы — наглухо заперты, но оставшиеся после растворения по ловким рукам и не менее ловким организациям билеты (а сколько их? а всем ли хватит?) обещали продавать. Страждущие терпеливо ждали. Находившийся тут же усиленный наряд милиции готовился — на случай возникновения аварийной ситуации.
Честно говоря, больно мне было смотреть на большую часть публики: девочки и
мальчики, напялив тельняшки и бывшие года-то пионерскими галстуками («под Сашу»), щедро испакостили свои щеки и одежду заветным вензелем «АлисА» или просто «А».
— Он бы еще раз выбросился из окна, если бы увидел, какая гопота ломится на его сейшн, — с аналогичным моему чувством сказал сосед по очереди, будучи представителем более серьезного разряда молодого поколения.
Как бы там ни было, хайрастый и в разной степени потрепанный пипл потихонечку бурлил у касс. Однако бурление это постепенно перерастало в грохот, и кто- то уже истошно покрикивал от тесноты в первых рядах очереди, и кого-то «за нарушение режима» уводили под белы рученьки стражи порядка.
За окнами же было темно, сыро и людно — тем более, что вход в здание касс напрочь блокировали блюстители спокойствия. Но спокойствия все же не получилось. Особенно после того, как появившаяся, словно глашатай на базарной площади, администратор возместила:
— Товарищи! Сначала будут обслуживаться ветераны, остальные билеты пойдут в свободную продажу.
Что в такой толчее подразумевалось под словом «свободная» — оставим в качестве загадки представителям свободной Америки, ведь истомившимся ожиданием людям было явно не до ребусов. Хотя один из таковых все же заставил меня поломать голову: ветеранам ЧЕГО в первую очередь будут проданы билеты? По логике вещей следовало, что ветеранам рок-н-ролла…
Но вот часы пробили шесть, и к кассам, настороженно охраняемым патрулем, чередой потянулись бабушки и дедушки разного возраста и роста. Дружными аплодисментами было встречено появление обратно пропорционально ушедшим годам малю-юсенькой старушки, очевидно, радеющий об организованном досуге внука(чки).
Кульминацией было возникновение перед лицом всего честного собрания нескольких иностранных туристов (вероятно, желающих вкусить крутой русский рок в полный рост, но не осознающих до конца значения этого концерта). Сия славная делегация была нижайше обслужена (интересно, что сталось с нею на улице?).
Откуда не возьмись пронесся нехороший слух: Дают по два билета в руки!, и с улицы поспешило на помощь очередникам многочисленное товарищество, остановленное в своем порыве забором милицейских торсов…
Финал предконцертной тусовки превзошел все ожидания!
Словно имитируя аншлаг на театральных кассах, администратор звонко объявила: «На сегодня все билеты проданы!». (Можно подумать, что были билеты на несуществующий «завтрашний» концерт!). Гудящая, как плохой монитор, толпа, убившая понапрасну три часа, зловеще потянулась на выход. А у входа в «Октябрьски» уже трещали загодя выставленные заграждения, и стеной стояла милиция с дубинками, со щитами и в шлемах, обликом своим чрезвычайно напоминая крестоносцев. Где-то началась драка, кто-то завизжал, едва не попав под колеса врезавшегося в толпу «лунохода».
В последний раз взглянув на продолжавший держать оборону «Октябрьский», я отправилась восвояси…
Взгляд второй: из зала
Престижный зал. Цивильная, в основном, публика. Многие из них вряд ли слышали Сашу и о Саше при его жизни и пришли из «престижных» сообра ж е н и й. Красно-черным пятном расползлась по фойе сотня фанов «Алисы». («Не к добру!» — подумал я н предчувствия оправдались).
За соценой — бойкая тусовка. Гримерки забиты до отказа. В одной из них уже выдвигает ультиматум Шевчук: или пятеро приглашенных им людей проходят — или он выступать не будет! Неподалеку в коридоре сосредоточенно налаживают гитары Полковник и Егор Летов. В сопровождении свиты гордо вышагивает по коридору Артем Троиткий.
Пошел занавес. В центре сцены — портрет Башлачева. Джордж Гуницкий напоминает собравшимся, зачем они здесь сегодня собрались, и на сцене появляется устроитель эротических экзерсисов Слава ЗЛДЕРИИ. Нынче он строг и краток. (При виде его съемочная группа суетливо потащила поближе свою амуницию. Регламент предельно жесткий — не больше трех песен). А тем временем Слава пел: иногда мимо микрофона, чаще — мимо нот вообще. Пeние героя рок-н-ролла дополнялось микрофонным гулом, и поэтому текст его нового номера «Письмо из ада» расслышать не удалось. Концовка — ставший задериевским хитом башлачевский «Ежик».
Через пару минут микрофон к себе развернул ПОЛКОВНИК ХРЫНОВ. За последние пол-года его песни прочно прижились в фонотеках ленинградских рок-фанов: поскольку жизнь в нашей Северной Пальмире нас в последнее время не балует, ироничные и злые песни о жизни города Горького и его окрестностей стали близки и доступны пониманию каждого. (Прием горячий. Администрация, напуганная творящимся за сценой и в зале, потребовала «убрать посторонних из-за сцены»).
После Полковника с залом общался Андрей МАЛИНИН — восходящая звезда лен- кора. «Школу жизни» (она же «школа капитанов») он прошел в знаменитой котельной, известной под названием «Камчатка» — школа не из худших! С ноября прошлого года был призван «на действительную» в рок-клуб.
Кто, а главное — зачем, пригласил на вечер Андрее ДВОРИНА (следующий персонаж на сцене) для меня так и осталось неясным: общее впечатление — кабак «а ля Вилли Токарев».
А дальше… «Как? Неужели он еще дееспособен? — удивленно вопрощали зрители с рокерским стажем более 10 лет. «А это еще кто такой?» — была реакция зрителей помоложе.
И то и другое относилось к человеку, который много лет назад был одной из самых ярких звезд ленинградского рока — Юрию ИЛЬЧЕНКО. К 80-му году он бесследно исчез, и лишь по л года назад напомнил о себе альбомом, к записи которого приложили руки Николай Гусев («АВИА») и Михаил «Фан» Васильев («Аквариум», «Трилистник»). С первых же аккордом стало ясно, что звезда
— остывшая. Очень похоже на песни, которые поют в подъездах Дли на туристских слетах. Мило и трогательно, но несколько «не сюда»…
А в зале с воплями «Мы вместе!» и «Рок давай!» начала свое черное дело черно-красная сотня. Какое им дело, ради чего все мы здесь собрались? Главное — выкинуть повыше «козу».
Тем временем сцена перешла в руки невысокого человека с гитарой — Сергея РЫЖЕНКО. Рядом с ним — московско-ленинградское товарищество. Программу открыл номер, способный стать гимном «поколения дворников и сторожей» — «Инвалиды рока». В песне — осознание печального опыта поколения, заявившего о своем праве на музыку.
Зал забурлил, взрываясь ревом и аплодисментами. Баллада сменилась рок-н- роллом, «о главное — была МУЗЫКА!…
Закончила первое отделение Инна ЖЕЛАННАЯ (экс-«М-Депо»), Голос, который по чувственности схож с голосом Насти Полевой, казалось, должен был бы свершить чудо, но… Красночерное стадо устроило свое обычное «представление»: с бранью, ором, угрозами. (А слушать было что!). «Спасибо!» — процедила Инна сквозь зубы, рванула струны и ушла со сцены.
И только в перерыве до меня дошло: все происходящее имеет к СашБашу самое малое отношение. Это просто еще одна попытка создать иллюзию того, что мы все вместе, как когда- то…
За кулисами разливали закусывали, тусовались.
Выступление Олега Гаркуши, открывшего второе отделение, по причине усталости от всего этого дня пропустил, но судя по публики, он «флот не опозорил».
— Все происходящее здесь — не больше, чем «попе», и мало кто из вас осознает значение Саш-Баша» — под ликующие вопли зала так начал свое выступление Егор «Хилый» ЛЕТОВ. Зал испуганно притих, а он пошел выдавать акустику с резкой электрической энергетикой. Зал слушал, лишь изредка позволяя себе аплодировать.
Отпев свое, Егор растворился за сценой, уступив место Явке ДЯГИЛЕВОЙ. Янна убрала со лба прядь пшеничных волос, запела вспомнили, что «рок-н-ролл — славное язычество».
Объемный, словно растворяющий в себе голос песни по искренности и чистоте сродные башлачевским. И драматизм, как у Патти Смит.
А время неслось и призвало на сцену Андрея МАКАРЕВИЧА. Песни, исполненные в этот вечер «легенда рок-н-ролла» можно безоговорочно назвать взрослыми песнями взрослого человека, напрочь лишенного самолюбования. Песни-наблюдения но не холодным, как у Б Г, взглядом со стороны.
Все это можно было бы сказать и о «Чайфе» выступление которого стало пиком концерта. Каждая песня шла «на ура», а «Поплачь о нем» пел весь зал. Это могло бы стать светлой кодой фестиваля, но к несчастью рок-концерт и режиссура у нас понятия редко совместимые!
До полной «звездной» обоймы на сцене был нужен ШЕВЧУК. И он там появился. В увертюре блеснул техникой Никита Зайцев, а дальше — тоска смертная: с трудом доплелся до конца «Дороги» коленопреклонный Юра. Все это отдавало фарсом, скучным и никому не нужным. Ни вкуса, ни чувства меры. (Господи, когда же конец?!). Но и на этом точка не была поставлена — развеселившийся окончательно Джордж объявил, что «сейчас начнется настоящий рол-н-ролл!». (Интересно, чем же было все предыдущее?).
Участники концерта под предводительством Ильченко поют его незабвенный хит «Бей, колокол»… (Трогательно,, наверное, но очень уж все это натянуто). И под самый занавес — сенсация, как кролик из цилиндра: дуэт Ильченко и Макаревича с песней «Дождь». Здорово, но явный перебор.
А потом погас свет, и появился на экране Саша — живой и с гитарой — кадры. невошедшие в фильм «Рок». А потом — съемки с похорон…
Взгляд третий: со сцены
У таких, как я, неудачников оставалась еще надежда попасть на ночной сейшен, обещанный в 24.00 в ДК Связи. Однако реклама, промелькнувшая на телеэкране в «600 секундах», оказалась зряшной: приглашались на самом деле только музыканты — участники концерта (ну и, как водится, приближенные к ним и к событию лица). Остальная же масса жаждующих зрелищ на подступах к ДК была крепко сдавлена лихими «добровольцами» в штатском.
По возвращении в Свердловск Шахрин рассказал о своих впечатлениях.
— Володя, что же происходило на этом ночном сейшене при закрытых дверях?
— Музыканты просто приехали в ДК Связи отдохнуть, посидеть вместе. Концерта там вовсе не было, народ совершенно напрасно ломился, обмороченный рекламой по ТВ.
— Твое мнение о концерте в «Октябрьском?».
— Мероприятие достаточно нужное, хотя отношение у меня к нему не радужное. Это не поминки, когда можно сходить с друзьями на кладбище, а повод, чтобы музыкантам собраться и поиграть акустическую музыку — выплеснуть что-либо из себя. По-моему, нужнее не куча мелких фестивалей, посвященных Башлачеву, а именно один серьезный мемориальный концерт. Это же не пробег по пушкинским местам, организованный клубом любителей бега, когда физкультурники несутся по захоронениям. Хотя многие в Ленинграде отнеслись к вечеру памяти скептически, посчитав, что мы, его участники, чуть ли не сплясали на Сашиной могиле. Но это совсем не так.
Конечно, не надо спекулировать на теме, но, я думаю, концерт был сделай правильно. Кто-то хуже, кто-то лучше вписался в него, но дело это нужное — и музыкантам, и публике.
— Как тебе понравились зрители?
— Как распространялись билеты — это особый вопрос. В первых рядах сидели те, кто мог, а не те, кто хотел попасть. Хотя весь зал я, конечно, видеть не мог — он казался сплошной черной ямой. Но я верю, что из четырех с половиной тысяч все же попала масса тех, кто не только мог, но и хотел посмотреть наш концерт.
— Как ты считаешь, с чем связан массовый психоз со стороны рвущихся на концерт оголтелых подростков?
— Только с именем Константина Кинчева — было объявлено, что в концерте выступит «Алиса», — («Опять напишут, что Шахрин не любит, когда строят козу», — сказал по этому случаю В. Бегунов), — Кинчева я уважаю, но он породил какого-то страшного, совершенно дикого зрителя. «Чайфу» такой зритель не нужен. Это не менторство, не поучение какое-то мое, просто нам такой народ не по кайфу.
— Какого качества исполнителя выступали я концерте?
— От «крайне экстремистских» — Летова, например, — до лиричных — Макар, Яика, Инна Желанная, немного Юра Шевчук. Хорошим было то что представлялись разные грани акустической музыки. Судить же о собственно музыкальной стороне лучше тем, кто был в зале. Ведь музыкант в своих суждениях необъективен — он же слышит музыку, раскладывая ее по полочкам.
Что касается матерных слов, звучащих с любой, — в том числе и с большой, — сцены, то отношение к ним такое. Если это не режет по ушам, значит, нормально’ вписано, как у того же Башлачева. Вот, например, Янкина песня (по идейным соображениям цитировать ее не буду — Ю. А.) без употребления в ней мата звучала бы неинтересно, не выражала бы нужную мысль.
— Главный итог концерта?
— То, что было организовано, не прошло напрасно. Можно кричать о любви к Саше и ничего при этом не делать. А теперь появились средства, чтобы привести в порядок могилу.
На концерт и рядом с ним смотрели Юлия АГАРЕВА и Михаил ШИШКОВ (Лен рок-клуб).
