Константин Черный

* * *

Слезы — брызгами солнца — в глазах.
Стены дрожат как в огне.
Я пока еще твердо держусь на ногах –
Этот праздник пока не по мне.

Шуткой латаю совесть свою,
Стихи раздаю просто так,
В слепые зрачки безобидно плюю.
Трезвею лицом об косяк.

92, лето.

 

КОЛЫБЕЛЬ

Колыбель одиноко танцует по глади морской…
Как бессмысленно думать на небе о жизни мирской.
На пустой и прохладной воде отражается мир.
Колыбель одиноко танцует… А где ж пассажир?

Даже в бурю тебя никогда не проглотит вода.
И не знаешь ты, чем заслужил ты такого суда?
Это было вчера или завтра? А может, во сне?
К тишине облаков колыбель скользит по волне.

Где найдешь ты приют, пассажир одинокой ладьи?
И какая судьба разрисует ладони твои?
Что случилось о людьми? Может быть, опрокинулся мир
Колыбель уплывает. Прости же всех нас, пассажир.

21.06.92

 

РОМАНС

Почему я должен быть немым?
Я рискую петь, что жизнь мне снится.
Дал мне бог язык и в этом он ошибся –
Все, чем я жил, останется живым.

Почему я должен быть слепым?
Я не смог закрыть глаза на веру.
Я не смог уйти или остаться серым,
Я предпочел гореть и быть живым.

Почему я должен быть богат?
Я не признаю друзей за деньги.
Я стараюсь жить по собственным расценкам.
Правда очень горек этот яд.

Почему я должен быть любим?
Для чего мне мир с тоской и болью?
Знаю, что любовь я разобью невольно.
Чтоб опять остался горький дым.

16.08.92.

 

ОСЕНЬ

Я сижу и слушаю дождь —
Просто делать сегодня нечего —
Серых капель осенних галдеж
Под застывшими сводами вечера.

Старый двор за окном не спит.
Тем настырным дождем разбуженный.
И приемник на кухне хрипит.
Может Выть, как и я, простужен он?

И промерзший насквозь воробей,
В почерневшей листве невидимый,
Позабыл тепло летних дней —
Для него этот дождь — обыденность.

12.10.92.

 

* * *

Раскрашивать синими блестками сны.
Сдирать их потом вместе с кожей.
Разноцветными днями корзины полны
И деремся, чтоб сдать подороже.

Измочаленный нежностью праведный пес —
Называйте его просто Филей —
Свою совесть в глубокую пропасть унес,
И его тараканам скормили.

Алкоголикам — рай, долгожителям — ад.
Я слежу через призму проказы.
Ты пинаешь тяжелым ботинком под зад –
Ты боишься любви и заразы.

Графоман заведет расписной граммофон.
Расцарапав иголкой бороздки.
И из старых стихов, чуть похожих на стон.
Графоман завернет папироску.

25.12.92.

 

* * *

Присядь перед дальней дорогой.
Про боль и обиду забудь.
Поверь, ты рискуешь немногим.
Вновь отправляясь в путь.

Взгляни в почерневшее небо,
Где спит одиноко звезда…
Уходишь туда, где я не был,
Не зная, дойдешь ли туда.

Рукою взмахни на прощанье
И знай, что ты будешь любить
И тех, кто сказал «До свиданья»,
И тех, кто шепнул «Уходи».

И в память слезой окунуться.
Да чтоб не осталось следа.
И вновь пред тобой понесутся
Дороги, огни, города.

91, ноябрь.


Обсуждение