Сергей Князев, рецензия на книгу
ЯНКА. СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ.
Авторы-составители: Екатерина Борисова и Яков Соколов
Когда самолётик летит, огоньки мигают, и пунктирная линия получается, от того, что есть на самом деле
Янка. Из интервью КОНТРКУЛЬТУРЕ №1
Как говорится в одной плоской шутке, есть три вида подарков — хорошие, плохие и книга. Эта книга — отличный подарок. Выполненная, очевидно, с большой любовью и трепетом, строго и красиво оформленная, она должна внушать благоговение всем, кто ещё не разучился читать. Раскрывая такую книгу, ожидаешь прочитать какие-то правильные и нужные слова. Но вот с этим-то как раз и проблема.
Блок «Прижизненных публикаций» о Янке Дягилевой представляет собой, в основном, подборку репортажей с фестивалей и концертов, в которых она участвовала (широкий разброс мнений: от «с панк-роком ничего общего не имеет» и «уральские баллады о тусовочной жизни современной девушки- хиппи» до «баба-панк, к хиппизму отношения не имеет»). На фоне разудалой рок-н-ролльной вакханалии Янка затерялась, как может затеряться алмаз среди кучи блестящих стёклышек. Немногие смогли увидеть и распознать. Ещё меньше тех, кто сумел выразить. В целом ворохе отрывочных и насыщенных информацией репортажей и попыток «экспресс-анализа» статья Екатерины Пригориной «Пять восторгов о Янке» (КОНТРКУЛЬТУРА №1) резко выделяется точностью слов и определений. Пока другие были поглощены своей крутизной и занимались самолюбованием (подбирали красивые и никому не нужные фразы, пустые и бессмысленные), Е. Пригорина совершила свой маленький подвиг — легко и просто, без видимого напряжения, доверила бумаге свои раздумья, мысли и чувства. Лишь один «недостаток» у этой статьи — слишком уж одиноко она смотрится. Даже именитые авторы и герои самиздата не смогли (не захотели) найти подходящих слов. Что ж, наверное, так и должно было быть, времена были весёлые, спешить было некуда, все (почти все) были ещё живы.
Со смертью Янки на страницах прессы, официальной и не очень, начинают твориться безобразия. Сначала это не так заметно, поскольку у всех шок, растерянность — что? как? почему? Сопли и слёзы, хорошо ещё, что до истерик не дошло. Не верится мне что- то в искренность некрологов (минута молчания всегда казалась честнее). Есть подозрение, что Янка стала лишь объектом для журналистского самовыражения (Главный редактор однажды сказала мне: «Самовыражение — это что-то вроде рвоты. Самовыразился — как блеванул». Согласен). И даже не объектом, а так — поводом.
Значительную часть раздела «Посмертные публикации» занимают материалы на уровне школьных сочинений с навязчивыми попытками подобрать цитаты, говорящие о «предчувствии смерти» (это, по-видимому, уже надо принимать как нечто неизбежное, как данность). Другую внушительную долю составляют «научные» труды — высоколобые «учёные» деятели проводят свои исследования («Янка вопленица» М. Кудимовой, «Янка глазами читателя (цветопись)» П. Шилова и прочие). Быть может, на страницах изданий, откуда были взяты эти работы, они смотрелись мило и вполне невинно, но, собранные вместе, они производят весьма тягостное впечатление. Ощущение, что кто-то хотел защитить кандидатскую и, возможно, защитил. По творчеству Я. С. Дягилевой. Как это всё…
Лишь немногие смогли достойно встретить известие о смерти Янки и достойно откликнуться на него. С. Гурьев, А. Марков, Д. Десятерик и некоторые другие сумели найти подходящие слова.
Тем не менее, фраза о том, что «узнав о гибели Янки, журналисты, возможно, создадут… миф», оказалась пророческой. Создали. И если в предыдущем разделе Янка терялась в репортажах среди множества сибирских (и не только) музыкантов; то теперь её почти не видно за нагромождением оплакиваний и «научных трудов», легенд и мифов.
Воспоминания общавшихся с Дягилевой людей высвечивают такие детали, которые позволяют увидеть в ней живого человека, а не набор придуманных журналистами образов. Так Явление очищается от налипших мифов. Главное, не перешагнуть грань, отделяющую воспоминания от смакования подробностей жизни. И так, читая этот раздел, чувствуешь, что как будто подглядываешь в замочную скважину, и чувство это не из приятных. Потому-то меня и не хватило на то, чтобы прочитать раздел «Воспоминания» целиком.
Надо заметить, что все приведённые выше критические замечания, обоснованные и не очень, к собственно книге отношения не имеют. Авторы-составители проделали огромную работу (кто не верит, взгляните на статистику). Единственное, может быть не стоило повторять некоторые глупости — это я про паршивейший анекдот на странице 201. Но, с другой стороны, если убрать все глупости, то книга была бы раза в два тоньше. Что, наверное, хоть и улучшило бы результат, но целям составителей — собрать под одной обложкой материалы о Янке, воспоминания близких, неизданные тексты (это из очевидных целен, из неочевидных же — «стремление хоть как-то, хоть в чём-то «вещественно-материальном» оставить Янку здесь», как у журнала ШТРИЛИЦ №2) — явно не соответствовало бы. Ох, уж эти цели! Человек определяет проблему, ставит цель и начинает действовать. И часто побочный эффект от действия оказывается значительнее результата самого действия. Так и здесь, Е. Борисова и Соколов невольно (хотя кто знает, насколько невольно) явили нам мифы о Янке во всей их «красе». Не зря ведь Гурьев в КОНТРКУЛЬТУРЕ №5 написал, что это страшная книга. Да, тем, кто участвовал в создании мифа, наверное, действительно должно быть страшно. И в этом уж точно авторы-составители не виноваты. Борисова и Соколов сняли с себя всякую ответственность хотя бы уже тем, что предварили основную часть издания неопубликованными стихами Янки, двумя крохотными интервью с ней (в одном из них есть фраза, вынесенная в эпиграф) и письмом к подруге, как бы говоря: вот, есть творчество и есть всё остальное, и этому остальному не всегда стоит верить. Да и завершающий книгу раздел «Дискография» с рецензиями на альбомы напоминает, что лучше послушать записи Дягилевой, нежели читать всякие мнения о ней. И за такой подход авторам-составителям стоит сказать большое спасибо. Они так и останутся: Екатерина Борисова — журналистка, более известная по книге «Янка. Сборник материалов», и Яков «Я-Ха» Соколов, питерский автор-исполнитель, соавтор — составитель книги «про Янку».
МОЛОДОСТЬ «Щуревич — Враг Народа»
(«В тихом омуте…» records, Могилёв, 2000)
Нам до победы всего лишь марш-бросок???
Нас водила молодость в сабельный поход,
Нас бросала молодость на кроншдатский лед.
Эксплуатация военной тематики требует от художника, как минимум, искренности. У Могилёвской же группы МОЛОДОСТЬ (не)умеренный пафос текстов сочетается с какой-то несмелостью исполнения, с боязнью соответствовать этому пафосу. Как будто автор стыдится своих строк. Но что интересно: стоит Виталию Касабуцкому (это ведь он поёт, да?) развернуться во весь голос, дать ему свободу, как тут же начинают проскальзывать интонации Летова времён конца 80-х («Батальоны Просят Огня»). Такой вот парадокс. Лишь одна песня из представленных десяти не заставляет жалеть о потраченном времени — «До Победы…», в которой фраза «нам до Победы всего лишь марш-бросок» внушает оптимизм. Автор движется в правильном направлении. Вот только в электричестве записываться не стоит — неоригинально, неэнергично. Гораздо скучнее акустической части альбома.
Сергей Князев, Волгоград
Алексей Абакшин. «Электричка». 2001.
(«ГЕНЕРАЛ-СЕРЖАНТ», 2002)
Звезда русского шансона А. Абакшин со своим альбомом ворвался на отечественную поп-сцену, заняв место рядом с Кругом и Звездинским. Под мощный стук ритм- компьютера и сладкие переливы клавиш он рассказывает правду о жизни и любви. Да, душа у него нараспашку. «А в базарные дни выпью я винца, пойду выйду-народ погляжу». Но тяжко на душе, темы эмигрантства, кабатской тоски и пьяных слёз не миновал он. «Я десять лет назад уехал их России…» и понял «рай лишь на Руси». Да, хорошо в нью-йоркских кабаках грустить о родине, даже если ты не еврей. Ещё бы толстых негритянок на подпевки.
И даже поход в баню не заглушит вечную русскую тоску.
Всё у нас хорошо, всё у нас на мази,
Видишь-руки чисты, только жопы в грязи.
Мы ещё сняться сны, но не верю я снам.
Фиг ли нам кабанам, фиг ли нам кабанам.
И верно ведь, жопу, в натуре, так просто не отмоешь. Завершает альбом гимн умудрённого горьким жизненным опытом мужика «Твори добро». Так что не кривитесь, что его герои-рэкетиры и пр. Серьёзная вещь.
Павел Стручалин, Волгоград
ДЕНЬ ДОНОРА «Нечеловеческий фактор»
Ожидалось: одна из легиона одинаковых, обезличенных групп, паразитирующих на патриотической тематике (такие есть в каждом городе), скучные, банальные вариации на тему «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», неоригинальная музычка с потугами на мелодизм, вялое неэнергичное исполнение. Группа ДЕНЬ ДОНОРА не оправдала ожиданий. Кассету с записью я не вынимал из проигрывателя в течение недели и, по-видимому, буду слушать без перерыва как минимум ещё одну. Оно того стоит: интересные тексты (ни одной проходной строчки!) заставляют манерой стихосложения вспомнить об Андрее Машнине, да и несколько отстранённый речитативный вокал Александра Аронова напоминает такие композиции МАШНИНБЭНДА, как «Солнце» или «Одинокий Как». Компьютерное, механистическое звучание ритм-секции, видимо, призвано подчеркнуть главную идею альбома, отражённую в названии. Тем не менее, несмотря на использование прогрессивных технологий, парни нашли идеальный баланс между текстами (их так и хочется растащить на цитаты, я такие тексты люблю) и музыкальным сопровождением. Поэтому эти довольно длинные песни (по пять-шесть минут) отнюдь не кажутся излишне затянутыми.
Аронов бросает своего лирического героя на произвол судьбы в самом начале альбома, оставляя его без иллюзий. И отходных путей у него уже нет — «сильным ливнем размыло дороги назад». Когда не остаётся иллюзий, начинают появляться вопросы: «Разве можно назвать эти танцы любовью, эти мысли — мечтой?»
Мысли приходят всё чаще и чаще
Мысли заразны, хоть и не видимы.
Герой начинает думать и осматриваться по сторонам. Вокруг него «жизнь — оближешь пальчики». Наблюдая за планомерным просиранием человеческого, он неожиданно приходит к выводу, что он находится в логове врага. И фраза «люди очень человечны» в его устах звучит как издёвка. Он смотрит за тем, как «прохожие в спешке на мокрую землю роняют сердца», и понимает, что уж «лучше мотор вместо сердца, чем камень». Когда «погибает синица в руках», герой идёт по пути освобождения:
Я вдруг заметил — нету предела
Жить стало сразу легко и забавно
Продолжая «весело жить, умирая от смеха», он однажды говорит себе: «Таким, как ты, не нужно возвращаться назад». А понимание этой истины даёт ему полную свободу действий: «Революция — это наркотик на всю жизнь». И никакой праздник таблеток с этим не сравнится.
С обложки альбома на нас глядят фотографии двух молодых людей из серии «Их разыскивают менты». Вряд ли они мыслят категориями хитов, но песни ДНЯ ДОНОРА запоминаются надолго. У меня нет никаких сомнений, что через некоторое время группа достигнет небывалых высот, а если «Нечеловеческий Фактор» был записан достаточно давно (у меня нет данных), то, возможно, уже и достигла. Мне-то альбом очень понравился, но отдельные личности могут считать, что я хвалю ДЕНЬ ДОНОРА исключительно как товарищей по Партии. Ребята, не обращайте ни на кого внимания, ведь «слушать советы — последнее дело». Да, Смерть!
Сергей Князев
P. S.: Хе-хе, теперь-то Волге не отвертеться от обвинений в «экстремизьме» и «фашизьме».
ЧЕРНОЗЁМ «Ненавсегда» 2002
(Выргород, 2002)
Я действительно не могу (или просто не умею) писать о тех записях, которые меня «цепляют» больше всего (при этом всегда очень хочется рассказывать о них, делится этой радостью). Может быть, потому что они, извиняюсь за пафос, изначально выше всего того, что можно о них из себя выдавить.
Сядь поближе к окну
Подыши на стёкло
Помолчи, помечтай,
Что будет тепло…
А вы помните, что такое ТЕПЛО, когда нет дома?
Когда бегаете от одной пристани к другой… Маленькие беззащитные, на не принимающей вас планете, и со своим Собственном Миром, который в тысячу крат её шире.
Музыкальная сторона — достаточно знакомое «сибирское» звучание, но более пронзительное именно мальчишеской горячестью и, в тоже время, раздолбайством. Голос иногда пропадает за визгом гитар, иногда переходит в речитатив.
Каждый такт и каждая строчка поразительно образны. Тут можно провести аналогии с живописью символистов, только символисты, пожалуй, неэмоциональны. У ЧЕРНОЗЁМА же нет надуманности, нет ни плакатности, ни проповедей…
…Всё пусто, всё проиграно, всё зря. Холодно под солнышком. Как будто на чужой земле… И где же Родина? Но вдруг, несмотря на то, что глаза привыкли к темноте, а руки к стуже, вдруг неожиданно прорывается детский восторг и с ним — способность видеть красочно и ярко. Через холод. «Пустота, темнота, ни руки, ни моста». Отчаяние как будто бы рождает немерянную, неуёмную радость — гулять так гулять, жить так на полную катушку, и держаться так до последнего.
Всё неправильно, всё не так. Но появляются новые горизонты, новые Вселенные, где точка отсчета Другая… Где начинаешь жить по- другому…
Энергия цвета. Радуга. И летящий к черту весь некрасивый и неуютный, неправильный мир… Над заборами. В тылу глубокой осени…
Свет, свет…
Под песком и пеплом города
Над землей гремит Весна о том, что всё здесь –
Снег и звёзды, и скамья, где мы с тобой под равнодушным небом…
Не навсегда.
Волга
Алексей Абакшин. И-го-го?!
(«Генерал-сержант» 2002)
Человек, которого мы привыкли считать звездой русского шансона, явился к нам в неожиданном качестве. Его новый альбом — революционен и социально опасен. Уже первой песней он бьёт поганую систему по самому уязвимому месту— «Я ненавижу секс».
Автор не щадит окружающую его унылую серость: «в нашем городе нет идей, но зато сколько хочешь блядей, депутатов слаженный хор, три писателя и прокурор».
Безусловно, главный шлягер альбома — так наз. «история любви». Абакшин выставляет на показ всё убожество паскудной романтики.
Я мечтая лишь грудь твою потрогать, а потом от счастья умереть… Так текла в истоме воспалённой школьных лет зловонная река.
Герой песни безжалостно выдавливает прыщи, Абакшин выдавливает лживые иллюзии общества потребления. А несчастный Мурзилка в одноимённой песне любит Митяева.
Кровавый щелкунчик бредёт по Москве на сборище в кремлёвском Дворце Советов. Жаль, что Абакшин не идёт дальше намёков. Не помешало бы более подробное описание последовавшего возмездия над слугами крысиного Короля.
Да, «Иго-го-го»—это настоящее «И-го-го»! В песнях галопом проносятся цыгане и большевики. Что значит и-го-го? Автор объясняет так: «И-го-го. Много снега — и светлее и легко». Снег покроет могилы врагов революции ровным пушистым слоем.
Павел, Волгоград
ДОЧЬ МОНРО И КЕННЕДИ
ПОДМОСКОВНЫЙ ПЕТЕРБУРГ. 2002.
(BIRDSFABRIC, 2002)
Третий официальный альбом питерского «фолк-корового» коллектива получился на редкость необычным: после замысловатой непосредственности «Хохота Моцарта» и монументальной глыбы застывшей истерики «Поражения», «Подмосковный Петербург» можно, пожалуй, обозначить как остервенелый фатализм.
Обычные ожидания — ну, вот сейчас Светка орать начнёт — не оправдываются: принципиально аккуратный вокал, лишь кое-где в припевах прорывается то, за что её, собственно, и хавают все — от пресытившихся критиков до малолетних панков, то, ради чего, возможно, Господь Бог и сотворил Светлану Чапурину и её безумный «джаз-бэнд» — голос, полный неподражаемой интонации с треском и скрежетом кроящего кожу тупого ножа.
Обида, запекающаяся ссадиной обида — за вас, за против вас, за всех, за всё! — доминанта эмоционального посыла всего альбома, вот только спрятано это очень глубоко, за хлёсткой циничностью «Рокенролов» (Светка как никто умеет открещиваться от принадлежности к «русскому року», являясь при этом его воплощением — со всеми плюсами и минусами), и самим автором, пожалуй, не отслеживается вовсе.
Изменилась общая подача — привычная по концертным беспределкам грамотная истеричность уступила место выверенной, тщательно продуманной обречённости. Светлана едва ли не впервые за всю историю проекта вместо характерного наговора, речитатива, изредка взрываемого истошными воплями старается просто петь, и в этой усталой беззащитности крайне удачны хорошо известные «Всё как всегда» и древняя, кобылёвских ещё времён «Подобие блюза».
Весь альбом — неожиданный в своём прогнозируемом звуковом аскетизме: скупые Петровские барабаны отчаянно хороши — именно с таким вот кастрюльным хэтом и гулкими альтами, а бас Кадырова настолько верно несёт свою миссию станового хребта всей музыкальной конструкции, что почти и не отслеживается. В плане музыки хочется выделить инструментальную часть «Этой лучшей песни» — русско-народные переливы домрового тремоло на фоне почти ду-бопового кача ритм-секции, и фламенко в «Бытовой I», которая на концертах звучит, конечно, куда, яростнее — кто был на презентации в «Китайском Лётчике» могут сравнивать…
Заглавный номер в своей болезненной обнажённости страшен — да, вот такая вот любовь, что ж сделаешь, такая страна, такой мир — по-моему, вообще самая главная песня во всём Чапуринском творчестве. Беспомощная беззащитная, дурацкая любовь. Кончилось — и снова. Вся жизнь, изломанная, безысходная жизнь в. сверхновом средневековье. Плюс — безупречная мелодическая линия.
«Почтиформатный» «Аут» посвящается срамному поражению нашей сборной на чемпионате мира по футболу в прошлом году, когда надо было костьми лечь — но выиграть. Не легли. Что ж, такие нонче мужики. Хотя тот, кто хочет слышать в песнях МОНРОВ только проекции фрейдистских прогонов сильной бабы, не находящей — никак не находящей себе мужика полетать, лажанётся — притом, что та же «Бытовая II», возможно, и даёт таким выкладкам некоторые основания. Только главное не в этом. Главное в том, что бывают моменты, когда ты просто не имеешь права проиграть. И случаются они, на самом-то деле, не так уж и часто.
…И ещё — по поводу глобального: у человека, делающего настоящие вещи (в определённом, замечу, контексте) досель было всего два выхода — либо «продаться» (за что — не суть важно), либо простенько и неизбежно умереть. При полном отсутствии вербальных деклараций, Чапурина всем своим бытиём последнее время демонстрирует принципиальную возможность третьего пути, которого, как известно, не дано.
За что и любим, и ценим.
Саша Брошкина
Аудиоприложение к журналу «ПодШум’Ок»(Могилёв, 2002)
Не люблю сборники, поэтому нижеприведённому тексту не стоит очень доверять. Хотя ознакомиться с творчеством могилёвских групп, не скрою, было весьма и весьма интересно — ну-ка, что там у белорусов есть, кроме ПЕСНЯРОВ? СЕРДЦЕ ДУРАКА. Декламация получилась лучше, чем песня: «Все поэты — твари и суки, все поэты — сёстры и братья». Xорошо сказал. ОБАЯНИЕ НЕВОВЛЕЧЁННОСТИ (а почему не, скажем, ОЧАРОВАНИЕ НЕПРИЧАСТНОСТИ?). Всё очень мило и очень обычно, где-то даже банально («чтобы летать, крылья нужны за плечами»). Восторгов белорусов по отношению к этой сударыне не разделяю. Хотя вокал — да, вокал приятный, но и не более. АВАНГАРДШКОЛА. Ничего особенно передового я не заметил, может, ребята ещё только учатся? Из четырёх представленных песен понравились две — «Старость» и «Под Копытом Врага». Если бы в последней не было аккомпанемента, то было бы по-настоящему. Хочу поблагодарить группу ЛЕТАРГИЯ за приятное напоминание о NAUTILUS POMPILIUS, моей первой рок-любви. Анджей ПОЛЯНСКИЙ. «Город В Серых Тонах» — бодренько и рок-н-ролльно. А «Реквием» звучит заупокойно, как ему и положено. ДIВА. Весело и забавно. Как это назвать-то… рэпкор на белорусском? Только голос позлобнее бы (к6ак в DOWNSET, например), а то таким только детей пугать в детском садике: я злой и страшный серый волк… ГЛЮКI. Вступление к песне напомнило то ли КВН, то ли «Аншлаг». Но потом ребята исправились: «а птушкi лятять, а мене до пiзды» (не смейтесь, может, я неправильно расслышал и, скорее всего, неправильно написал). Песня про охоту? ФЭТ ДЖОН И КО. Я и забыл уже, что есть и такая музыка. СЕКРЕТ не лучших времён. МЕСТ НЕТ. Признаться, я не совсем понял. Что-то про «безлунное солнце» (прим. верстальщика что, солнце может быть лунным???) (а чё, хорошее название для какой-нибудь готик-группы) . КАЛАЧИКОМ РЯДОМ. О-о! Ради этого стоило послушать не один такой сборник. Ну, не то чтобы нечто выдающееся, но как было сказано в журнале «Под шум’ок» про другую команду, «на очевидном безрыбье группа стала раком». ОСИ. «Группа на глазах мертвеет, превращаясь в рядовой скучноватый фолк-коллектив» (Роберт Шуман). Ну, я бы не стал так уж категорично. Всё нормально, по- моему. Если бы они драли не с АРИИ, а с родных белорусских VICIOUS CRUSADE, было бы гораздо оригинальнее. Наверно.
Теперь о сборнике в целом. Я не знаю, какие задачи ставили перед собой его составители, скорее всего, хотели продемонстрировать, что представляет собой могилёвский рок. И не их вина, что он из себя почти ничего не представляет. Наверняка составители столкнулись также с неизбежными трудностями, и поэтому на сборнике присутствуют не все, кого они хотели бы видеть (прим. верстальщика — художник, написавший плохую картину не будет объяснять всем людям на выставке, что на момент «написания» у него не хватало тех или иных красок, разбавителя и т.д… это проблемы художника, а не зрителей’), и присутствуют те, кого они видеть бы не хотели (я сужу по журналу ПОД ШУМОК). Может, не стоило загонять всех в профессиональную студию? Всё получилось слишком ровно, гладко и одинаково. И не очень интересно. Той же группе ДIВА зачем студия? В подвал их, в подвал — пускай там рычат, и будет драйв с кайфом вперемежку.
Тем не менее, сборник получился интереснее любого FuzzBox (прим. верстальщика — интересней, потому что хуже некуда?), если это, конечно, показатель. Спасибо за песни на белорусском языке, он очень красивый. Спасибо за группу КАЛАЧИКОМ РЯДОМ, творческих ей успехов. Спасибо составителям за неблагодарный труд.
Сергей Князев
ЛАЙДА. Весна В Париже. 2002
(Выргород. 2002)
ЛАЙДА — тот случай, когда ни реальность окружающая даёт стимулы к творчеству, а творчество становится жизнью. На всё происходящее авторы смотрят сквозь призму песен, вернее придуманной действительности . Иллюзия? Да, но и сами участники перевоплощения, создавшие такую своеобразную машину времени, явно и трезво сознают это. Зачем в начале века 21 вдруг потребовалось играть в «Русские Сезоны»? Наверное, это попытка мистическим образом вернуть те ценности — духовные и культурные, которые несла задумка Дягилева и Бенуа по всему миру? Кстати, так горячо любимые некоторыми представителями московской «формации» мирискуссники начала века тоже «убегали» от реальности, в которой не было не красоты, ни загадок.
Бегство в прошлое, где были красота, гармония и изящество. Театральность. Творческая игра. Это есть и у ЛАЙД. Но мирискуссники придавали долю фарса и комедиозности событиям прошлого (впрочем, находя и их более прекрасными, чем реальная жизнь России 10х годов 20века). ЛАЙДЫ, которые пропустили через себя, прежде всего трагическую жизнь Вацлава Нижинского, нисколько не иронизируют.
«…В расколотой вечности хотелось сохранить одно – искренность истинных ощущений».
В песнях «Парижской Весны» начала 21 века — романтичность, сказочность и мистика, и некая инертность и туманность. Краски неяркие, можно сказать разбеленные. Это действительность полна РАЗНЫХ эмоций, действительность — громкая, а здесь — покой.
Когда в миру миражей
Откроются окна вдаль
Моя смерть изменит маршрут, гуляя по Небу.
И твои расписные сады
И мосты через пропасти дней
Не покажутся нежной мечтой
За распахнутой дверью…
…И еще одна цитата. «Можно отвергнуть правду (житейскую), если она «уж очень трудна, непоэтична, нехороша, т.е. сама жизнь неудовлетворительна, не питает духа. Но тогда вымысел, мечта должны быть высоки, сильны, притягательны. У мирискуссников Мечта — маленькая, изнеженная, хилая, «болоночная»… Все эти Версали, дамы, кавалеры <…> вместо могучих русских рек, вместо прекрасных живых людей…» (Г. В. Свиридов) К чему я её вспомнила? При всём моём уважении к творчеству ЛАЙДЫ, при любви и понимании великой роли Русских Сезонов в мировом искусстве, если бы я изменяла реальность, то, наверное, пошла бы другим путем. Хотя, не буду умничать – не пробовала…
Волга
Р.S.Всё вышесказанное, впрочем, скорее имеет отношение не сколько к альбому «Весна В Париже», сколько ко всему творчеству ЛАЙДЫ последних лет.
Анатолий Багрицкий. Осеннее молоко 2001.
(ВЫРГОРОД, 2001)
Поэт из Ростова-на-Дону. Декадент. Богема, кокаин. «Ночь терплю, сутки сплю»… «безответная любовь к пистолету»… «доведите меня кто-нибудь до слёз».
Дождь присутствует в половине песен. Стихи, в общем-то, неплохие, но как это всё надоело! Давно понятно — заигрывать с депрессией приятно, когда всё не так уж и плохо.
«Покуда в кране есть вода, я буду жить на зло Минздраву». Автора убийцы в белых халатах преследуют? Надеюсь, это самоирония. Альбом спасает упоминание Таганрога (который просто очень нравится автору рецензии — прим. вертальщ.)—«В этом маленьком Питере время разбито на части».
Павел Стручалин
От редакции: вообще, поразительно вялый альбом, дождливо-туманный, тоскливый и какой-то пассивный (неспроста, наверное, Багрицкий перебрался в Питер)… и ведь были же его песни ЧЕМ-ТО на видеозаписях концертных выступлений. Или показалось?
Владимир Ареховский — Акустика
(данных о месте и времени записи нет)
Ну не люблю, не люблю я это культивирование абстрактной войны. Про неё так здорово и красиво петь, слагать высоко пафосные фразы (которых в данной записи ой как много), когда в армии служит кто-то другой… Не говоря уже о том, что на войне настоящей кто-то погибает. Еще хуже, что от этого всего начинается своего рода профанация — превращение действительно потрясающих советских песен в шлягеры для пьяной рок-тусовки. (Тут очень кстати вспомнились слова моего приятеля, высказавшегося после того, как солдаты побили музыкантов одной панк- группы: «Одни поют «о войне», а другие на ней живут и умирают».)
Думаю, что практически «во всех городах бывшего Союза найдутся представители «школы» Игоря Федоровича, воспевающие войну «метафизическую». Однако, некоторые смогли перешагнуть грань «ученичества»…. Некоторые же… да, нет, я прекрасно понимаю, что есть «война духовная» (это уже, впрочем, к Роману Неумоеву), что все мы в ней участвуем и так далее… Но песня «На безымянной высоте», звучащая на альбоме Ареховского, отнюдь не про это.
«Будем, ребята, стоять насмерть»/ «МЫ каким-то чудом уцелели под напором вражеских атак»/ «Далеко за линией фронта» и т.д…
Лозунги, как бы образные фразы, знакомые эпитеты . «Своего» мало — и в текстах, и в музыке (вернее, аккомпанементе, поскольку музыки-то нет… есть мелодизм, построенный, впрочем, на интонациях советских и летовских песен ). И опять про то, что Родина с колен поднимется. (Это откуда видно? Не знаю, может, Беларусь с колен поднимается… но, по-моему, Родина у нас одна — СССР, которая ну никак не поднимается с колен.) И тут мне совсем не верится ни в какие прорывы… не в русские, не в белорусские… Ох, надоело!
Но! Несмотря на всё вышесказанное, Владимир Ареховский — пожалуй, один представитель белорусской рок-музыки, творчество которого меня тронуло. Даже понимая то, что «всё это уже было», ловлю себя периодически на том, что напеваю некоторые песни минского музыканта (? поэта?).
И вообще — это лучше, чем… КРАСНЫЕ ЗВЁЗДЫ, например (а ведь классика жанра!) и… да чего нас, писак вредных, слушать? Играй, пой, авось что и получится.
Волга
АДАПТАЦИЯ — КОЛЕСО ИСТОРИИ. 1992-97.
ВЫРГОРОД. 2002
Прекрасно оформленный, дважды архивный релиз самой реально-значимой на текущий момент панк-группы на всём постсоветском пространстве.
Первая сторона — собственно альбом «Колесо Истории», получасовой сборник ранних (92-94 гг.) песен, перезаписанных в 1997 году. Среди композиций — как проверенные хиты, исполняемые до сих пор («Панки, хой!», «Никто не придёт»), так и достаточно наивные зарисовки типа «Анархии», «Памяти К. Кобейна» или «Не пойду на выбора» (последнюю, если память мне не изменяет, до сих пор нежно любит Боря Усов) — по любому, для семнадцатилетнего пацана, песни, прямо так скажем, неслабые, всем бы нам в этом возрасте такое писать… От обвинений в некоторых аллюзиях на неизбывную ГО (тот же «Один день Ивана Денисовича», демонстративно перелицованный в «Онанизм») альбом вряд ли удастся отмазать, хотя самость в Ермене, безусловно, наличествовала во все времена, а иначе — хрен бы ему удалось превратить казахскую провинцию в Мекку российского панка.
Записано всё вопиюще просто — гитары, бас и дурацкая машинка в качестве барабанов. Но! Непонятно, непостижимо, как Ермену на пару с ныне покойным Гавром удалось создать такой чудовищно плотный звук? Какая же вера в себя и в то, что ты делаешь должна была быть у людей, чтобы в подобных жутких условиях, под примитивный ритм-бокс наворотить столь мощную стену звука? Что? Может быть, очень хорошие примочки?.. Беспроигрышная конструкция — мелодичный панк с экстатической вокальной подачей, помноженный на запоминающиеся хуковые фразы, типа «солнце светит для тех. кто жив — для мёртвых светит луна»! Подкупающая искренность?
Поневоле задумаешься «что же мы любим, себя или — выше?»
Судя по нарезке на второй стороне кассеты, ни записи из Актюбинского драмтеатра, ходящей в списках как бутлег «Отбой», ни сборника 1996 года «Запахи Детства», с трогательной фотографией юного пионера-токаря из «Календаря школьника» за 1980 год на обложке, в виде полноценных изданий нам не дождаться. Что жаль. Поскоку на том же «Отбое» (при всей стрёмности сией записи, звучащей как дубовый панк а-ля DAMNED) наличествует офигительный вариант «Торчка», и уж если что и стоило включить в сборник — так это именно его.
Вообще, период 96-97 гг. для АДАПТАЦИИ был пороговым — «время ученичества закончилось». Видео тех времён смотреть просто страшно — такого высоковольтного напряга на советской сцене всегда было мало: ведь дело-то не в том, чтобы уметь сыграть «быстро», а в том, чтобы это «быстро» имело смысл. У АДАПТАЦИИ смысла было в избытке. Как и бешеного драйва.
Да и «Запахи Детства» тоже, в общем-то жаль, тот же «Тотальный оргазм» был диво как хорош, а уж про тщательно скрываемый от народа доисторический альбом «Уходим В Леса» (это откуда, собственно, лихой «Ананас» под баян) я и вовсе промолчу. Своя рука — владыка. Одно утешает — вон, Летов скоро, поди, все ПОСЕВы да ЗАПАДЪы из своих закромов выгребет и издаст — может лет через десять и Ермен созреет…
А пока будем ждать «французского» альбома — к лету вроде обещались…
«Я хотел как все — видно не судьба…»
Глаша Брошкина
МИНИСТЕРСТВО ЛЮБВИ — Ненависть. 2002
БУХЕНВАЛЬД РЕКОРДС 2002
В летних словах (см. интервью) автора песен и «руководителя» группы о том, что после «Бесконечной Истории — Одиночества» (альбом МП 2001 года), «Ненависть» будет всех несколько разочаровывать, есть большая доля правды. Я как раз из числа тех, кому очень хотелось, чтоб следующий шаг МИНИСТЕРСТВА был выше и круче. Впрочем, мы все прекрасно понимаем, что порой просто НЕЛЬЗЯ дальше, что «и некуда, что и незачем»… Понимаем, однако, где-то в глубине души ждём, что хоть у кого-то да получится этот прорыв — без ухода в монастыри и т.д., совершенно земными вещами.
Это, наверное, невозможно для человека. Но от произведения искусства всегда ждёшь нечеловеческого. Хочется, чтоб БЫЛО оно в альбоме, журнале или еще где-то… И совсем неважно, чем и как после живёт автор…
«Ржавчина съела моё Эльдорадо»… и куда теперь?
«Ненависть» отличается некоторой сумбурностью звучания (так и хочется сказать — недоделанностью) и качества записи и т.д. (да-да, я знаю, что не от хорошей жизни, однако… не оправдание!). Всё как быстрый, грязноватый и едкий набросок, — что напрягает при первом прослушивании (думается — блин, ну почему вот эта ляпа не убрана, почему это не переписано), но в дальнейшем приобретает своё, другое значение. Быстрый, но не поверхностный взгляд на события/вещи (впрочем, чего на них смотреть внимательно, если всё уже понятно давно… «всё идёт по плану, и не остановишь»). Категоричность, безапелляционность, локальность цвета, но не черного или белого, как кажется сначала, а всего спектра человеческих чувств (правда, в основном, в холодной эмоциональной гамме). Боль, сомнения, разочарование… Нет надежды (разве что — «лишь ты моя надежда и опора — бормотуха» …очень сомнительная надежда, однако) . И «все мечты и веры в мусорном ведре»… Звук как бы захлебывается, даже музыкальные инструменты — не голос, порой переходят на крик.
Зелёная карета взорвалась. Пой, Иуда. Всё, что осталось — написать на храме — «Обмен Валюты». И нам здесь нет места. Даже у негров есть своя Африка, а мы никому не нужны. Куда не беги — лучше не станет. Да и куда? На другую планету? «Все мы лишь мультяшки в долбанном кино…»
Здесь каждые пять минут поезда
Как не покинуть вокзал?
Но я бы на месте Янки
На зло этим гадам не умирал…
Как ни странно, мне очень не понравились именно «заглавные» композиции. Так и хочется сказать — программные заявления. То, что хорошо для газеты «Завтра», совсем не обязательно будет так же здорово для альбома музыкального — с действительно сильными и классными песнями. Нет, не только в форме дело. Хотя, возможно, что она отталкивает больше всего, поскольку очень уж надоели декламации, «статейность» — нет, не политизированность (я вообще не считаю, что это исключительно плохо), а именно замена чистого творчества тем, о чем можно написать в газете, прокричать на митинге и т.д… Отличие и «Ненависти», и «Новых зомби» в том что это — всё ж таки, художественные произведения. И в них нет, в общем-то, никаких призывов, и слишком они пессимистичны, и Фомин не говорит «мы» (как любят всевозможные революционеры), но вот, например, фраза про «огромные полпотовские ямы» очень уж напоминает некоторые пункты многих уставов известных политических движений. Это — что касается формы… Вообще, слишком много злости (которую, на мой взгляд, не оправдывает ничто!), много слов о врагах (а есть одна избитая истина, что главные враги наши — они внутри нас), о том, что «все отняли» (не знаю, у меня, вот, например, то, что мне близко и нужно хрен отнимешь)…
Самое светлое место альбома, пожалуй, — «Последняя пастораль» (наверное, от того и светлая, что ПОСЛЕДНЯЯ)… «Мы с тобой последний вздох голубой планеты/ Если завтра война, мы теплом пожаров будем согреты». Интересно и здорово звучит песня с женским вокалом, но, на мой взгляд, пение Саши Арбатской слишком уже манерное как для «Пасторали», так для всего альбома.
Очень сильная кода — «Белая Гвардия» (правда, не понятно, почему такое название песни). По звучанию сильно выбивается из всего альбома, потому что записана была гораздо раньше, чем всё остальное на каком-то из квартирников-концертов или просто потому что в акустике (а весь альбом перенасыщен всевозможными электрическими наворотами)… «Остаются ублюдки, что летят и горят / Всем смертям вопреки быдлом быть не хотят»… Когда эта песня заканчивается, всякий раз оглядываешься по сторонам — нет, тот же дом/улиц/город… Почему, почему всё осталось так же??? Такого не может быть! И вот это — для меня критерий, когда при прослушивании есть уверенность, что будет ВСЁ ПО-ДРУГОМУ…
Волга.
РАДА И ТЕРНОВНИК — САЛАМАНДРА. 2002.
ВЫРГОРОД. 2002
Пожалуй, это самый депрессовый и мрачный альбом Радиславы Анчевской-Цапиной который я когда-либо слышал. Очередной плод ВЫРГОРОДовского «обнародования» дорогих UR-Realist’овских релизов в доступной ценовой категории просто сразил: такого — не ждалось…
Если где-то и стоит искать то самое пресловутое «новое средневековье», то оно — здесь: пейзаж Мира, беспредельно непохожего на наш, только намеченный в «Холодных Временах» и чуть-чуть приблизившийся в «Книге О Жестокости Женщин», вдруг обернулся такой предельно сходящейся безысходной тоской, что в пору, кажется, удавиться.
Сто лет одиночества — за углом.
Мыли кошки лапы после страшных снов.
Закружилась земля, завертелась — колесованием.
Чума. Лекари с заржавленными крючьями в качестве инструментов, катафалк вместо свадебной повозки. Холерная желтизна луны и свет тусклых чахоточных фонариков у дверей домов не способны не то что разогнать, а хотя бы чуть-чуть отодвинуть Тьму, повисшую над Городом, над его грязными мощёными уличками, над крепостными стенами, над бесконечными лесами-дорогами-болотами, и — дальше-дальше-дальше, до самого горизонта, и — за горизонт, и безнадёга — полная, и цепляться уже — не за что, и надеяться, уповать — тож, и — стань тенью бедный сын Тумы, стань — тенью.
Это не то нарочито демонстративное нытьё, к коему мы все уже давно привыкли, не игра в «трагедь», а смиренное светлое приятие безысходности страдания бытия — не от слабости, от силы. От силы признать, что по-другому — не будет.
Каждая песня словно очередной мазок вековечной ночной темноты — будь то издевательская «А куда же ты (покойница) идёшь», зачарованное «Ощущение холода», акустический трип-хоп «Любовь Моя Печаль», дикая смесь НС (старых) с Кустурицей «Уходили когда стемнело» или мистерия «А не что-то — все исчезло» — вплоть до засыпающего всё и вся финального «Песка». Когда слушаешь этот готический беспредел, кажется, что иной музыки в Средние века быть не могло.
Несколько выпадают из альбома «Обманы», изрядно напоминающие авторскую песню 70-х, да «Я пойду по тропе», кажущаяся на общем фоне неуместно бравурной.
Квинтэссенцией же всего этого (постмаркесовского?) мракотана, пожалуй, стоит признать батальное полотно «А придёт пора», где кажется уже все оставшиеся надежды на хоть какой-то «правильный» конец перечёркиваются, где «я буму ждать тебя / ты меня — не леди…» И голос… Голос — скрипка («хоть кажется принято — наоборот») реет над навсегда погружающейся во тьму землёй…
Маша Брошкина
P.S. С точки зрения сведений-мастерингов — безупречная работа в плане решения инструментальной части, а вот с самым главным — вот ведь досада! — some problems. Вокал в ряде композиций кажется плоским, выхолощенным, концертному ведьмачеству проигрывает, и, не в первый уже раз, техническая сторона данного момента кажется спорной — поэтому я, может статься, буду бестактен, но — Володя, когда же ты свою бабу запишешь так, как она того заслуживает? Ведь все ваши составы — сколько их было? — лишь не более, чем подложки для кружева, которое Рада голосом выплетает (притом, что музыканты-то в группе всегда были — охуенные! ) Я всё понимаю — что трудно, что трассировки чудовищные, и бороться со всем этим вопреки бравированию в интервью — надо, но… Хочется ведь от вас
— не меньше, чем совершенства.
Александр Непомнящий Александр Подорожный Разжигатели. 26.12.2001
Колокол 2002
26 декабря в московском исключительно фашистком клубе ФОРПОСТ состоялся совместный концерт двух рок-бардов Александров, столпов «религиозного андеграунда» — сибирского мистика-язычника Подорожного и «православного теоретика» (это не я придумала, это цитата — беда, забыла, чья) Непомнящего.
Впоследствии, он был выпущен лейблом КОЛОКОЛ и назван «Разжигателями».
На обложке — вырезки с обрывками рецензий из анархического и прочего самиздата, авторы которых явно не пребывали в дюжем восторге от творчества, по крайней мере, одного из «разжигателей». Смысл данного коллажа, откровенно говоря, не очень понятен… Зачем? Тема изъезженная от и до — сколько можно её развивать. Весёлой шутки не получилось — вышел этакий плакат, демонстрирующий, к сожалению, слишком пристальное внимание к тому, что пишут всякие журналисты…
Впрочем, плакатность есть и в некоторых песнях двух Саш. Но только плакаты не те, когда действительно в бой, на них глядя, рвались (ну, были же ОКНА РОСТА и т.д.), а… При всем моём уважении и любви к обоим авторам, вынуждена признать, что, слушая эту кассету, несколько раз вспоминала про «интеллигентские» разговоры «о революции на кухне»… Нет, всё это не является музыкальным манифестом какой-либо партии (для этого есть другие группы…). Но много петь/говорить о правильных вещах можно (особенно если это творчество, а не митинг, где все шансы, что сказать тебе не дадут… музыканты сейчас никому не страшны, потому что, видимо, реальная сила воздействия того, что они делают, на массы равна нулю). Но — опять же, ЗАЧЕМ? Ведь всё уже написано умными дяденьками-философами в толстенных книжках. Зачем пересказывать или читать лекции?
Я всё понимаю… Да, «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Но, блин, если ты МОЖЕШЬ быть поэтом (а в способностях и Непомнящего и Подорожного я нисколько не сомневаюсь) — !!! Хочется не только фактов/ цитат/ измышлений, а того, что выше всего этого! Яркости, душевности… Жизни, а не теории. Это всё, конечно, есть и есть, и в «Разжигателях». Есть же чудесные «Сны серого кота», «Поле цветов» Непомнящего. Есть «Дерева-терема» Подорожного (впрочем, у сибирского «шамана» теорий гораздо больше (а в названиях песнях удивительно много повелительных наклонений — «Заалей!», «Будь человеком!»… к чему бы это?). Но нет, нет взрыва восторга, которого ой как хочется. И которого ждёшь…
А так, в целом, не обращая внимания на всё вышесказанное, получилась просто ХОРОШАЯ запись хороших людей. И просто понравилась… Ну почему-то всегда хочется большего.
Не думаю, что содержание этой кассеты разожжёт что-то. А, впрочем, надо ли?
Волга.
PS: Со времени написания всего этого прошел чуть ли не год. За это время Подорожный успел объявить себя померевшим, и начать сетевую (!) войнушку против православных рокеров (с призывами опомниться)… Так что, возможно, «Разжигатели», в дальнейшем станут записью уникального события, которое в истории больше никогда не повторится… А Непомнящий записал полноценный новый альбом, который, действительно, очень хочется услышать.
Черный Лукич – Жаворонок. 1997-2002
ВЫРГОРОД 2002
Концерт, наверное, самого человечного генерала сибирского панка, случившийся 12 января 1997 года в Новосибирске, увековеченный во многодорожечной записи, ходивший в списках как «Тайна Белого Пятна», изданный коллекционным тиражом на компактах UR-Realist’ами, ноне стал наконец доступен «народу» в кассетном переиздании ВЫРГОРОДа.
По сути — нормальный «гритестхитсовый» концертник — с неизбежными «Патронами» и «Кронштадтами», только не в классическом, ГрОбовском кастрюльном саунде (бурная деятельность Игорь Фёдорыча тогда служит весьма двусмысленную службу сейчас: с одной стороны, всяка собака тебя знает, с другой — поди, докажи, что ты не озверевший дремучий панк, а тонкий лирик и искусный мелодист), и не в филигранных гитарах Жени Каргаполова, а в красивых прозрачных аранжировках «под баян». («Завял цветок» так вообще вызывает неожиданные ассоциации с Джеймсом Ластом.) Сыграно всё практически безупречно, только перепетый в студии вокал несколько смущает своей нарочитой правильностью. (Я бесконечно далёк от пуризма ревнителей аутентичности, в своё время чморивших АЛИСУ за почти полностью переписанный «концерт» «Шабаш», из которого, в итоге, на пластинку попали чуть ли не одни только аплодисменты — в конце концов, музыканту виднее, чего он хочет предъявить миру в оправдание собственного бытия, но…) Хотя ругать Димку — грех, тут скорее претензии к нашему паскудному мирозданию, не позволяющему сразу и путно зафиксировать классные вещи.
В качестве бонуса — две песни, записанные в ноябре 2000 года в Москве уже фактически другим составом, в этаком мейнстримовом ключе.
И тоже здорово. Лукич — он на то и Лукич: хорош и в Егоровской грязи и в Каргаполовской изощрённости, и в акустике и в таком вот «русском электричестве» с гармошкой…
В целом данный релиз — один из лучших и в наследии Димы Кузьмина, и в бесконечной обойме Алесовых кассет. И не буду я вам в очередной раз навязывать свои сентиментальные ассоциации от Лукичёвых песенок — то по-детски беззащитных, то по-Ленински хитро прищуреных. По любому, в его смешном сердце чувствуется такой стальной стерженёк, какой никому не дано сломать. Никогда.
Даша Брошкина.
Николай Вдовиченко
Над Пропастью Во Ржи 2001
ВЫРГОРОД 2002
Первый официальный релиз актюбинца Николая Вдовиченко, выпущенный ВЫРГОРОДОМ (читайте — очередной подвиг Алеса, которому уже надо вручить медаль за помощь музыкантам нести своё творчество в народ). Запись сделана на фестивале «Суховей» в теперешней панк-столице бывшего СССР — городе Актюбинске.
Песни, в основном знакомые (и по концертам, на которые я попадала, и немногочисленным записям — опять же, концертным). Здесь есть и горячо любимая всеми — «Родина», и каждый раз как впервые трогающая «Над пропастью во ржи» и старая «Новый дом» (на СУХОВЕЕ посвященная Гавру — к сожалению, что в этом плане, в отличии от всего другого, происходят перемены). Из незнакомых — «Полдень 21 век» и разве что (поскольку слышала её уже на фестивале в Воронеже), офигительная «Вечность» (недописанная на момент фестиваля).
И те, с кем прошло моё детство, живут по соседству
Но они повзрослели, и им уже нечем согреться…
Как знакомо-то…
Всё — как трогательная улыбка ребёнка с обложки кассеты… Нет никакого радикализма, нет истерик, главное — нет злости. Спокойствие просто щемящее. Кажется, что вот тут, вот сейчас, точно будет крик (он, кажется, ДОЛЖЕН быть — содержание песни такое)… Ну, нет, дальше так же тихо — как будто у Коли получается найти что-то Необходимое для сохранения гармонии даже во всеобщем хаосе… (И, в общем-то поэтому песни Вдовиченко не все принимают. ПРИВЫКЛИ мы к истерикам, и зачастую только то, что воплем кричится, воспринимается как что-то настоящее, а если вот так, как у него, то кажется, что не хватает эмоциональности, уверенности и т.д. А ведь спокойно говорить о некоторых вещах гораздо сложнее).
Несмотря на то, что запись достойная и демонстрирует разные периоды творчества Николая Вдовиченко, остаётся жалеть, что электрических записей, окромя ходящего по рукам «факельского» концерта 99го года, в народе практически нет (знаю, что невольно сыплю соль на рану) . И, главное, что нет полноценного студийного альбома… Зато есть, чего ждать в дальнейшем!
Волга
Дядя Го – Картинник
Выргород 2003
Первое заочное моё знакомство с группой ДЯДЯ ГО случилось в середине девяностых. Тогда я любил просматривать нашу дивную перестроечную прессу. И в журнале «Смена» №6*90 в статье Александра Маркевича «Антициклон из Сибири» прочитал такие слова: «…Скрипка, «сухая» гитара, контрабас, рояль — это ДЯДЯ ГО (Барнаул) во главе с Е. Чикишевым. ДЯДЯ ГО играет музыку — только не пугайтесь — барокко… В наше издёрганное время слушать тонкую стилизацию, воссоздающую другую эпоху, — роскошная редкость.» Конечно, подобные слова не могли меня оставить равнодушным, и я начал искать записи этой малоизвестной группы. Мне как человеку нетусовочному понадобилось целых пять лет, чтобы, наконец, услышать песни ДЯДИ ГО. В полной мере оценить тогда творчество барнаульцев помешало не самое лучшее качество переписанной кассеты, на высоких нотах она издавала не очень приятный свист, что, конечно, отнюдь не помогало адекватному восприятию песен. Так бы, наверное, и прослушивал своего пиратского «Картинника» раз в год, пытаясь не обращать внимания на помехи, если бы в 2003 году не купил выпущенную ВЫРГОРОДОМ кассету с красиво оформленным буклетом. Пару недель просто не вынимал её из магнитофона, слушал каждый день.
На самом деле, с тех пор, как Маркевич написал свою статью (очень хорошую, оттуда я впервые узнал также и о Б. У. Кашкине, и о многих других) о «Рок-периферии», кое-что изменилось, не могло не измениться. На записанном в 1996 году «Картиннике» уже нет рояля (но есть клавишные), нет контрабаса (но есть бас-гитара и виолончель). Не изменилась, к счастью, тематика, тем более, что часть песен с «Картинника» достаточно старые — их можно услышать на записях конца 80-х — начала 90-х (это «Дядя Го», «Вальс», «Дорога», «Театр»). Чикишеву всё также больше по душе странные герои — чудаки, да и только. «Дядя Го всех нормальных выгнал за порог». Его необыкновенные герои любят бродяжничать — «лучше венца рюкзак за плечами, краше дворца вокзалы с бичами». Такие своего рода бременские музыканты (нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы — похоже, да?) . Чикишевские герои не любят путешествовать без песен («а я возьму свой узелок и выйду за околышек и, может быть, ещё спою, а что — потом пойму»). Им песня бродить и жить помогает, без песни герои себя не смыслят — «я буду петь и колдовать, пока смеётся это солнце».
В прицеле песен ДЯДИ ГО — люди, сильные духом, особенные люди. «Мы знаем, что птицы порой выпадают из гнёзд, но кто-то из нас выбрал дорогу пернатых». Они способны на многое, на невозможное — «я стану богом, если нужно». Ну, и разумеется, у этих героев особенное мировоззрение, которое помогает им чувствовать гармонию, ощущать лёгкость, невзирая на обстоятельства, даже когда «гимнами стали трауры». «Замечательно быть одуванчиком — дунет, и мы полетим». Много полётов, падений в небо («кто уверен был в твёрдости неба, взлетал, а тот, кто не верил, упав, превращался в посуду»), но это, конечно, только для избранных — «очень трудно без разрешенья вверх». Конечно же, такие герои способны на большую любовь. Неясное вначале чувство («это странное желанье — умирать в твоих руках») превращается в неожиданный для героя факт: «моя песня — твой вздох, и только», что о многом говорит, если вспомнить, что для него значит песня.
По хорошему, хотелось бы написать про новый альбом ДЯДИ ГО «Шакти», но у меня его нет (надеюсь, пока).
Впрочем, какая разница, когда был записан альбом «Картинник», не правда ли? Он уже не принадлежит только своему времени, его место — в вечности.
Сергей Князев, Волгоград
