Однажды вечером мне позвонил Свирепый Ёж…
Нет, на самом-то деле всё началось гораздо раньше, когда “Осколки” и представить себе не могли, что доживут до гордого номера “9“, красующегося на обложке. Витала, реяла и парила в воздухе навязчивая идея — в меру скромных сил продолжить “Золотое Подполье”, внести свой вклад в славное дело фиксации всяческого самиздата, имеющего место быть, но не отмеченного в анналах сего фундаментального труда. Не сбылось! То ли лень (совершенно справедливо отмеченная Майком как добродетель, мешающая совершению гадкостей и глупостей — уж не помню, в каком интервью) оказалась сильнее членов редактората — вместе взятых, то ли какая-нибудь другая столь же уважительная причина была тому виной…
Впрочем, этим с успехом занялись “Ходячие Трупы”, они же “Пробежки Жмуриков”, они же “Прогулки Раненых”… ну и прочие моционы и променады. (А что? Нас вот недавно “Обсосками” окрестили — и ничего! Цветём и пахнем.)
Так и не случилось поплясать на свежих могилках газеток, журналов и журнальчиков, обильно проросших сквозь громадное полуразложившееся тело вышеупомянутого гурьевско-кушнировского артефакта. Иногда хотелось, ох как хотелось… но — послушаю-ка я лучше “Калинов Мост”, попью чайку, погуляю по городу (на выбор). А однажды вечером мне позвонил Свирепый Ёж.
Тот, кто не знает, что у Свирепого Ежа есть ещё и “мирское” имя — Дмитрий Аверьянов — мало что потерял в жизни. Свирепый Ёж — он и в Африке Свирепый Ёж, а вовсе никакой не Димочка (как меня иногда подмывает его назвать — ну, бабски-материнский инстинкт, что ж поделаешь?), и свирепость его не знает границ, и иголки размером с дикообразьи, короче, существо экзотичное. Но не в этом суть. А суть в том, что забили мы с ним стрелку на предмет получения мной с целью прочтения некоторого самиздата, которым Ёж периодически любезно снабжает “нашу тусовку” в моём грешном лице (за что ему, конечно же, большое спасибо).
И — наконец-то пробило. В кои то веки захотелось поделиться мыслями, впечатлениями и ощущениями от прочитанного — в основном, конечно, от прочитанных “Ежей”, потому как штука стоящая: тандем Ежа и корейца А Фо Мина — это что-то, как сказал бы сэр Макс из Ехо. А я бы сказала — что-то с чем-то, но дела это не меняет.
Если бы я действительно претендовала на продолжение славного дела господина Кушнира, то следовало бы начать с того, что году этак в 93-ем в подпитерском городке Колтуши (это именно там, где памятник Павлову с собакой) родился… ну и так далее по тексту. Назвали младенца “Свирепым Ежом” — то ли в честь отца-основателя, то ли к отцу-основателю сие определение прилепилось позже из-за убойной точности формулировки — хрен его знает. Вышло шесть номеров… умерло по неизвестным причинам. Потом был проект “Цукенг” — ну сами понимаете, откуда сие название произошло; набор листочков в высшей степени концептуальный — “спонтанный поток сознания”, блин! А потом — снова “Свирепый Ёж”, но уже с двойной нумерацией и — как бы — приложение к “Цукенгу”, по крайней мере, такая информация произрастает во вступительной статье.
Оставив мифотворчество на совести господ с колючками, перейдём непосредственно к номеру 1 (7), с эпиграфом из всенародно любимого Пелевина: “Где бы ты ни оказался, живи по законам того мира, в который ты попал, и используй сами эти законы, чтобы освободиться от них.” Хорошо! Правда, по мере прочтения журнала медленно, но верно понимаешь, что не об освобождении идёт речь, а о создании новых, своих, собственных законов мироздания (Мы наш, мы новый…), несоответствие коим мира реального (за рамки которого выглядывает разве что “Цукенг”, и тот местами) и рождает пафос протеста, ставший доминантой в неглупом, в общем-то, издании.
Основные материалы — пара отчётов о дружественных визитах питерцев в Москву, и, соответственно, москвичей в Питер. зАиБИ, анархо-краеведы и прочие, и прочие. Неплохо написано — но, опять же, местами. Некоего Эдика Михайлова. Ну, а какими местами — судить вам. В общем и целом слишком напоминает аналогичные же отчёты в “Связи Времён” — это такое детище Б. Усова и “Соломенных Енотов”, если кто не знает.
Потом… ой, потом! В который раз убеждаюсь в полной бессмысленности каких бы то ни было редакционных и межредакционных базаров. Короче, тетралог Ежа, А Фо Мина, Я-Хи и меня, грешной. Получилось лучше, чем было в натуре, но хуже, чем мы можем (надеюсь!). И комментарии А Фо Мина но поводу подсунутых для ознакомления кассет Поля, Мишки и Светки Чапуриной с перлами типа: “То есть Полякова слушать не стал”, “Первые песни — это было бы хорошо, если бы не было КСП”, “Зайца надо переименовать в Осла” и прочими в том же духе.
Кстати, насчёт перлов. От себя лично присваиваю “Свирепому Ежу” почётный титул “Самый Поэтический Журнал Года”. К сожалению, творчеству скромных гениев, пожелавших остаться неизвестными, посвящено всего две страницы. Но — потрясает “с первой строчки и до последней капли”, и трясёт ещё некоторое время.
Я вернусь на войну
С забинтованным глазом
С перекошенным лицом
И вообще пидарасом
Или — вот ещё:
Я вознесён на небеса
Теперь моча моя — роса
Не правда ли, свежо и оригинально? Уж не Виталию ли свет Максимову — автору скандально-дурацкого письма в ФУЗЗ — принадлежат какие-нибудь из сиих поэтических прозрений, уж не он ли — вознесённый на небеса шипит, идеолог “Чёрной Расы”? Впрочем, и о гражданине далёкой Кореи, и о Максимове — позже. Что же ещё вспоминается без особого напряжения мышц головного мозга? Ну, конечно же, “Занимательная Егорология” — сначала творческо-политическая автобиография, потом перепечатка статьи Гурьева из “Московского бита”, потом комментарии Аверьянова — всё это было бы смертельно скучно, если бы не одна фраза из той самой автобиографии, кое-что прояснившая в моей многострадальной голове.
Как многие, я обвиняла Летова в “предательстве”, не умея точно сформулировать, что же или кого же он “предал”, кроме меня, любимой, конечно. Слушала “100 лет одиночества” — самый дорогой для меня Егоркин цикл, и что-то шевелилось внутри, какие-то ветерки, сквознячки, какие-то червячки ползали по позвоночнику… И вдруг: “Я понял, что сам отход от реальности можно уподобить одному из путей реализации в буддизме. Там есть путь личного спасения и есть путь спасения коллективного… я выбрал именно второй путь, путь коллективного спасения, потому что это — глобальная и единственная истина, ибо путь личного спасения ведёт не просто в тупик, он ведёт в места гораздо более страшные. Это я знаю как человек, испытавший этот путь. Это – путь одиночества. ”
Грустно, господа, всё это грустно. Да, одиночество – это страшно, это больно, но как же тогда быть с тем, что “Всё настоящее — вообще страшновато. Для правильного индивидуума”? Что ж, кому что. Концерты, знамёна, революции…
А где-то небо и звёзды…
Нумер 2 (8) получился поровнее. “Верящих в счастье просим не беспокоиться” — а мы и не беспокоимся — особо-то. Сочетание метафизических теоретизирований на темы творчества с экстремисткими заявлениями, описаниями краеведческих акций и их участников; всего этого — с фоткой, где Ёж с ножом, а Я-Ха в каске — это “Чаар парэ, иэ мийе!” — чёрт знает что это значит, но интересно. Краеведческие фишки меня никогда не вдохновляли, что с Ежом, что без Ежа, уж слишком много во всём этом ненужного выпендрёжа: гулять по родному (можно и не родному, ещё интереснее) городу (селу, лесу и т.д.) — прекрасно, с хорошей компанией — ещё лучше, но… зачем превращать весьма интимный процесс ритмичного прикосновения полотнами к асфальту (гравию, траве) в подобие ноябрьской демонстрации? И тем более непонятна экспресс-информация (для пионеров и школьников) “О мерах предосторожности в районах бывших боевых действий” — прикол приколом, но лично я эти странички с чистой совестью пролистала. А вот о выставке “Неревизованные проекты градостроительства Москвы” можно было бы и поподробнее. Но это так, к слову…
Вроде бы наконец прониклась я уважением к господину А Фо Мину, отчасти под вредным влиянием Я-Хи, чья рецензия на альбом корейской группы “Министерство Любви”97 помещена в этом же номере (кстати, оного альбома я не слышала — Я-Ха, почему???), отчасти под довольно приятными впечатлениями, полученными от писаний самого Фо Мина. Под “Анархией без анархистов” вообще расписываюсь чем могу, и… опять про дедушку Летова, только теперь — феноменология, редукция и прочие индукции и дедукции — запутал всех, действительно…
Очередная статья а-ля “Связь времён” (то ли перепечатка, то ли намеренная стилизация) неприятно удивила констатацией того незатейливого факта, что Rock Fuzz (вероятно, в лине Лёни Фомина, поившего всю тусовку пивом), Заяц, Большой Медведь и Я-Ха были явно лишними на квартирнике Ермена, случившегося у КБ. Даже боюсь давать журнал им на почитание — кто знает, вдруг пойдут и повесятся (дружно обнявшись и обливаясь слезами — прим. внутреннего голоса). Да, ещё есть “литература” (до боли “Цукенг”-овская, ну так Э.М. — он и в Африке Э.М.) и гонки по поводу “Красных Звёзд”… опять-таки местами неплохо написанные, ну да видала я эти “Красные Звёзды” в соответствующем месте и в соответствующей обуви…
Облом. Некролог Димона Колоколова на последней странице…
…Вот так и живём, солнышко моё: из тусовки — в боль, из радости — на трассу…
А ещё Ёж дал мне почитать журнал “Далеко”, нумер 3, если верить обложке, весьма и весьма милой моему сердцу: светлое окошко из тёмной комнаты, закрытое окошко… Издаётся сей журнал двумя Совами: Большой и Малой, очень симпатичными птичками (фотография коих помещена на второй странице). Из каких они городов-весей — я так и не поняла, хотя прочитала все 66 страниц, причём внимательно. И с самого-самого начала — чуть не обломалась.
А чуть не обломала меня одна строчка из “письма читателя”, попавшаяся мне на глаза непосредственно на 4-ой страничке — “мне надо крови”. “Господи! — возопила моя несчастная душенька, только что в полный рост воспринявшая “Свирепого Ежа” — Неужели и здесь?”. Судорожно переведя взгляд на страницу — следующую, пятую, я вздохнула с облегчением: фестивальные обзоры — как это по-нашему, по-самиздатовски! Хотя имена все незнакомые, да зато проблемы свои, родные: ужасный аппарат, неродной аглицкий язык, массовый поход покурить на солнышко — короче, всё как у нас.
Дальше… йес, йес, йес! (Здесь имеется в виду не хипповское псевдо КБ, а просто выражение крайнего восторга) Стр. 14 — открытое письмо по поводу того самого максимовского письма в “Фузз”, хорошее открытое письмо, и Максимов там назван так, как и следует, и послан именно туда, куда надо. Молодец Большая Злая Сова! Впрочем, о Максимове всё-таки потом. Жалобная констатация того, что “время героев прошло» — тезис правильный, вот только стоит ли об этом грустить? Вам-то, многоуважаемые Совы, не по 14 лет, чтобы искать себе примеры для подражания… Ну а ностальгия — это святое. Даже я, грешная, при всей своей нелюбви к персонажам типа Бутусова нет-нет да и поставлю на магнитофон кассетку с “Разлукой”…
Панковский раздел. “Sex Pistols”, Сид и Нэнси, Punk-алфавит, перепечатка нх “Комсомолки” хрен-знает-какого года. Большая Сова любит панк. Это видно. А Малая Сова — на то и малая, чтобы быть младше и мягче, и её статья всё про того же Летова — уже и не статья, а почти что рассказ, трогательный такой и милый. И хочу-у-у (у-у) Марину Тихонину, про которую рецензия на стр. 46 — послушать! Ау, Совы! Отзовитесь!
А ещё до состояния телячьего восторга довела меня телега на стр. 48-52 пера всё той же Малой Совы, но теперь о совсем другом. О чём, как вы думаете? О мужчинах и женщинах! (Эту бы телегу — да в какой-нибудь “Cosmopolitan”, они бы там неделю от каждого шороха вздрагивали — прим, внутреннего голоса) Или, вернее, о том, за что Малая Сова их ненавидит. Вот ЭТО — когда-нибудь обязательно перепечатаю. И нефиг мне говорить, что у нас тут не “Вестник Феминисток”.
Завершает “Далеко” №3, естественно, литература. А куда ж без неё?
Ну и последний шедевр, про который сегодня успею рассказать (времени-то уже без малого четыре, а мне ещё надо ванну принять да дочитать народного героя Пелевина, чтобы книжку Медведю поскорее отдать) — это “Вестник ветерана”, произведение господина Максимова, уже неоднократно вышеупомянутого. Тощенький, рукописный — а понту! Это я не к тому, что по нам там эдак вскользь проехались, упомянув “наш городок” в связке с жидовско-еврейским геноцидом, и проиллюстрировав статью о равнодушии моей фотографией (видит Бог, не лучшей). Содержание номера: невнятные наезды на КБ (за “Фуэз-овскую” рецензию на Летова), на “Далеко” (за наезд на самого Максимова), и вообще всех, кто не понимает “бесспорную гениальность и охуительность” его “гениальных стихов и произведений”. Ну, убогие мы, что с нас взять?
Не знаю я, что написать про Максимова. Обосрать — как-то не хочется, пожалеть — слишком банально. Уповать на то, что “мальчик вырястет» — да, вроде, и так не маленький (выше меня на целую голову). Процитирую-ка лучше анонимную стятью в “Свирепом Еже»; они там все — братья по оружию и клеветать друг на друга не стянут:
“Максимов (мы все знаем Максимова) — из тех людей, которые готовы (как бы) отдать жизнь за чужую идею, как правило, в силу некоторой ограниченности, не имея своих. «
Всё. Приятного чтения.
С.С.
ночь с 15 на 16.02
P.S. А ещё в этой статье упоминается Юля Теуникова, моё самое главное открытие этой зимы.
На фото: входе дружественного визита редактората ОСКОЛКОВ в Колтуши главный редактор журнала СВИРЕПЫЙ ЁЖ Дмитрий Аверьянов и главный редактор ОСКОЛКОВ Светлана Смирнова обмениваются экземплярами своих изданий. Снимал Я-Ха.