—Как появилась идея ПАРКА ГОРЬКОГО?
—Идея создания группы исходила от Стаса Намина, который хотел собрать такой коллектив, который сможет конкурировать на американском рынке.
—Может быть, он просто почувствовал, что его собственной группе там ничего не светит?
—Думаю, что Стас как нормальный бизнесмен (а я считаю его в Союзе бизнесменом «number one» даже по американским стандартам) просто не хотел делать ставку на одну группу и решил дать возможность всем проявить себя, т.е. кого быстрее купят, тот и поедет в Штаты писать пластинку. Для показа американцам было решено записать альбом с песнями Носкова и Белова. И получилась та запись, которую, наверное, многие слышали.
—Там, кажется, играл «японский барабанщик»?
-Да. YAMAHA RX-5.
—Я заметил, что с появлением барабанных компьютеров некоторые музыканты стали несколько скептически относиться к своим коллегам-барабанщикам: и звук у них не тот, и вдруг все стали неровно играть. И вообще при повальной страсти к фонограмным концертам и компьютерной записи в студиях роль барабанщиков свелась к минимуму: перемалывать воздух, стоя у пары электронных блинов. «Там» же, если позволяют деньги, стараются пригласить на запись какую-нибудь звезду, вроде Кози Пауэлла, Стива Гэдда и т.д.
—Это происходит в основном потому, что у нас почти нет хороших студий, хороших звукорежиссеров, хороших инструментов, а как ты знаешь, чтобы хорошо записать барабаны, нужно порядком повозиться. Поэтому, в целях экономии времени и средств и для получения определенной гарантии качества уже заложенного в них звука, компьютеры сильно потеснили живых барабанщиков, особенно в студиях, ресторанах.
—Вернемся к вашей записи. Она понравилась и на вас решили сделать ставку?
—Сначала нами собиралась заниматься компания «ССС», но они что-то долго тянули… Стас встретил в США Дэниса Беррарди, показал ему фонограмму, а тот, в свою очередь, показал ее в компании «Полигрэмм», где материалом всерьез заинтересовались. У нас появилась возможность поехать в Америку и сделать пробную запись. Там к нам на студию приехал президент «Make Difference Foundation» и предложил записать одну из песен тех музыкантов, кто когда-то погиб от алкоголя и наркотиков, на пластинку вместе с американскими звездами.
—У вас в тот момент не было выбора?
—В принципе, не было.
—А кто догадался разбавить «the Who» Прокофьевым?
—Сейчас точно не помню, но инициатива в группе у нас обычно исходила от двух людей: от Носкова. который представляет себе мелодию и знает, как ее нужно спеть, и от Белова, аранжировщика с колоссальным опытом, представляющего композицию в целом. Это практически не обсужцается. Даже американцам музыкальное мышление Белова кажется неординарным.
—К тому времени, когда было решено собрать постоянный состав группы, ты ведь почти не играл на барабанах.
—В группе у Стаса были другие барабанщики, а мне больше нравилось помогать Леше в записи. Я был все время рядом, знал досконально программу, и несмотря на то, что как барабанщик был не в форме, ребята решили меня попробовать. Мне дали возможность, я постарался использовать ее, и думаю, что после ленинградских концертов со СКОРПИОНС вопрос был в принципе решен.
—Пришлось, наверное, изрядно попотеть?
—Когда долго не играешь, потом приходится многое наверстывать. Я, фактически, жил в студии, т.к. было очень много работы, и обычно занимался с 22 часов до 5 часов утра.
—Хочу сделать тебе комплимент: когда заходил на днях к вам на репетицию, я получил удовольствие от твоей ровной игры или, как более точно говорят в Америке, от твоего «хорошего времени». Как ты этого добился?
—Специфика нашей игры втом.что мы почти все песни играем под секвенсер, в который заряжены недостающие подголоски, клавиши и клик, т.е. метроном. Волей-неволей приходится играть вместе с ним. Ну, а на репетиции, поскольку секвенсер сразу после фестиваля увезли в США, я просто старался быть предельно внимательным к своей игре. Вопрос «хорошего времени»—извечная наша проблема, но на первом плане всегда должна быть хорошая музыка, вне зависимости от того, как ее оценят критики.
—Немного подробней о работе с секвенсером. У вас на фестивале, кажется, были накладки по этому поводу?
—Да, были, но зависящие, к счастью или к несчастью, не от нас. Этот вопрос мы затрагивать не будем, нам самим еще в нем надо как следует разобраться.
Стандарты исполнения, да и музыка вообще на Западе очень высоки. Секвенсер позволяет обогатить музыку и аранжировку концертного звучания. Без него нам пришлось бы дополнительно брать клавишника (а такой необходимости пока нет). Помимо этой функции секвенсер переключает все вокальные и гитарные эффекты. Почти все западные группы сейчас переходят на Миди-систем, а ведь она должна от чего-то срабатывать. Так вотей-то и управляетсеквенсер. У гитаристов на сцене нет проблем с «примочками»—все переключает компьютер.
—Для нас здесь это— неосуществимая в ближайшем будущем мечта.
—Ну, это просто новое качество исполнения. Музыканты начинают более тщательно подходить к аранжировкам. При обычной игре без секвенсера ты знаешь точно: вот начало, а вот конец. Где-то ты можешь загнать, затянуть, выкинуть какую-то часть вообще, вокалист может что-то не допеть и тд. Работая с секвенсером—все это невозможно.
—Поддерживать определенный уровень исполнения-одна из основных задач, но все-таки иногда, в зависимости от настроения, хочется что-то изменить прямо на сцене в процессе концерта. А ведь при работе с компьютером твои мозги и руки как бы к чему-то прикованы.
—Помимо первых двух китов—хорошей музыки и «хорошего времени», третье, или, наверное, все- таки второе,—это хорошее звучание группы на концертах, ведь люди приходят не только смотреть, но и слушать. Не секрет, что даже многие западные группы со сцены звучат плохо, достаточно вспомнить концерты в Москве И.Мальмстина. Мы хотим добиться хорошего качества звучания, и если секвенсер позволяет достигать этого, почему бы его не использовать?
—Я слышал, что появились какие-то «примочки», через которые компьютером можно управлять от барабанщика?
—И видел эту штуку на музыкальной выставке в Чикаго и очень ей заинтересовался. Ее разработчики-фирма «Афекс».
-Расскажи подробней о твоей записи в США.
—Я играл на барабанах «Simmons»—SDX, как у ДЕФ ЛЁППАРД Они могут сэмплировать любые звуки, какие только существуют в природе. Я могу заложить их в компьютер и делать с ними все, что угодно. Не трудно понять, почему мы пришли к идее использования электронных барабанов—ты ведь сам знаешь те проблмы, с которыми барабанщикам приходится сталкиваться на концертах: расстраиваются барабаны, рвутся пластики, плохая акустика залов, плохая аппаратура и тд. До 2/ 3 обработки обычно идет на барабаны, т.к. акустические барабаны довольно сложно озвучить. Это очень дорогое удовольствие. Пользуясь барабанами «Simmons«, мы убили сразу двух зайцев: решили проблему качества звучания в студии и проблему максимального приближения к «пластиночному» звучанию на концерте.
—Было как-то странно видеть у тебя на фестивале акустический «Pearl», а слышать звук электронных барабанов.
—В «Pearl» я вмонтировал пэды 0T«Simm0ns«. Я, конечно, допустил промах, что не добавил немного живого звука, как это делают Томми Ли, Тико Торрес и др. У них у всех в акустические барабаны вмонтированы триггеры, т.е. электронные датчики.
—Как вы себя чувствовали в этой «звездной обойме», почти не имея концертной практики?
—У всех американских групп, выступивших на фестивале, большая практика работы на сцене, везде играют музыканты экстра-класса. И вообще, у них отношение к музыке очень серьезное, и это мы только сейчас начинаем понимать. Взять, например, Лос-Анжелес, точнее, Голливуд—город актеров и музыкантов. Там ка>Кдый четвертый— актер, а остальные (первый, второй и третий)— музыканты.Закон «выживает сильнейший» действует в полной мере, поэтому есть большой стимул к занятиям, если ты хочешь зарабатывать на хлеб музыкой. У нас же только недавно появилась возможность выходить на сцену в чем хочешь, играть, что хочешь, и даже получать за это нормальные деньги. Складывается довольно странная ситуация—в одинаковом положении оказались те. кто десятки лет занимался музыкой, и обыкновенные дилетанты, не умеющие толком ни петь, ни играть. Мне кажется, что большинство людей сейчас стало заниматься музыкой, чтобы легко и просто заработать деньги. Мы с ПАРКОМ сразу решили идти другим путем и не стали размениваться на гастроли. Задача «косить рубли» не стояла.
Да, хочу еще немного сказать о некоторых преимуществах электронных барабанов перед акустическими. Когда мы приехали на студию в Филадельфию, нам сказали, что СИНДЕРЕЛЛА, писавшаяся перед нами, потратила только на запись барабанов два месяца. День записи стоил приблизительно 1.200 долларов. Мы подсчитали и решили, что лучше качественней запишем все остальное, а барабаны сделаем сэмплерные, и тем самым сэкономим время. У меня уже были готовы нужные звуки. Это удобней еще и потому, что если мне, например, надо изменить какой-то кусок звучания малого барабана, на живых придется переписывать почти всю партию, а на электронных я могу переписать все, что угодно, без изменения остального материала. Ктому же почти нереально повторить точно такой же звук, каким он был неделю назад, если ты вдруг захотел что-то изменить в аранжировке. Тарелки я писал тоже сэмплерные. Благодаря этому и благодаря тому, что я писал все под секвенсер, на запись барабанов ушло всего четыре дня.
—Расскажи немного об эволюции твоих барабанных установок.
—Первыми моими барабанами были советский малый и тарелки, альт, бочка «Тrowa». Затем были рыжие «Super-Amati». Но за время работы в АРИИ я «проел» все свои «кабацкие» деньги и, несмотря на то, что когда я пришел к Намину, он сделал мне 12-рублевую камерную ставку, пришлось «съесть» еще и барабаны с тарелками. И уже в период становления ПАРКА я с помощью моего друга Виталия Богданова, давшего мне денег в долг, купил две «Amati Europe».
—Теперь у тебя есть возможность выбирать на чем работать на зависть всем советским барабанщикам.
—Для музыканта выбор инструмента—вопрос щепетильный. Раньше я считал, что поставь мне какой-нибудь «Ludwig» или «Yamaha»—я сразу же заиграю, как бог, но такой человек, как Леша Белов объяснил мне, что любой музыкант должен уметь играть на любом дерьме. Т.е., если ты можешь хорошо играть на самом плохом, то на хорошем будешь играть еще лучше. На Западе вопрос «на чем играть?» не стоит так остро, как у нас: есть все, что пожелаешь, и остальное зависит лишь от толщины твоего кошелька.
Раньше мне нравились барабаны «Тата». Но я видел их последние модели на чикагской выставке, и они мне не понравились по своему дизайну и качеству исполнения. Ну, а с «Pearl» получилось так…—звук не обсуждается: сейчас это один из самых продаваемых барабанов в мире. Они закидали своими установками всю Европу и теперь уже и Америку (хорошо бы еще и СССР!). Раньше была мода на «Тата», потом на »Yamaha», а теперь—на «Pearl», а стойки меня не интересовали! Наш американский менеджер договорился с фирмой о том. что они предоставят любые барабаны в любом количестве только за то, что я отыграю на них на фестивале. Для них это было выгодно в рекламных целях а нашему менеджеру было выгодно не платить за них деньги, т.к. мои «Simmons» и без того довольно дорогие.
—Сколько стоит твоя установка?
-Два «Симмонс» SDX, «Pearl», тарелки, пульт и прочие примочки—что-то около 55тыс. долларов.
—А какой у тебя малый барабан, пластики?
—Сначала я взял два: один бронзовый, другой металлический, но потом вдруг решил, что мне нужен деревянный, чтобы вставить туда пэд от «Simmons». Педали «Pearl» мне не понравились, и я отдал предпочтение Drum Workshop 5000. Удобная педаль-это так же важно, как и хорошие палочки. Я брал «Simmons», чтобы избежать наших вечных проблем с пластиком и отстройкой. Иногда, когда садишься за чужой инструмент, начинается «рак ушей» из-за того, что что-то не звучит, заедает хэт и тд. Самые лучшие барабаны—те, на которых ты привык играть. Пластики будут либо Remo CS либо Pin Stride, но это не так важно, т.к. 70% звука будет сэмплерным. Только так я смогу добиться у звука «своего лица». Звук малого можно собрать из 10 или 15 других, но, конечно, добавив для свежести живое звучание, если, например, хочешь сыграть настоящий рим- шот, что пока еще не может ни одна электронная система.
-Ну и теперь еще один немного издевательски звучащий для нашей страны вопрос: какими палочками ты собираешься играть?
—Еще не выбрал, но скорее всего теми, которые дольше всех держатся и, ломаясь, не попадают в глаза.
—Наверное, в целях сохранения пластиков и личной безопасности палочки нужно просто почаще менять.
—Да, но тогда в это нужно вкладывать большие деньги и иметь возможность регулярно их доставать.
—Ты теперь играешь на «Sabian»?
—Я очень долго играл на «Paiste», но потом мне показалось, что они слишком быстро колются. Я разбил хай-хэт «Paiste 602», две 18″ тарелки и даже стал немного побаиваться играть на них.
—А я слышал, что в «Веселых ребятах» один молодец умудрился примерно за год «размочить» большой комплект Zildian.
-Ну, это уже не от большого ума! Хотя на первом же концерте я сам разбил одну из моих Sabian 18″ Sound control crash.
—Ничего вечного нет. Просто мы из-за нашей российской бедности ищем тарелки, которые не раскалываются, пластик, который не рвется, палочки, которые не ломаются, когда на западе люди подбирают инструмент по другим критериям, например, по тембру звучания, по дизайну, по цене.
—В данный момент у меня таких проблем нет, и я могу колоть тарелки хоть по целому комплекту за концерт.
Я остановился на «Sabian» после выставки, и мне показалось, что сейчас многие отдают им предпочтение. Сотрудники этой фирмы душевней подходят к музыкантам, регулярно интересуются спросом. Эта молодая компания несколько лет как отпочковалась от «Zildian». Может быть, у них даже общие акции. Но если «Paiste» или «Zildian» выпустят тарелки, которые мне понравятся больше, я буду работать на них.
-Аты не пробовал самый последний «Paiste», на котором играли Томми Ли и Тико Торрес?
—К сожалению, не было времени. У меня пока еще нет контракта с какой-то определенной фирмой, и я могу выбирать. Конечно, мало музыкантов. которые получают тарелки бесплатно, а то еще даже с приплатой за игру на тарелках конкретной фирмы. Большинство покупает их за свои деньги и, естественно, их волнует вопрос «как долго они протянут».
—Ты придумал какую-то новую конструкцию машинки хай-хэта для игры на двух бочках? Расскажи о ней и о твоей модели палочек.
—Не буду говорить, пока их не сделают. В этом вопросе я немного суеверен.
—Как продается ваш альбом?
—Продано уже около 500тыс. экземпляров. Он выйдет также в Европе, Японии и Австралии, я думаю, что мы сможем продать не менее 1млн.
—Что вас ожидает в этом случае?
-Считай, один миллион человек купят нашу пластинку, плюс еще пара миллионов будет слушать вместе с ними и потом наверняка придет на концерт. Многие, возможно, купят пластинку после концерта, если наше выступление, конечно,
им понравится, а это в свою очередь зависит от того, как мы будем звучать и работать.
-Выступление на фестивале было для вас весьма неудачным и удивительно, что даже после этого дела у вас идут хорошо.
—У нас в СССР и на Западе немного разные понятия о живых концертах. Здесь считают, что то, западное, и есть самое лучшее. В принципе, на сегодняшний день так оно и есть. Но мы будем стремиться к тому, чтобы когда-нибудь сказали так: «Оказывается, и русские кое-что Moryrt».
—Ты, наверное, уже знаком со многими американскими барабанщиками? Кто из них тебе нравится?
—Пока знаю всего нескольких, в основном тех, кто участвовал в фестивале. Это прежде всего Томми Ли из МОТЛИ КРЮ. который очень здорово играет, прекрасный шоу-мэн и еще к тому же хороший парень. И. конечно, барабанщик Оззи Озборна—Рэнди Кастилло, профессионал высочайшего класса.
Мне нравитсяТикоТоррес. Он прекрасный человек и ничем особенно не выделяется из БОН ДЖОВИ. Его позиция чем-то сродни моей: я тоже не собраюсь выделяться из группы для того, чтобы все писали, какой я крутой и тд. Такой задачи нет. Я просто хочу быть в музыке до седых волос. Конечно, были люди, которые на меня оказали влияние. у нас это был Фокин, а на Западе Дон Бруер из GRAND FUNK и Ян Пейс из DEEP PURPLE. Хотя раньше мне казалось, что. живя здесь, почти нереально достичь их уровня.
—Некоторые барабанщики, кажется, уже разбили подобные представления.
—Да, у нас есть профессионалы высокого класса. Мне нравится Владимир Васильков, Анатолий Абрамов (АРАКС), Андрей Сазонов (ШАХ) и, естественно. Андрей Шатуновский. Я считаю немаловажным тот факт, что, будучи сильным барабанщиком с большим багажом знаний, он еще и нормальный человек, с которым всегда приятно пообщаться (смех).
—Большое спасибо.
—Конечно, нравится Сергей Ефимов. В нем есть то. чего не хватает многим барабанщикам, может быть и мне. Я немного флегматичен по натуре. Вообще я считаю, что сейчас у нас много хороших музыкантов, и я мечтаю, чтобы их стало еще больше. Но если я кого-то вдруг не упомянул, пусть на меня не обижаются! Мне нравятся все, кто самозабвенно занимается на барабанах, вне зависимости от того, как это у них получается-хорошо или не очень, и вкладывают все силы, деньги и здоровье в музыку, а не в вино, видео, тачки и тд. И, может быть, не уйдут туда, где неинтересно работать, но зато платят большие деньги. Я стал звукорежиссером не потому, что мне не хотелось играть на барабанах: я просто хотел помочь сделать общее дело. А вообще надо играть как можно больше и стараться стать не только хорошим музыкантом, но и хорошим человеком. Ты же сам знаешь, когда у нас становятся«звездами», то за своим величием ничего и никого уже не замечают.
В этом смысле западные музыканты—прямая противоположность нашим. Миллионеры, мультимиллионеры или переигравшие в 150 самых крутых командах, они всегда остаются людьми, с которыми очень приятно общаться независимо от того, кто ты: начинающий барабанщик или радовой фэн. Между собой у них тоже нет такого—мол, у него «Феррари» за 150тыс. долларов, и он крутой, а у меня машина-развалюха за 4-6 тысяч, и я никто.
—Кстати, о зарплате этих звезд …
—Если ты играешь в популярной группе, у тебя «популярная» зарплата, а если нет, то умереть с голоду в любом случае не дадут. В США есть профсоюз музыкантов, который сильно отличается от нашего, советского. К сожалению, не могу рассказать о нем подробнее, но. когда приеду в Америку, то обязательно все разузнаю.
-И последнее—чем ты сейчас занимаешься на инструменте?
-Конкретно-только программой, которую мы собираемся работать, но иногда пытаюсь играть то, что делают «трэшевики», для проверки собственного здоровья и сил…
А.Шатуновский.