В чреве нашего «Жигуля» что-то постоянно бурчало и ломалось. В довершение всего за Калугой, уже в непосредственной близости от цели поездки, мы свернули не на ту дорогу и едва не уехали в неизвестном направлении. Только вдруг у всех как-то разом возникло беспокойство, что едем не туда, и водитель наш Гена Ратников — звукооператор «ДК» — повернул обратно к развилке. Опытные люди предупреждали нас, что силы добра и зла здесь вышли на поверхность и ведут открытую борьбу, и вот мы в эту борьбу включились. Но добрые силы нам помогли, и спустя час заиграли за рекой монастырские огни, и дождь кончился, и звезды на небе зажглись, и такая нас охватила благодать, что никаким пером не описать, но каждый, кто с добром сюди придет, ее почувствует…
И недаром, наверное, в августе позапрошлого года соорался под стенами Оптиной пустыни лагерь хиппи: человек сорок из Москвы, Астрахани, Владивостока и других городов. Одни приехали после побоища в Гурзуфе, другие, прослышав о нем, сразу поехали сюда, а не в Крым. Но, в принципе, конечно, все знали, что прием здесь будет радушным.
Еще зимой, к Рождеству, по старым адресам «олдовых» людей Системы начали приходить посылки с Евангелием и другой православной литературой. Стали наводить справки — и след привел в Оптину пустынь к отцу Сергию. Вспомнили и отправителя — в Системе его называли «Террорист». Десять лет назад он исчез, и вот судьба привела его в Оптинскую обитель.
Об отце Сергии уже рассказывают легенды. Одна — главная о том, что он первым из монахов Обители обнаружил, что мирроточит икона Божьей матери. Другая касается еже лагеря хиппи. Обитель в то лето разделилась на принявших и не принявших такое соседство. Четверо иеромонахов пошли к отцу игумену с жалобой. Отец игумен их не поддержал, однако повелел перенести лагерь от монастырских стен к озеру. Тогда-то и пророчествовал отец Сергий, что трое из этих иеромонахов вскоре покинут Обитель. Прошло полгода, и трое по разным причинам уехали в другие епархии…
«Странно, откуда взялось такое неприятие хиппи у этих людей? Ведь монастырь привечает даже убогих?» — спросил я у отца Сергия. «Но ведь монахи тоже были обычными советскими людьми, — ответствовал он мне, — А советская пропаганда уже много лет внушает, что хиппи — это плохо.»
Отец Сергий: невысок ростом, русобород, взгляд светел, кроток, но тверд, голос не громок, но уверен. В нем действительно сокрыта какая-то могучая сила. Когда он, благословляя, вознес над моим челом крестное знамение, будто токи пронзили всего меня. Живительные токи. (И надо сказать, что после его благословления обратную дорогу мы проделали без приключений, хотя была ночь, лил дождь и асфальт был мокрым.)
…А лагерю хиппи пришлось встретиться у озера с местными гопниками, которых еще везде хватает. Это было воспринято, как новое испытание. И отец Сергий предложил всем принять крещение. Кто-то, принадлежа к другим конфессиям, отказался и уехал, другие исповедались и на следующий день отец Сергий окрестил их согласно старинному монастырскому ритуалу в озере, сам в рясе заходя в воду по шейку.
Быт обители меня поразил. Живут здесь молодые люди, до тридцати, и глубокие старцы, знавшие, наверно, еще самого патриарха Тихона. Таким образом через поколение осуществилась связь поколений. Молодые монахи в Оптиной служат как-то особенно истово, рьяно соблюдая канонические монашеские обряды, что придает службе особую откровенность и красоту. Еще недавно все здесь было в разрухе, но вот и храм, и кельи восстановлены и уже звоницу с молитвами завершают. Кельи — светлые, уютные. Во многих — магнитофоны. На кассетах, правда, не «Битлз» или «Лед Зеппелин», но, например, двадцать вариантов Всенощной на разных языках. Зато, рассказывают, на колоколах пытаются подбирать «Генезис» и «КингКримсон». (Это не кощунство вовсе, а просто жизнь здесь так устроена.) И в самой обители, и вокруг нее очень много молодежи: художников, поэтов, хиппи, просто молодых людей.
Очень многих привлекает необыкновенная, едва не забытая монастырская атмосфера. Детей своих на каникулы сюда присылают. Мирская суета исчезает здесь, ведь до Бога близко. Например, мода здесь исчезает. Одеваются все просто, лишь бы удобно было. Мы и сами последовали всеобщему примеру, обнаружив, что переоделись, лишь когда надо было собираться в обратный путь.
«Мне всегда казалось, — спрашиваю я у отца Сергия, — что Система в какой-то степени готовит своих членов к христианству, по крайней мере там всегда можно было читать книги, которые в миру достать было невозможно.» — «Это не совсем так, ведь среди хиппи есть представители различных конфессий,- неспешно отвечает мой собеседник. — Нас в Пушкинской Системе (Пушкино — это город под Москвой — В.М.) было четыре человека и трое приняли сан.
Один — в Кемерово, другой — в Ивановской епархии, и я — здесь. Но никаких религиозных книг кроме Библии я что-то не припоминаю. Это все промысел Божий, а пути Господни неисповедимы.»
«И все же мне кажется, — продолжаю упорствовать я, — что есть нечто общее в Системе и жизни монастырской?» Отец Сергий не спешит с ответом, молчит какое-то время и лишь потом отвечает: «Да. Например, и в тусовке и в монастыре все общее.
Даю я, скажем, читать кому-нибудь книгу и она может вернуться ко мне спустя год от совершенно незнакомого мне человека, сделав огромный круг. …Если бы неблуд и наркотики! Блуд и наркотики губят все. Люди гибнут. Только за последние полгода мне пришлось вычеркнуть четыре адреса из моей записной книжки.»
«Слушаете ли Вы рок-музыку, бываете ли на тусовках?» «Нет, не слушаю и не бываю. Я слабый человек и боюсь соблазна. Многие меня принимают за хиппи, но это ошибка: я не хиппи, я просто хорошо к ним отношусь, ибо сам был одним из них.»
Разговор с отцом Сергием у меня, к сожалению, был недолгим. Режим в монастыре строгий, и ему надо было спешить отправлять свои обязанности, как священнослужителю. Но прощаясь, он сказал важную вещь: «Конечно, я должен пойти по флэтам и тусовкам, но это уже апостольский подвиг. …Когда-нибудь, может быть.»
Зато к нему едут люди со всей страны. «Олдовики» привозят своих младших сестер- братьев для крещения именно в Оптиной пустыни. Конечно, это очень здорово — окреститься в святом месте. Сидящие на игле здесь переламывают себя и бросают наркотики. Это страшно больно, но в Оптиной пустыни дух находит дополнительные резервы, чтобы победить соблазн. Мы встретили в обители старого известного тусовщика из Владивостока Папу Сережу. Он привез крестить юного брата лет семнадцати. С удивлением и радостью узнал я, что они там, во Владивостоке, слушают мои радиопередачи и знают о журнале. «Можно, я напишу стихотворение для журнала? — спросил Папа Сережа. Я протянул блокнот и ручку. Вот что он написал:
По правде говоря, мы тоже приехали сюда не только из любопытства. Вася Бояринцев привез молоденькую девчушку художницу-хиппарку, чтобы ее окрестил отец Сергий. Но когда она уже исповедалась, у нее начались «месячные». Дней на десять раньше срока. Это все проделки Колченого. Здесь, в Обители добрые и злые силы вышли на поверхность и между ними идет борьба. И если Князь мира сего чувствует, что проигрывает, то он начинает делать мелкие гадости: ущипнет, пнет, подножку подставит. Вот и сейчас, видя, какой поток молодых людей устремился в Оптину пустынь, он исподтишка решил обидеть отца Сергия. Ведь женщина в этом состоянии не то, чтоб обряд совершать, вообще в храме находиться не может. Загрустит, конечно, отец Сергий, но лишь тихо, одними губами сказал:»Очень жаль…”
Но мы победим! Три года обещано Руси летать над пропастью. Но мы победим! И победа начнется именно здесь, в Оптиной пустыни!