Эта запись (четвертая по счету «официальная») — всем о том же. Только с другой точки зрения. «Ноябрь» был отстраненным, почти бесстрастным взглядом на умирающий мир, бесконечно чужой (чуждый) и далекий, но другого не дано, и теплые нотки жалости и нежности оживляют безрадостный пейзаж. Теперь — медленно угасаюшее солнце агонизирует внутри, и это уже не светло, и не красиво, и не как-нибудь еще — это просто больно.
«Вдруг оказалось, что все понарошку», совсем не так, как было когда-то; умирая, мир показывает свое истинное лицо, и вот уже под серым ватничком, в котором трогательный колобок разгребал снег, скалятся волчьи морды. Заглавная песня — центральная на альбоме (о «Вере» разговор отдельный) — апофеоз безысходности, когда и «я не я», и жизнь — не жизнь, и до немилой-неизбежной (смерти?) вроде бы рукой подать, ан нет — не судьба. Пустота внутри, пустота снаружи, но человек, граница между тем миром и этим, все еще дергается, функционирует, и, собирая остатки сил, пытается остаться живым.
Но бьется деревянное сердце,
Гонит венами пустоту,
А что жизнь — беспонтовка,
а Бог — лишь листовка,
Объясняй моему кресту
(«Тум-балалайка»)
Барабаны Олега Куковича придают плотность и напряженность и без того не слишком расслабленному рэггей, содрогаясь в аритмии отчаянья на одном дыхании — и по настроению, и по состоянию — сыгранной-спетой первой стороны (хотя автор и твердит о «вымученности» альбома, на конечный продукт, и, как результат, — на восприятие это не влияет); даже cover’ы народных песен, сделанные так, как, наверное, они и должны звучать — без сарафанов-балалаек, просто и пронзительно, фатально вписываются в гибельный перестук колес идущего под откос поезда. Беда, гуляющая босиком по Московскому шоссе, любовь, болезненная, вывернутая наизнанку: «а мне с тобою повезло — мы сегодня не вдвоем», красная девка «вся в бубенцах» — всё та же Смерть, чей образ назойливо появляется чуть ли не в каждой песне, и везде она до боли знакомая и… родная?
Вторая сторона открывается жутковатым камланием — «Милая моя» — заупокойной по Любви то ли к реальной, земной женщине, то ли к некоему образу, растворившемуся в серых снегах «хмурого зимнего дня»; впрочем, не всё ли равно, к кому — главное, что «дальше нет судьбы», но дальше — «Вера», дивная вещь, дающая надежду не на спасение («Вера спасает, следовательно, она лжёт» — Ницше, а кто считает, что он фашист, тот ничего не понял в этой жизни), но — на возрождение Мира в новом качестве, может быть, даже светлого и сияющего, не знающего боли, страха и ненависти…
Только без нас.
А «мы» остаемся здесь, примерять на себя скоморошьи колпаки и складывать лестницу в небо из своих и чужих костей — «Всё идёт вверх» — ступенька за ступенькой, строчка за строчкой, песня за песней…
С.С.
P.S. Как-то раз в кулуарах я услышала вопрос типа: «А почему на обложке не указаны авторы песни «Всё идёт вверх?» Не уверена, что это принципиально, но всё же возьму на себя наглость ответить на сие вместо Я-Хи. Итак, по порядку: Олди, Силя, Сергей Аристов, СашБаш, БГ, Летов, Борис Смоляк, Янка, Ермен Анти, Умка, Чистяков (Славка), АУКЦЫОН, Света Чапурина, Ромыч Неумоев, Чистяков (Фёдор). Вроде всё.
