Разжигая костры сизым Факелом дней,
В поле ровном, да чистом, да гладком,
Ляжет мочь полотном. Ты промчишься по ной,
На прощание оставив заплатку.
А потом рассветет, и умоет луга
Звездный ковш ключевою водою.
На поляне — стога. И клубится река.
Я веду жеребца к водопою.
А в лазури колодца не тает звезда.
Как не давно — ее отраженье.
Ну а он не проснется уже никогда,
Он отметил второе рожденье…Веселись, да гуляй, и живи—не-скучай! —
Ночь пройдет, и вторая, и третья.
А потом на лугу зацветет Иван-чай,
И подставишь ты спину под плети.
Знать не вышло гулять, раз такая судьба.
Голоса стали тише и глуше.
А когда доконала его хвороба,
Он пришел и сказал мне — «Послушай,
Отнеси меня в поле и там положи,
Расстегни мне тихонько рубашку.
Как спокойно и тихо усну я во ржи,
Пусть гуляет душа на распашку!
Погляди же в окно, видишь — рожь-то взошла!
Эх, ржаного мне хочется хлеба…
А в окне все гульба, ни села, ни тепла.
Отпусти меня, матушка в небо!»Закручинился брат, зарыдала сестра,
Только мать загляделась на поле.
И смахнула слезу, и сказала: «Пора.»
И добавила шепотом: «Доля…»