В конце января в Москву с концертами впервые приехала киевлянка Катя Chilly, неизвестная в России украинская звезда.
Причем здесь «Неформат»? — спросите вы. Ну, может быть, у нас с Украиной разные теле- и радиоформаты, но представить Катю Chilly на современном российском телеэкране просто невозможно, разве что в «Антропологии».
Катя поет древние песни, бесценный славянский фолк (конкретнее — украинский; еще конкретнее — полесский), собранный ею и другими филологами- энтузиастами по деревням, услышанный от старушек-божьих одуванчиков. Легкие пушинки этих песен вот-вот облетят навсегда, обдуваемые радиоактивным ветерком чернобыльской зоны — как уже облетают в архивах невостребованные магнитофонные пленки, записанные в 50- х и 60-х. Черт возьми, может действительно стоило победить на всеукраинском телеконкурсе «Червона Рута ’97», чтобы снова заставить жить эти песни умерших дважды (основу первой программы Кати Chilly составляли русалочьи песни — песни девушек-утопленниц, умерших когда-то от несчастной любви, а теперь умирающих окончательно — в памяти людей)?
Победа на национальном ТВ- конкурсе проторила Кате интернациональные дорожки — 25 концертов на Эдинбургском фестивале в Шотландии, клип на Би-Би-Си… Диск «Русалки In Da House» вышел в 97-м, на днях выходит второй — «Сон». Адресованы эти пластинки, конечно, не любителям поп-фолка и не филологам-специалистам (хотя Катя успешно закончила филфак в Киеве и поступила в аспирантуру). Красивый мощный голос отважной исследовательницы положен на подкладку из современных электрических и электронных инструментов. На концертах, помимо «живой» гитары и электронных клавишных, слышны постукивания ритм-бокса, сэмплы, шорохи и подвывания далеких миров (или глубоких вод?). Получается очень интересно. Для простоты хочется скорее вспомнить жанровое определение, что-нибудь типа «world music», а для дальнейшего запутывания — Инну Желанную с «Альянсом» и группу «Ма1егиЯ», с которыми Катя вполне органично спела пару песен на разных московских концертах.
«Катя, ты — можешь!» — прокричал восторженный голос на концерте в «Проекте О.Г.И.». Катя, державшая микрофон минимум в полуметре ото рта (иначе он начинал «заводиться»), кажется, не повела и бровью. Может ли Катя и что именно она может, москвичам предстоит убедиться еще раз в начале марта, а остальным советуем связаться с независимым лэйблом «Green Wave», чтобы достать ее диски.
Нижеследующее интервью с Катей Chilly состоялось в клубе «Проект О.Г.И.» между 1 и 2 часами ночи на 29 января 2001, под шум и гам круглосуточного заведения. Катя только что отпела концерт. Корреспондент «Неформата» был оглушен дважды — голосом певицы, лившимся со сцены, и музыкой, радостно попукивавшей из динамиков во время разговора (чтобы просто слышать друг друга, собеседники почти что сталкивались лбами). Нет, он был оглушен трижды: конечно же, и в первую очередь, — очарованием и уверенностью в своих силах, исходившими от Кати. Этими тремя оглушительными факторами и объясняется некоторая пунктирность разговора.
Влад: Скажи, до того, как появился проект «Катя Chilly» ты музыкой занималась как-то? Пела, играла? катя chilly: Это не «проект Катя Chilly», меня зовут Катя Chilly. Я — певица. Это не «проект». Я просто делаю музыку и думаю, что делаю это хорошо.
Влад: Ты делаешь хорошо, безусловно… Chilly это потому что Red Hot Chilly Peppers или потому, что ты острые блюда готовишь?
Катя chilly (смеется): Интерпретаций, на самом деле, много. Пишется ведь «Chilly», латинскими буквами. Chilly можно интерпретировать и как острую приправу, которой много быть не может, но очень часто она просто необходима, чтобы сделать просто, знаешь, восхитительный вкус… (улыбается) По крайней мере, я обожаю острую пищу — мексиканскую и так далее, (пауза) На самом деле, если не отходить никуда в сторону, Chilly — это прохлада и отдых.
Влад: А?
Катя Chilly: Chilly — это прохлада и отдых. Прохлада в древних преданиях наших предков ассоциировалась с водой. А вода — это всеобъемлющий символ, который соединяет в себе первое, самое главное — женское начало и второе — символ, который соединяет в себе три времени — настоящее, прошлое и будущее — и два мира — потусторонний и материальный. Владычицей этой стихии является русалка. В древнейшем своем толковании — это дух предков, дух природы. Первый мой альбом — это русалочьи песни. Это 97 год, мой дебютный альбом, называется
«Русалки In Da House». Но на самом деле про русалок можно говорить очень долго. Самое, наверное, главное (на секунду задумывается) — это первичное женское начало.
Влад: А как вообще получилось, что ты пришла к этому направлению музыки? Филологиня решила начать петь или это певица поняла, что нужно еще филологией заниматься?
Катя Chilly : Нет, я фольклором занимаюсь очень давно. Практически, весь свой сознательный возраст. И пою тоже весь свой сознательный возраст. Очень долго я совмещала две параллельных деятельности: просто песня и изучение фолклора. Но на определенном этапе своей жизни, в 96 году, я решила соединить… эээ… современную молодежную альтернативную музыкальную культуру с аутентичными древними украинскими песнопениями.
Влад: То есть это была идея твоя — не продюсера, не музыкантов?
Катя Chilly: Очень странный вопрос! Я так понимаю, что у нас немножко искажены понятия «продюсер» и «певица», потому что очень часто думают, что почему-то человек, который поет, не может быть двигателем идеи. Это очень странно, потому что, по-моему, без этого… Ну, это глупости. Да! (решительно) Это была моя идея.
Влад: Ты считаешь, что музыкант сам должен быть с головой, грубо говоря, а не
слушать и смотреть, что там ему продюсер скомандует?
Катя Chilly: Есть музыканты, а есть исполнители. Вот я — музыкант. У продюсера есть своя работа. Он ее выполняет профессионально и качественно. Именно поэтому он — продюсер. Музыкант должен думать о музыке, он должен думать, какая это будет музыка, как ее делать, что именно делать и что дарить слушателям. Продюсерская работа — это правильно реализовать и организовать.
Влад: Все четко, спасибо. А что ты ищешь в этом фолке, потому что, ну, странно довольно сейчас обращаться к этому. Ты ищешь какую-то самоидентификация там, национальную или как певицы или ты там просто ищешь какие-то ответы на вопросы, которые жизнь подкидывает и которые ты не находишь в действительности? Откуда все это, зачем ты копаешься во всем этом?
Катя Chilly: Первое — мне нравится. Мне нравится заниматься именно этой музыкой. Насчет самоидентификации — когда человек находит свою идентификацию? Первое — это, наверное… (пауза) Ну, вот если брать женщину, то это, наверное, первое — материнская реализация, второе — половая реализация и третье — это социальная реализация. Я думаю, что это составляющие счастья каждого нормального человека, если это касается женщины. Если это касается мужчины, то тут немножко другие понятия, хотя, в принципе, все идет к одному и тому же. (пауза) Мне нравится эта музыка, мне нравится заниматься этой музыкой. Единственное что, инструментальную музыку к первому альбому делал очень известный наш киевский музыкант, Сергей Иванович Сметанин — это альбом 97 года. Музыку к новому альбому писали двое молодых ребят, которые сегодня присутствовали со мной на сцене, — это Шура Юрченко и Леня Билевич. Музыка уже несколько иная. Если первый альбом — это были больше ритуальные песни, то песни второго альбома — это более поздние песни, в которых присутствует определенная эмоция. Потому что в ритуальных песнях эмоция как таковая отсутствует. Это, как я уже говорила, определенная мантра, разговор человека и природы, эти песни направлены на гармонию человека и природы. Более поздние песни — это песни с привнесением эмоций, это какие-то чувства, личные человеческие. И музыка мягче.
Влад: Песни, которые ты поешь — не ты их сочиняешь? Ты их нашла, да?
Катя Chilly: Конечно, это музыкальные архивы. Песни расшифровываются, поются, через призму, конечно же, собственного ощущения, Это песни очень старые, этот материал, на самом деле, гибнет. Поколение, которое знало этот материал, умирает. Ведь эта культура больше не живет в быту, не передается из уст в уста, как она передавалась раньше, из поколения в поколение. А пленка магнитофонная сыплется очень часто прямо в руках. Потому что материал не востребован. И все, что сейчас привычно считают нашей исконной культурой, все, что сейчас ассоциируется с фолклором, так называемая «шароварщи- на», — это поверхностный слой нашей древней, очень могучей на самом деле культуры. Я думаю, что это просто грех ее закапывать в землю живьем, гордясь при этом индийской, африканской и так далее.
Влад: 0 каких веках можно говорить? Как далеко уходят эти песни корнями?
Катя Chilly: Песням по нескольку тысяч лет. Естественно, они претерпели определенные трансформации. Потому что характерные черты фольклора -4- это стабильность и трансформация, вариативность из-за того, что носители фолклора каждый раз привносят что-то свое. Но основной материал, он остается первобытным.
Влад: От фольклора — к реальности. Я прочел в прессе, что ты победила на «Червоной Руте» в 97 году. Досюда информация с Украины практически не доходит и трудно судить… Насколько твой успех был ошеломляющий и как тебе удалось его пережить?
катя chilly (после паузы, улыбнувшись): Удалось.
Влад: То есть, тебя буквально носила на руках вся страна, тебя показывали по телевизору постоянно, журналисты интервью брали каждый день — так? Так было? катя chilly: Если это показатель успеха, то да, так оно было.
Влад: Ты была готова к этому морально?
Катя Chilly: Да.
Влад: Ты знала, что ты обязательно победишь и все будет…
Катя Chilly: Да.
Влад: Ну, интересно говорить с человеком, который так хорошо умеет планировать… Так. Потом ты поехала в Эдинбург — и тоже успешно. Этот успех за границей, в таком «холодном», как принято считать, месте, как Великобритания, он как-то отличался от украинского успеха?
катя Chilly: Да, очень сильно отличался, потому что, когда мы ехали в Эдинбург… Это был огромнейший фестиваль, куда съезжалась практически вся музыкальная элита мира. И, естественно, мы ждали, первое — конструктивной критики; второе — мы не знали, как нас воспримут, потому что это несколько иная музыка. Естественно, были некоторые переживания. Но, должна вам сказать, что, наверное, наш успех там — еще один стимул для того, чтобы делать дальше хорошую музыку, еще одна ступенька для того, чтобы дальше верить в себя. Оказалось, что эта музыка нужна и что эта музыка интересна не только в пределах нашей страны — и это очень радует. У нас есть очень большой потенциал у многих музыкантов и самое главное — чтобы они продолжали верить в себя. Я сужу по Киеву, по тому, что у нас в Киеве много молодых, очень талантливых музыкантов, которые делают хорошую музыку, не ориентируясь и не клонируя кого-то, они действительно самобытны, оригинальны и профессиональны.
Влад: Прекрасно, что они профессиональны. А востребованы ли они? У них есть публика? У них есть где выступать? У них выхо- дяит пластинки?
Катя Chilly: ВОТ ИМеННО ПОЭТОМУ ИМ НуЖНО прОДОЛ-
жать верить в себя. Потому что на самом деле это очень сложно. Сломаться творческой личности очень легко. ОЧЕНЬ ЛЕГКО. Для того, чтобы продолжать что-то делать, нужны постоянные стимулы. И требования к себе постоянно повышаются. Постоянно повышаются — и именно из-за этого очень многие из ребят ломаются и остаются нереализованными и невостребованными. Живут этим всю жизнь, но не всегда получается реализовывать то, что у них внутри — их потенциал, каков он есть.
Влад: У тебя пока получается?
катя Chilly: Слава богу, да.
Влад: Ты это объясняешь какими-то особенными своими жизнестойкими качествами или тебе все-таки до сих пор помогает твоя победа четыре года назад на этом фестивале? У тебя сейчас есть в Киеве выступления? Ты концертируешь постоянно или нет?
Катя Chilly: Постоянно я выступать не могу, потому что я не могу превращать свои выступления в фабрику грез. Знаешь, это несколько другое. Я хочу каждое выступление дарить и делать это с полной отдачей. А для того, чтобы дарить, нужно иметь в себе очень много сил. (кашляет) Именно поэтому я очень дорожу своими выступлениями и… Пусть даже это будет немножко реже, но это будет лучше.
Влад: Сейчас, в эпоху формирования новых государственностей, когда Советский Союз распался, нашим странам нужна какая-то такая самоиденитификация, они должны как-то обосновывать свое существование, лучше всего, конечно, древними какими- то корнями. И, в этом смысле, фолк — он, как бы, востребован, что ли, властью и востребован вообще массовой культурой. То есть, фолк часто превращается в поп. Тебя это не тревожит?
Катя Chilly: Тревожит. Тревожит, потому что очень часто фолк используют именно с целью коммерциализации, можно так сказать. Очень часто используют фолклорные мотивы, даже не задумываясь, что они значат на самом деле.
Влад: Наверняка многие песни, которые поешь ты, раньше пелись именно с какими- то обрядовыми, ритуальными и т.п. целями. Ты веришь в какую-то магию этих песен сейчас или для тебя это просто вокальное искусство?
Катя Chilly: Давай разберемся, что такое магия.
Влад: Наверное, я употребил неправильно это слово — магия. Я не большой специалист в истории религии. Я имею в виду, что эти пески пелись в расчете на какой-то эффект, ту же самую медитацию, может быть…
Катя Chilly: Значит, первое: песни ритуальные. Если мы берем ритуальные песни, которые использовались в прошлом альбоме, они были направлены на гармонию человека и природы. Это первое. Но! — это было тогда. Магия — это искусство влиять на человека. Я думаю, что искусство музыки — это действительно магия. Но магия не управлять, а влиять — если это музыка. Музыка, наверное, единственная из категорий человечества, которую, сотворив, человек может пронести через тысячелетия. Это единственное творение человека, которое не разрушает, а созидает. И это единственное творение человека, которое может заставить человека плакать и смеяться, умереть внутренне и поверить опять в себя, возродиться, переродиться. Пройти, может быть, какую-то свою внутреннюю инициацию, стать новым. Музыка — она может заставить любить, она может заставить воспринимать какие-то свои негативные эмоциии немножко по-другому. Да, это музыка. Это определенная магия. Но — не руководить, а внутренне менять, внутренне влиять. То же самое бывает в поэзии, во всех сферах искусства. Но музыка — это нечто почти сакральное. Если человек умеет слышать и воспроизводить нечто прекрасное с помощью музыки, я думаю, — это действительно дар свыше.
Влад: Ты себя как-то асоциируешь или идентифицируешь с какими-то героями фолклора, с теми же русалками или еще с кем-то? Или ты подходишь одновременно как ученый и просто занимаешься реконструкцией?
Катя chilly: Я изучаю то, что мне интересно, я изучаю… (долгая пауза) С героями фольклора я себя не идентифицирую.
Влад: ЭТО ОПАСНО?
Катя chilly: (пауза) Я просто стараюсь быть собой. Делать то, что мне интересно. И слава богу, что моя профессия — это, на самом деле, и мое хобби, и мое увлечение.
Влад: Под профессией ты что имеешь в виду? Музыку или филологию?
Катя Chilly: А все сразу.
Влад: То есть, научная карьера будет продолжаться. Ну, «карьера» — это я так, в кавычках. А может и без кавычек.
Катя chilly: Да, покуда мне это будет интересно. Да.
Влад: А какая тема твоей диссертации? Уже решила? Или это научная тайна?
катя Chilly: Если это имеет прямое отношение к моей музыке, то я могу сказать (смеясь). Но я думаю, что сейчас речь не об этом (игриво). Или хочешь?
Влад: Хотелось бы. Интересно.
Катя chilly: Генезис и первичная семантика образа русалки!
Влад: Класс, класс! Классно звучит! А твой научный руководитель одобряет твои музыкальные занятия или пофыркивает на этот счет? Как это все происходит?
Катя Chilly: Мои музыкальные занятия одобряю я.
Влад: У тебя проблем в университете не возникает, или там…
Катя Chilly: (отрицательно качает головой)
Влад: Ну, хорошо… Опять — циничная современность. У тебя есть контракт с каким-то лэйблом?
Катя Chilly: Нет. Я — свободный художник.
Влад: Принято так считать, что музыканты, а тем более настолько известные, как ты в Украине, должны стремиться к заключению контракта. А ты что, не стремишься разве?
Катя Chilly: Я предпочитаю быть свободным художником и делать то, что я считаю нужным.
Влад: Ты диски сама выпускаешь?
Катя Chilly: Диски выпускаются, конечно же, на какой-то рекординговой компании. Но они не заказывают мне музыку, я заключаю с ними контракт на реализацию своего материала.
Влад: 0 Москве. Один хороший питерский музыкант давно-давно спел: «Я не люблю Таганку. Ненавижу Арбат. Еще по одной — наливай! И пора назад!» Как тебе показалась Москва, хорошо принимали?
катя: Я первый раз в Москве с концертами. В следующий раз буду в начале марта. Думаю, что тогда я смогу получше сформулировать свои впечатления.
Влад: Хорошо, я больше не буду мучить тебя своими вопросами. Спасибо! Приезжай еще!
На прощание мы пожали друг другу руки. 0
Разговаривал с выдающейся певицей Влад Тупикин
Фото Влада Тупикина