Хроника осколошных посиделок

В городе Париже в начале июля… Не, это я гоню. Ни в каком, конечно, не мифическом Париже, а вполне даже реальном Питере, и не в начале июля, а где-то в июне, если не раньше, в непричесанных головах некоторых (а конкретно — в главвредовских опилкосодержащих мозгах) возникла светлая идея проведения квартирника. Столкнувшись со встречным стремлением музыкантов оный квартирник сыграть, идея мигом вознеслась в совсем запредельные выси, но тут на горизонте возникли родители некоторых, Злобно клацающие ножницами и явно намеревающиеся крылышки-то обрезать.

Пришлось срочно уходить в подполье. Роль Александра Матросова сыграл литературный редактор, предложивший свою квартиру для реализации сомнительного проекта. На этой почти что нейтральной территории, которая специально для такою случая была тщательно пропылесосена, 5 июля сего года и состоялось действо, позднее в народе получившее название «большой квартирник у Анны на Новаторов”.

Играли Медведь и Леда. На фоне окна (чуть было не написала «на сцене”) — две девушки с акустическими гитарами, по три песни с каждой; одна поет, другая, соответственно, изображает из себя девочку-шуршалочку, потом наоборот. Леда: за- предельность чистого высокого голоса, рвущая тонкие оболочки параллельных миров. Холод. Гонки сквозь диагонали. Музыка давно забытых богов, рваные ритмы, жизнь «между линий», на грани смерти и вечности. Ратные подвиги в войне с собой на фоне медленного умирания времени. Тексты — для любителей восточной философии и прочих эзотерических загадочностей и глубин. «Ужели теперь, повернувшись лицом к себе, я вновь увижу, от чего отражается мир; и помню если не дорогу, то движение по ней, я знаю если не развязку, то причину этих игр…»

Чуть-чуть иное — не хуже, не лучше, но иное — «Крематорий», который под вывеской «Питер», полшага на землю, от знания небесного — к знанию земному; «Гении кухонных тем» — песня, написанная “после очередного базара с Яхой по телефону”, ну, кто знает, что это такое и с чем это едят, тот поймёт. А кто не знает — тому, значится, и не надо — в данном случае фраза весьма подходящая.

Медведь: проще, ближе и теплее; спела чуть ли не все имеющиеся в наличии на данный момент песни; полудетская лирика с питерски-открыточным всадником «на призрачно-бледном коне», оживлённая очаровательной улыбкой; одна вещь — на стихи Иосифа Бродского, н сочетании с фантастически красивой мелодией создала нечто похожее на психодешческую атмосферу. Ну и — традиционное для этого вечера посвящение: «Игры, или аллюзия на Алекса Полякова» — небезукоризненный текст, впрочем, вполне выражающий отношение Медведя к оккультным заморочкам, имеющим место быть неотъемлемой частью жития некоторых обитателей нашего городка.

Ещё в одной песне Тоха очень классно играл на гитаре…

Воспылавший чёрной завистью, а также вдохновлённый светлым примером рок-н- ролльного подвижничества главвред уверенно нейтрализовал родителей, отправив их на дачу, и ровно через неделю — 12 июля — второй квартирник озвучил унылое бытие жителей дома N 22 по улице Королёва. Сей праздник души был несколько омрачён не в меру застенчивыми жителями соседней квартиры, по всей видимости, постеснявшимися по-хорошему попроситься в гости и вместо этого решившими просверлить стенку и войти через образовавшуюся дыру. Несмотря на общеизвестную хрупкость и звукопроницаемость новостройковских стен, сделать им это не удалось, но звучание гитары выступавшего первым Поля под аккомпанемент сиих индустриальных шумов стало менее неземным и потусторонним, чем обычно.

Впрочем, Поль был явно не в ударе. Пытался оправдаться тем, что, мол, «слуха не было, пропал куда-то голос, струны толстые, пальчики хиленькие, тонкие», поэтому — полная халява и концерт по заявкам. Но это было даже интересно, потому как лажающий Поль — зрелище редкое и в высшей степени своеобразное. Ещё порадовало, что не были исполнены вездесущие “Покатые”, которые в последней редакции “тоже скачут”. Зато вся остальная программа -дорога в сторону смерти и дальше — по узенькой тропинке к Богу (Дьяволу? Абсолюту? Мировому разуму? — по большому счету, суть едина) с незначительными вкраплениями «стебалова» прозвучала — даже без слуха и голоса.

Пеняли тут мне, что до сих пор не написала ничего серьёзного об этом самом Поле. Действительно — не написала: наверное, ещё не время для серьёзного осмысления. Когда-нибудь…

Сёмкин проявил себя как незаурядный идеолог и вслед за Фёдор Михалычем Достоевским впал на сторону униженных и оскорблённых против силы, правящей миром. При этом обозвав «социально опасными» тех, кому не близки подобные идеи, а признаками слабости — нейлоновые струны и сопли, которые по этим струнам размазываются. Но мне кажется, что творчество Ильи под определение “соплей” мало подходит, или, по крайней мере, это далеко не те сопли, которых надо стыдиться. “Зима” — на мой текст (злые языки говорят, что это — наш ответ Чемберлену, т.е. Яшке и КВ с их “Червяком и Бабочкой”), вернее, почти на мой — Илья заменил три строчки, значительно улучшив оригинал. Грустная такая песня получилась, очень зимняя. Эксперимент тина. Как и “Открытый Город” — цепь образов, почти механически соединенных друг с другом, но на выходе сливающихся в одну картинку; «только так, ныне и присно» — благословение нарисованному миру…

Про некоею Мишу, выступавшего следуюшим, очень хочется написать как во второй «Контре” — «опустим”.

Нy и Мерлин, который неожиданно убрал всех. Акустическая гитара в его руках способна создать драйв, бывший бы впору полновесной электрической группе, а хиты про «помойку” и про «танго в опустевшем борделе” покорили жаждущие веселья народные сердца. Один человек, к мнению которого я, как правило, прислушиваюсь, выдавая по телефону своё резюме относительно происшедшего, в частности сказал, что творчество Мерлина на самом деле гораздо серьёзнее, чем его воспринимают. И, я бы добавила, гораздо круче.
Вот и всё, что случилось. Истинная правда, вот-те крест. А кто вам что другое расскажет — не верьте ему.

Пока! С.С.


Обсуждение