Узок наш круг, господа, и едва ли в нём сыщется индивидуум, не знакомый с Екатериной Борисовой, журналистом и человеком; многие, несомненно, держали в руках соединенные канцелярскими скрепками листы тонкой бумаги с напечатанным на верхнем из них загадочным словом «Финита». И был то литературный журнал, выпускавшийся издательством «Коллекция Катрин», имевшем в своём составе единственного сотрудника, т.е. вышеупомянутую Екатерину Борисову (в дальнейшем — КБ, в дань традиции, и в своём распоряжении — техническое средство «машинка пишущая «Украина» (I шт.).
И эту самую «Финиту» лично я считаю явлением неординарным даже для пёстрого бытия маленького нашего мирка, о чём заявить хотела давно, а тут вот появились такие чудные «Осколки» с таким чудным, добрым и очень-очень доверчивым главным редактором (портрет коего прилагается — прим. С. С.)… В конце концов, самиздат должен знать своих героев?! Тем более уже в названиях обоих журналов чувствуется некая преемственность: сперва — «Финита», потом — «Осколки»…
Впрочем, КБ, чуждая эсхатологическим настроениям, а также апокалиптическим веяниям, заверяет, что никакой особой символики в названии своего журнала не подразумевала, понравилось чисто звучанием, вот и всё. А если найдутся желающие толковать, какой именно комедии тут был предречён конец — что ж, их воля.
Итак, сначала об истории журнала, придерживаясь хронологии и фактографии, столь любезных сердцу местного дизайнера-теоретика.
Началось это десять лет назад, то есть в 1987 году, так что год текущий, 1997, получается как раз юбилейным. Было у «молодой и подающей надежды» рок-журналистки Кати Борисовой много-много талантливых, умных и замечательных друзей, и все они, конечно, что-то писали. И дарили Кате рукописи своих шедевров. Постепенно скопился весьма пухлый архив. А вокруг появлялись и исчезали разные домодельные большие и малые издания, вроде «Граней» (не «тех’ «Граней», а других), «Фияха» и иже с ними. Долго КБ «терпела и не поддавалась общему маразму», но однажды терпение её «торжественно иссякло», и она села за машинку и произвела на свет первый выпуск «финиты». Аж в трёх экземплярах. И случилось это вечером 16 июня («официальная» дата выпуска, т.е. оформления и написания предисловия — 17 июня, благо никаких бюрократических заморочек и проволочек в издательстве «Коллекция Катрин» не водилось). Второй выпуск появился вслед за первым, буквально через два или три дня. Мог бы творческий процесс, по примеру тех же «Фияха» и «Граней», на том и завершиться (все мы, как известно, народ ленивый), но КБ выказала редкостное и похвальное упорство, и хватило ей того упорства на целых пять лет.
Всего было десять номерных выпусков (последний вышел в ноябре 1992 года) и шесть «финит-бис», помеченных буквами русского алфавита (от А, соответственно, до Е). Забегая вперёд, поясню: «финиты-бис», в отличие от «серьёзных» «Финит», по замыслу составителя, представляли собой принципиальное собрание всяческой шизы, ахинеи, маразмов и бредятины».
Тираж журнала все годы колебался от трёх экземпляров — не более одной закладки. На все просьбы его увеличить КБ реагировала однозначно: «Я вам не Иван Фёдоров!» Утверждение, которое трудно оспорить. Но печатать вручную хотя бы два раза одно и то же было бы уже просто скучной и рутинной работой, ничего общего с творчеством не имеющей. А это для КБ всегда было невыносимо.
Впрочем, на количество читателей вопиющий факт малотиражности, как выяснилось, не повлиял. Что, пожалуй, едва ли не самое интересное и необычное в истории «финиты»: задуманная как издание «полудомашнее», рассчитанная, в лучшем случае, на несколько десятков друзей, их друзей и друзей их друзей, как то обычно и бывает с предприятиями такого рода, она за короткий срок стала известна многим.
И многие те жили не только в Питере, и даже не только в бывшем Союзе. Ситуация с распространением журнала решительно вышла из-под контроля. И это при том, что в «свободное плавание» пускалось от силы четыре экземпляра каждого выпуска, так как один всегда оставался в «редакции» и пределов квартиры КБ практически не покидал, а второй регулярно отсылался в Москву журналисту Дмитрию Урюпину для коллективного прочтения тамошней тусовкой. КБ получала письма и рукописи от совершенно незнакомых людей из самых разных мест (что побудило её основательно изучить географию), она с удивлением узнавала, что её журнал — когда частями, а когда и целиком — перепечатывается, размножается на ксероксе и переписывается от руки. Шквал корреспонденции усилился после того, как в 7-ом выпуске «финиты» (февраль 1990) КБ, наконец, опубликовала свой адрес. Новый приступ шквала обрушился на бедную редакторскую голову уже почти в самом конце существования «Финиты»: краткую информацию о журнале поместила московская газета «Гуманитарный фонд» (1991, №44). С этим связан эпизод, достойный войти в легенду. Среди посланий, полученных после названной публикации, было письмо от некоего жителя столицы, который просил выслать ему подшивку «Финиты» для передачи в русский фонд Библиотеки Конгресса США. Разумеется, перепечатывать заново все четырнадцать или пятнадцать наличествовавших на тот момент выпусков КБ показалось не с руки, и она в ответном письме затребовала в качестве непременного условия материальной субсидии на ксерокс. Оное нахальство, очевидно, сразило адресата наповал; во всяком случае больше он не подавал признаков жизни. Сие лишний раз подтверждает: ленивый мы народец, что и говорить… Не всегда, правда.
Последний, десятый по номеру, и шестнадцатый по факту, выпуск «Финиты» вышел, как уже было сказано, в ноябре 1992. Предполагалось, что летом 1993 будет ещё одна, прощальная «Финита» (такой вот грустный каламбур), да не случилось. Причина окончания славного земного ея пути примерно такова: наивны мы все ещё были тогда, пять лет назад, и думалось, что и смысла в наших милых домашних играх больше нет, и вот-вот придут добрые дяди, и всё напечатают, и не как-нибудь, а толково, на хорошей бумаге, большими тиражами, и просить не придётся, «сами всё дадут*. А дяди взяли и не пришли. А которые пришли, оказались совсем и не добрыми, и очень любят баксы. А широким народным массам вся эта шиза, как и раньше, вовсе и ни к чему. Ну что ж… да здравствует подполье! Тем же Господам партизанам, кто дорогую покойницу, то бишь «Финиту» в глаза не видел но желает, рекомендуется обращаться непосредственно к КБ. Явка не засекречена, пароль (телефон, то есть то же. Я со своей стороны постараюсь в следующей части своего трактата сделать все возможное ,дабы такое желание у вас возникло.
Того ,что определяется красивым латинским словом «концепция», у «Финиты» не имелось никогда: жанры, стили и темы публикуемых произведений были весьма разноплановы, хотя на сочетание материалов в каждом отдельном выпуске внимание обращалось: нередко КБ откладывала «на потом» уже подготовленную для помещения в журнал вещь, если казалось, что оная чем-либо не соответствует общему настрою (кстати, поэтому, «на всякий случай», страницы не нумepoвались). Материалы отбирались из «старого фонда» архива КБ а из «новых поступлений», отбирались, естественно, сообразно с личными вкусами составителя, но достаточно строго, благо было из чего выбирать, и отбор становился строже от номера к номеру. Печатались в основном стихи и малая проза, но иногда — и довольно большие по объёму вещи, например, повесть Е. Тренд «Жуть» в 8-ом выпуске. Непреложных жанровых ограничений не было — могли быть, в особых случаях, произведения, не относящиеся непосредственно к художественной литературе.
Рассказать обо всём, что было напечатано в «Фините» за пять лет, я, конечно, не смогу. Поэтому расскажу только о том, что мне кажется самым интересным. Такой вот субъективизм. И — коротко, разумеется, коротко — это же не литературоведческое исследование, хотя и выходит столь же занудным.
Сперва — о номерных выпусках.
Думаю, будет справедливо, если я начну с представленного в «Фините» творчества самой КБ, печатавшейся под псевдонимом Йес (одно из её системных имён). Во всех выпусках, за исключением 7-ого, помещены её стихи разных лет и рассказа, их шесть: «Охота на дракона”, «Меч», «Мя-ау», ‘»Шива», «Предел» и «Улла». Стихи — многие из них написаны верлибром — ритмичны, по форме нарочито просты, напоминая живопись без полутонов. Солнечная, языческая экспрессия, яркость видений, ощущении, переживании. Но — выверена каждая строка, каждое слово. Рифмы, там, где они есть, жестки и изысканны. Рассказы сюжетами близки к жанру фэнтези, их стилю присущи та лаконичность и та образность, которые отличают прозу поэтов. Они с первого же прочтения запоминаются почти дословно — так же, как навсегда врезаются в память нам некоторые, немногие из собственных снов. В «Охоте на дракона» (вып.I) — неожиданная трактовка старой темы: человек, избранный Охотником, на деле оказывается избран для того, чтобы заменить Дракона и позволить ему присоединиться тем, кто прошёл испытание Охоты», та же метаморфоза ожидает самого бывшего Охотника; жизнь в качестве человека и в качестве чудовища — лишь ступени в таинственном цикле. Последний рассказ из напечатанных в «Фините», «Улла» (имя героини, ставшее названием, заимствовано из одного из первоначальных вариантов песни Кирилла Комарова «Ночь и море») — фантастическая история о двоих, своей любовью невольно разрушающих всё живое и неживое вокруг себя.
Чтобы несколько снизить пафос, отмечу любопытный факт: «Охота на дракона» появилась на свет в результате своего рода литературной игры, затеянной КБ и её подругой: «на спор» они решили написать по рассказу с одинаковым названием. В истории мировой литературы, как все мы, люди начитанные, знаем, это — далеко не единственный пример, когда итогом подобных «развлечений» становились замечательные и весьма серьёзные (или не весьма, но всё равно замечательные) произведения. В истории «Финиты» — тоже, но об этом — позднее.
«Охоты…» второй участницы»спора», назвавшей себя Николь Дени, в «Фините» нет, зато есть её драматический диалог «Искатели» — интересное соединение «потока сознания» с традиционным балладным слогом перевод стихотворения Дж. Р. Толкина «Я сижу у камина» из «Властелина колец» (то и другое в вып. 2) и два рассказа: «Машина» и «Мальчик» (вып.7), в коих явственно ощущается влияние Рэя Брэдбери.
Среди прочих авторов, простое перечисление которых заняло бы много места и времени, мне хочется выделить Стива Кенги, Танюшу Таояму, Ларису Чернышеву, Ветра, Наташу Никулину, Александра Гадичева, Лию Чеснокову, Билли.
Рассказы Стива Кенги («Несколько дней из жизни…», «Мы стоим у кафе», вып.З; «Причастие(Баписки)», вып.6) и Ларисы Чернышевой («Анданте»и «Мои углы, или почему я тебя не люблю», вып.у) схожи пронизывающим их духом Питера – не чопорного и холодного Санкт-Петербурга для туристов, а именно Питера, с его кофейниками, дворами-колодцами, дождями, мечтами и снами. И неприкаянность, блаженной и горькой, роднящей детей и приемышей странного города. Стиву Кенги принадлежат еще и несколько стихотворений опубликованных в 5-м выпуске: красивый и нервный белый стих.
Человек по имени Ветер (г.Свердловск) – автор повести (?) «Нечто», фрагменты которой напечатаны в 8-ой «Фините». Сюрреалистическая, абсолютно крезовая вещь да и действие в ней происходит не где-нибудь, а в «жёлтом доме». Впрочем, действия как такового и нет, а есть череда причудливых миражей, возникающих в сознании героя, «славного сторожа» Наддия Саныча. Но — «хоть это и безумие, в нём есть последовательность», как отозвался бедняга Полоний о Гамлете, и свет, и чистота, и мудрость. И контрастом — использованная как приём игра слов в духе популярных анекдотов про Штирлица. Жаль, что полностью «Нечто» в «Фините» не уместилось по причине большого объёма.
А вот рассказы москвички Танюши Таоямы (вып.4), наоборот, очень маленькие, каждый всего в несколько коротких предложений. Так что я бы назвала их, скорее, прозаическими миниатюрами, но автору виднее. Этакие изящные осколочки абсурда. Я было приняла твёрдое решение никого не цитировать (разве что кроме КБ и Шекспира, но не удержусь и одну из вещей (вещиц?) Таоямы приведу целиком. «Дача»: «Однажды я проснулась и поняла, что влюблена в святого Франциска. А в школе нас учили, что святых нет. Но я точно знаю, что видела его в метро. Он ехал с женой и детьми на дачу.” Вот. Мне, например, нравится.
Этюды Александра Галичева (г.Тумайзы, Башкирия) в выпуске 9-ом напоминают стихотворения в прозе. Он столь же немногословен, сколь и Танюша Таояма, но более динамичен, эмоционален; в чём-то сложнее, в чём-то проще. «Поражаюсь, какие длинные ноги у солнца днём и какая короткая шея вечером».
В «Фините» много хороших стихов и хороших поэтов, но, блюдя верность объявленному ранее субъективизму, здесь назову Наташу Никулину из Воронежа (вып.9) и Лию Чеснокову из Москвы (вып.10). Поэзия Наташи — как утро после бессонной ночи, когда легки и звеняще-ясны мысли и невесомо тело. Стихотворения Лии Чесноковой тонкостью рисунка и законченностью формы вызывают в памяти японские танки и хокку. Цитат, увы, не приведу. Фразы отказываются вычленяться из целого. Обе писали верлибром, обе, без сомнения, были тогда юны — такая свежесть ощущений дарится только в ранние годы.
КБ при отборе материалов никогда не уделяла какого-то особого внимания «теме хиппи», но всё же в журнале найдётся немало вещей, в которых она так или иначе отражена. Среди них мне запомнился рассказ москвича Билли «Мыльный пузырь» (вып.6), и его же «Сказка №67» (так не). В «Пыльном пузыре» описывается «званый вечер» с приёмом разнообразных наркотиков, заканчивающийся смертью одного из гостей от передозировки. Не знаю, насколько неподдельна та наивная почти по-детски подробность, с которой автор описывает события, но она делает описываемое до озноба реальным. Мерным голосом прочитанный хронологический отчёт — на фоне песен Дхенис Дхоплин, перебирания чёток под маху-мантру, радужных и страшных галлюцинаций…
«Сказка №67» хороша метафорой, сравнивающей «детей цветов» с Питером Пэном — мальчиком, который не хотел вырастать, гениальной выдумкой Джеймса Барри.
А теперь — о «настоящем» ребёнке. Вундеркинды никогда меня не умиляли и не занимали, но Маша Берман, рассказы-миниатюры которой напечатаны в 4-ом выпуске «финиты” — поистине удивительное дитя. Ничего не буду говорить, лучше процитирую: «Люди в жизни цепляются за какую-то цель. Они будто вешают свою жизнь и судьбу на эту цель. Они вешают свою судьбу на эту цель, как на вешалку. У каждого человека своя вешалка. Но есть ещё одна большая вешалка, на которой висят судьбы всех неизвестных людей. Эти судьбы записаны в книгах, на плёнках кинофильмов. Это их вешалка.» Когда она это писала, ей было десять лет. Значит, сейчас — около двадцати двух. Скажите мне кто-нибудь, что случается с ТАКИШ детьми, когда они вырастают?..
На страницах «Финиты» можно встретить имена некоторых питерских рок-музыкантов. В 4-ом выпуске опубликованы ранние (1984-1987гг.)стихи Ильи Сёмкина. И в них уже есть всё то, о чём мы слышим в его песнях десять лет спустя: «трамвайно-троллейбусные линии», дым сигарет, нежность и горечь размышлений о прошлом и настоящем. И «музыка люков и крыш», конечно. В 9-ом выпуске — цикл стихотворений Кирилла Комарова. Ну о-очень похоже на Бродского… А в вып.8 — упоминавшаяся уже повесть Е. Тренд (Кэт Тренд, солистки группы «Птица Си») «Жуть», написанная в духе старого доброго фэнтези. Лёгкий, непринуждённый слог, блестящее чувство юмора, философичность, свойственная лучшим произведениям этого жанра.
С самого начала в «Фините» велось несколько постоянных разделов.
В «Анонимке» печатались вещи, авторы которых либо были КБ неизвестны (случалось и такое), либо не пожелали назваться. Если КБ хотелось что-то напечатать, а автор сопротивлялся, это «что-то» тоже попадало в «Анонимку».
В разделе «Тексты» публиковались, в соответствии с заглавием, тексты песен различных рок-групп и музыкантов: «Воскресенья», А. Макаревича, Фрэнка, Янки и других. В 5-ом выпуске опубликованы стихи-песни Александра Башлачёва — впервые после его ухода, кажется.
Был ещё раздел «Следы невиданных зверей». Здесь помещались «замечательные произведения замечательных людей», ранее изданные, иногда и из классического репертуара, но, по мнению КБ, читаемые не в той мере, в коей они того заслуживают. В некоторых случаях малодоступными были источники, откуда эти произведения брались. Хочется отметить миниатюры Джанни Родари из сборника «Какие бывают ошибки» в 5- ом выпуске («Только не говорите мне, что Родари – детский писатель…» попросила КБ во вступлении и была права, стихи чудесного латышского поэта А. Чака (вып.1) и «Письмо о карме» Л.Н. Толстого, перепечатанное из «Нивы» за 1903 год (3-ий выпуск «Финиты»).
В «Фините-бис» «А» (скоро, скоро я и до «финиты-бис»доберусь…) была заявлена «периодически появляющаяся» рубрика «Гости», где предполагалось печатать современных и вполне «легальных» авторов, недостаточно, опять же, по мнению КБ, ценимых народом. И первым из оных стал Игорь Иртеньев. «Гости» посетили «финиту» ещё два раза, в лице Тимура Кибирова с поэмой «Дитя карнавала» (вып.6) и Марины Кулаковой со стихами из цикла «Государственный заповедник» (снова «Финита-бис», на сей раз «Д»).
И напоследок — обещанный пример литературной игры, своеобразный диалог: в 9-ом выпуске в подборке стихотворений Дика из Петропавловска-Камчатского было одно, озаглавленное «письмо» и имевшее конкретного «адресата» (посвящённое некой С.М.). А в том же выпуске, в «Анонимке» появился «ответ», написанный в той же манере и тем же размером, но совсем другим человеком. Встревать в чужую переписку вообще-то не принято, но коли нарушитель этикета обладает властью… хотя бы главного редактора «Финиты»… Дик же не только не обиделся, но и ответил, в свою очередь, стихотворением «Алиса и ещё…» (вып.10). А если кто захочет вникнуть в смысл и суть сей переклички (она того стоит), да не поленится тот последовать моему совету и перелистать журнал собственноручно.
А раз уж речь зашла об играх, считаю это весьма удобным моментом, чтобы перейти к «несерьёзным» выпускам «финиты» — «финитам-бис».
«Финиты-бис» выходили в промежутках между номерными выпусками. В них находили себе приют разные стихотворные и прозаические шедевры так называемого «юмористического жанра», а также всевозможные байки, пародии, тусовочный и прочие приколы в том же роде. Критерии отбора материалов в «Финиты-оис» были несколько менее строгими по сравнению с номерными выпусками. Впрочем, чёткую границу между «легкомыслием» первых и «серьёзностью» последних провести трудно; многие произведения с равным правом могли бы быть помещены и там, и там.
Напомню, что порядок «Финит-бис» отмечался буквами русского алфавита. Первый такой выпуск, «финита-бис» «А», вышел в сентябре 1987 года. Последний, обозначенный буквой «Е» — в октябре 1991.
О содержании «финит-бис» я намерена говорить, придерживаясь намеченного ранее принципа, то есть только о том, что мне нравится больше всего, уж не обессудьте.
И первым в когорте моих счастливых избранников назову москвича Дмитрия Урюпина (единственного, если вы ещё не забыли, кроме самой КБ, обладателя полного комплекта «финиты»). Его «Предисловие — II, литературное» к «Фините-бис»»А» — очаровательная ахинея, стилизованная под высокий слог дворянской переписки XIX века. А «Большевик задушенный» — «пьеса в двух безрадостно-торжественных действиях» по миниатюре Бользена «Задушенный большевик» — просто заставляет хохотать до слёз. Опубликована она в «Бис» «Г».
В «Бис» «В» — два рассказа моей любимой Танюши Таоямы, «Гарпун» и «Пасха» (последний — непривычно большой, чуть ли не на целую страницу). Что я об этом думаю, изложено выше.
А в «Бис» «Д» эта парочка выступает в соавторстве: «отрывок из ненаписанного (к сожалению) романа» (полностью присоединяюсь к мнению редактора), судя по тому, что мы имеем возможность прочесть, роман был задуман как очередная вариация на тему антиутопии: «Делай что хочешь!» — посмеивалась весёленькая надпись на заброшенной бензоколонке.
Сами понимаете, без Йес—КБ в «Фините-бис» не обошлось. Её перу принадлежит небольшая подборка стихов в «Бис» «А» и миниатюра-стилизация «18 октября» («Бис» «Б»), посвящённая открытие сезона 1984 года в рок-клубе и ироничным тоном, но с детальным описанием реалий, воссоздающая атмосферу того времени.
В «Фините-бис» постоянно велись те же рубрики, что и в «серьёзной»»Фините». «Следы невиданных зверей», «Бис» «Д» — стихи Сергея Николаева — талантливая и ехидная издёвка над слогом и «идейной глубиной» «стахановцев от поэзии». В «Анонимке» «Финиты-бис» «А» напечатано два «научных исследования», приписываемых студентам ЛПИ 60-х годов: «Быт и нравы Киевской Руси» и «Комарикус Грандиозус». Замечательные и очень смешные пародии на наукообразные писания и речи любимых профессоров, в соблюдение древней школярской традиции. В «Анонимке» «Бис» «Г» — откровенная мистификация — строчки «стихотворения», напоминающего то ли легендарное бурлюковское «дыр бул щир», то ли поэзию дадаистов, оказываются… упражнением для пишущей машинки. Цитируя КБ, «наглядный пример того, как совдепия делает шизу, сама того не понимая».
А вот ещё две пародии. Одна — опять же в «Анонимке», «Бис» «Д», пьеса, лишённая не только автора, но и названия — на фильм «Маленькая Вера» и подобную ему «социальную чернуху», заполонившую экраны кинотеатров и телевизоров в незабвенные годы перестройки. Другая — переделанная нашей знакомой Николь Дени ещё в школьные годы культовая песня «Орлёнок» («Смерть поэта», «Бис» «Б»).
И ещё одно «научное исследование», «социологическое» — «Формалы и неформалы: борьба противоположностей» (Мистер Фил (Нижний Новгород — Ленинград), «Бис» «Д»).
В «Текстах» «Финиты-бис» «Г» была опубликована ходившая в списках поэма БГ «Иннокентий и Полтораки». И в «Текстах» же — чудные то ли песни-стихи, то ли стихи-песни Александра Левина из Москвы — «Зелёная охота» и «В зеркале прессы» («Бис» «Д»). Усиленно рекомендую. То же относится и к текстам песен группы «Роза» (Уфа) в «Бис» «В». Тем более что записи этой группы мало кто в столицах слышал.
Из оставшихся неупомянутыми произведений, опубликованных в «Фините-бис», приглянулись моим взыскательным очам сказка Влада Соседкина из Казани и рассказы Дика (того самого, с далёкой Камчатки) и москвички Ольги Поляковой (прославленному декаданс-бард-рок-визионеру роднёй не доводится, но в своей области тоже крута) — все почему-то в «Бис» «Г». «Будем летать?» Дика — о психологических проблемах в связи с выпадением из самолёта, а также падением внутри оного вместе с ним. «Холодный замок» Влада — великолепное и остроумно написанное фэнтези. Оля Полякова в «Патруле у Гончих Псов» предлагает мирный способ урегулирования космических конфликтов — говори с захватчиком из чужой галактики на непонятном ему, конечно же, слэнге — и тогда, охренев от твоих идиом, он непременно растворится в пространстве.
Узок наш круг, как было отмечено в самом начале, и страшно, соответственно, далеки мы от народа. Но КБ отчасти ликвидировала эту пропасть, опубликовав в разделе «Анонимка» («Бис» «Г») отрывок из романа в стихах «Две судьбы» (чьи бы вы думали? Дитера Болена и Томаса Андерса), созданного одной из фанаток «Модерн Токинг» и зачитываемого до дыр остальными. Прелестный образчик современного китча. Почитайте. Ей-Богу, очень мило.
И на сей лирическо-демократичной ноте обозрение хитов «Финиты-бис», а заодно с ним — и всю статью, я объявляю завершённым.
Вот я и рассказала о журнале «Финита» всё, что хотела и могла.
А юбилейная дата — 17 июня 1997 года, если помните — уж и вовсе сделалась не за горами. Полагалось бы в заключение изречь что-нибудь эдакое мудрое, длинное и красивое. Но не люблю я патетических концовок, что поделаешь. Да и лень что-то придумывать, оформлять и обобщать.
Поверьте, господа, на слово — хороша была та «Финита». Даже если автор данного сочинения сие показать и не смог.
Чтобы всё вышесказанное не было голословным, мы предлагаем вашему вниманию несколько вещей из опубликованного в журнале «Финита».