Однажды группа «НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС» отправилась в большое плавание за славой и успехом. «В Москву, в Москву!” Потом они пропали. Потом всплыли в Ленинграде, где и закрепились. Но как-то тихо с концертами раз в год, без рекламы и помпы. Не тусуются, работают в студии, репетируют. Как им тут?
— В Ленинграде мы оказались потому, что здесь административное ядро группы, и трое музыкантов. То есть здесь часть творческих сил, плюс крыша и расчетный счет.
— И как новый состав? Не дерется друг с другом? Все-таки разные традиции…
— Трения есть, но пока решаемые.
— Но ведь не только люди сменились, но и инструменты.
— Мы давно хотели менять что-то, ориентируясь на традиции ленинградской музыки. Теперь появилась возможность поэкспериментировать с различными инструментами. Вот недавно с виолончелью записывались. Но оказалось, что это довольно сложно — очень плотная фактура, надо рассчитывать специально на этот инструмент.
— А почему вы вообще уехали из Свердловска? Ты года три тому назад вполне патриотические речи произносил на пресс-конференциях.
— Когда все разъезды начинались у нас и не было мысли уезжать из Свердловска. Просто цель была — найти организацию, с которой можно работать. Когда после многочисленных гастролей вернулись в Свердловск в 88-ом, то просто бредили созданием собственной студии. И в этот момент случился так называемый «трагический распад» насильственным методом. Творческий перерыв, когда решили в корне поменять музыку. Но поскольку состав и стилистика были уже наигранными, были амбиции творческого характера, поняли, что каждый должен делать свою музыку. Так оно и произошло.
— Ты тогда в Москве оказался. И на некий срок. Но не навсегда. Почему?
— Там очень много времени уходит на решение проблем, разговоры, встречи. Это необходимо, но время! К Москве нужно приспособиться, чтобы работать нормально. А в Ленинграде все проще. Нет изощренной политики общения между людьми. Поэтому в Ленинграде мы надолго. Здесь и контакты со студией начались, и администрация здесь, и всякие личные дела тоже.
— Приняла ли тебя достаточно замкнутая, самодостаточная и отчасти снобистская ленинградская тусовка звезды?
— Я общаюсь с Юрой Шевчуком, Кинчевым, когда он здесь, Сологубами, с Гребенщиковым. С молодежью как-то меньше. Не то что я против, но как-то не случилось. Общение все разное. С Гребенщиковым мы допустим, встречаемся, я его очень уважаю, но это довольно редкие встречи. С Шевчуком, наоборот, постоянно. Благодаря этим людям я знакомлюсь еще с кем-то. Но сейчас пет желания собираться компаниями по двадцать человек, не нужно такое излишнее общение.- Теперь я сам мощную попойку переношу с трудом. И плавное, что при более менее интересном общении больше удивляется внимания вопросам творческим, а не просто чесанию языками. Общение нужно, но надоедать не стоит.
— И все-таки почему вы оказались в Ленинграде.
— Это было связано с кино, и как далеко идущие планы не рассматривалось. Но с фильмом ничего не получилось — мы записали фонограмму и предполагалось, что она выйдет одновременно как новый альбом. Но на пробах все застопорилось, хотя был сценарий, картина в запуске. Но при наличии многих капитанов с рулевыми, произошла не стыковка политических и творческих моментов. Рак, лебедь и щука. Режиссером был Виктор Титов. Сначала он хотел снимать музыкальный чисто фильм, типа клипа про группу, потом появился сценарий, ориентация на полнометражный фильм, но то ли перестарались, то ли что…
— Ты теперь с кино порвал навсегда?
— Да нет, мне это в принципе интересно. Но я понял, что должен быть человек с идеей, который представляет как ее воплотить в кино, тогда может что-то и получится.
— Но хотя вы с кино и развязались, в Ленинграде играли всего один раз.
— Мы хотели бы выступить, но это дело ответственное. Потому что пока обкатаешь программу, она морально стареет. Мы очень редко в Ленинграде играли. Я надеюсь, что при подготовке новой программы у нас хватит смелости показать ее.
— В прошлом году, вы по слухам, не вылезали из-за границы.
— Так получилось, что мы раз пять были в Германии, так как у нас был контракт с их фирмой. Мы приняли участие в невероятном количестве фестивалей, ну и просто концерты давали.
Кроме того в Америке были. Мы поехали туда на ежегодный «Новый музыкальный семинар». На него съезжаются представители трех музыкальных слоев — все акулы шоу-бизнеса, журналисты (только от Америки их было около трех тысяч) и самое низменное сословие — музыканты, которые оформляют этот семинар. Каждая группа играет в одном из клубов Манхеттена. Мы играли в чисто андегруандном клубе «Джорджио-хаус» (там раньше выступал Игги Поп и другие знатные люди). Три этажа, студии и небольшой концертный зал, куда разрешается вносить спиртное — основная причина супердемократичности — больше подобные удовольствия не позволены нигде. Мы провели в Штатах неделю. С деньгами было как всегда. Имелись спонсоры, которым мы обещали рекламу, а они нам чеки валютные. Но человека с чеками забрали в Шереметьево. А летели мы двумя партиями. И когда прилетела вторая часть с этим известием, первая партия уже двое суток жила в фешенебельном отеле. Пришлось оттуда стремительно выезжать, жить у приятелей. Слава Богу, к тому моменту у нас уже был подписан контракт с Германией. И они помогли. Если бы я знал заранее как все случится, может быть и отказался.
— А почему устроители семинара вам не платили?
— Это мы им должны были платить за участие. Это же промоушн, там всякие контракты заключаются и т. д., цены устанавливаются. У нас тоже возникли, кстати, какие-то проекты, но по их правилам, мы связаны контрактом с одной фирмой, то и новые дела должны вестись через нее мы получили приглашение вновь участвовать в этом семинаре, а также приглашение на запись. Но семинар — это нам не по карману и мы решили ехать записываться в середине июля.
— На этом ваши заграничные проекты исчерпываются?
— Нет. Сейчас вот в Японию летим. На комммерческие гастроли. Смотрины, точнее. В зависимости от того, как пройдет эта пятидневная серия концертов, с нами заключат или нет долгосрочный контракт. Это дела фирмы «Вирджин Рекордс” и «Мицубиси». Это будут не стадионные выступления — мы сразу предупредили, что на большие залы не претендуем. Кроме этих концертов в Токио и Осаке самый длинный концерт мы отыграем в посольстве. Правда бесплатно, поскольку сотрудники посольства объяснили нашим партнерам, что «по русскому обычаю земляки деньгами не расплачиваются».
— А записываться там не собираетесь?
— Да мы и в Америке собираемся. Разговоры были, но нам больше нужна помощь для организации собственной студии здесь.
— Вы вернулись из-за рубежа, а ажиотаж поклонников, наверное, спал?
— Да, ажиотажа меньше. Атас в атмосфере города и вокруг в природе не стоит. Но те, кто приходит, нормально отдыхают.
— А как народ реагирует на новую вашу музыку?
— Огорошенный народ выходит: где саксофон, где «Казанова”?! Музыка стала менее съедобная.
— Да, та музыка была более демократичная, более массовая.
— Тогда толчком стала «новая волна», как форма. А сейчас музыка более дифференцированная. Я слушаю теперь монстров — РОЛЛИНГ СТОУНЗ, Игги Попа, Лу Рида, авангард выборочно. Вся новая музыка сводится к форме или подаче. Если взять то, что крутит MTV, то мои симпатии на стороне REM.
— А что ты думаешь о лениградской музыке?
— Мне импонирует традиция появления в Ленинграде новых команд, которые плевали на монстров, не заглядывают в рот. Этот подход — единственная возможность появления новой струи.
— У тебя довольно большой опыт работы с разнообразными менеджерскими фирмами, администраторами, директорами и т.п. Можешь сделать обобщения?
— Этим людям кажется, что все вертится вокруг них, они совершают давления определенного рода. Это связано с иллюзиями от их полуорганизаторской деятельности. Хамство — общепринятый стиль. Это нечто наследственное — школа советских менеджеров. На Западе больше возможностей, идей и меньше гонора и вызова обществу, в котором общество совершенно не нуждается. Вся загвоздка в том, что нужны нормальные люди, с нормальным воспитанием, представлениями. Этим людям нужно объединяться.
— Очень миленький призыв. Только менеджеры и прочие импрессарио всех нынешних супер-групп стремятся отделиться, замкнуться и самостоятельно ведать собственными делами, создавая группы-фирмы, и товарищества-группы. Они каждый за свой интерес группный борются, а ты к объединению призываешь!
— Мы пока не в состоянии нормально самих себя содержать, не дай бог начать делиться. А то, что коммерческие центры каждой группы существую отдельно друг от друга, я объясняю тем, что не было видимо, просто серьезного разговора на официальном уровне между представителями всех супер-групп. Но это необходимо на данный момент. Также необходимо, как участие в общих тусовках, которые я теоретически не люблю, но в нынешнее время выступление в хорошей компании необходимо. Мы — «злоумышленники по духу» и для проведения общей политики, нужно совместно действовать, что бы не скиснуть. И чтобы всех по одиночке не придушили.
А. Черниговская
