Несмотря на нерешенные, покуда, проблемы Московской рок-лаборатории с собственным помещением, традиционный ежегодный фестиваль МРЛ все-таки состоялся. Осеннюю слякоть 1989 года бороздили курьеры (как говаривал Хлестаков — 100 тысяч одних курьеров, — хотя в случае с лабораторией это почти правда — добровольными ее помощниками стали ребята из Московского союза подростков). Так вот. Покуда руководство и сочувствующие МРЛ рассылали письма и наносили визиты, пытаясь решить нешуточный ребус: почему по ордеру, выданному Мосгорисполкомом, совершенно нельзя вселиться в выделенный согласно этому документу дом по Садово-Спасской, 26? И, почему Сокольнические районные исполком и пожнадзор оказываются могущественнее городских владей и даже обычного здравого смысла, сочиняя все новые уловки, лишь бы лишить лабораторию новоселья? Тем временем в ДК Им. Горбунова на Багратионовской шумел фестиваль.
Название фестиваля: «Не продается!» — всерьез напугало только тех, кто не купил билеты заранее. Впритык к событию билетов действительно не было. На мой взгляд, коммерции «некоммерческого» рока помогло то, что, пусть дорогие — до 6 руб., но продавались билеты сразу на целый день фестиваля (всего их было два, и каждый концерт — от полудня и до полночи). По-моему, вполне стоит тех денег: 21 группа, включая давнишних знакомых и звезд.
Помимо любопытствующих, за 4 года официального существования вокруг рок-лаборатории сплотилась своя зрительская тусовка. Фактически МРЛ выполняет в столице функции рок-клуба. Лабораторцы особенно гордятся, что добились соблюдения порядка на концертах. В том смысле, что отсутствие драк и давки обеспечивается само собой, без кордонов милиции. Единственный страж порядка дядя Витя беззлобно тусуется вместе со всеми.
Осталось сделать еще один маленький шаг. Попытаться объяснить зрителям, что сцена видна всем, если (извините за тривиальность предложения) сидеть в креслах. А если встать на подлокотники и спинки, то не видна уже никому.
Зрители пытались объяснить мне, что, вставая, они выражают уважение группам. Но, в таком случае, может быть музыкантам не обязательно телепаться на сцене, если этого все равно нельзя увидеть и даже услышать, поскольку стоящая толпа становится «экраном» для звука? Назовем подобные сходки митингами чествования коллективов, где на сцене может висеть портрет кумира, а публика будет утверждать уровень его популярности, запасаясь стремянками: для кого из артистов зритель залез выше — тот и знаменитость.
Ребятки, тетя неглупо советует. Она согласна терпеть, что вы исплюете весь пол и в сосиску наберетесь к третьей песне — пусть это будет спецификой атмосферы. Некоторые группы, в самом деле, без портвешка слушать не резон.
Тетя вполне понимает, что курить нормально в каждом холле, а не битком в сортире. (Хотя и не в зале, где нет пока, простите, путево работающих кондиционеров, просто совсем нечем дышать). А куда бросить окурок, когда единственная урна в другом конце фойе и уже переполнена? Естественно, на пол! Но, в остальном, пришли-то мы все-таки, чтобы увидеть и услышать концерт.
МРЛ значительно прогрессирует в звуковом и световом обслуживании фестивалей. Пока с этим делом не идеально (прелестей групп «Матросская тишина» и «Пого» я, признаюсь, не разобрала, может быть по вине техники), но движение есть.
А музыка? Ее, вероятно, ставят во главу угла группа «Амнистия», раз исполняет половину репертуара на английском языке. Группа «Кепка» выходящая на чистый инструментал. Превосходит других по технике игры, пожалуй, что «Комбо».
Основным стилем по-прежнему является панк. Лично я опечалилась тому, что группа «Т-34», убегая от «приевшейся» социальности, которой, по-моему, и произвела впечатление на фестивалях «Интершанс», нынче слилась с достаточно монохромной картиной карнавально-клинического панка в трактовке МРЛ.
Желание «сделать язык по матери нашим спецязыком», выдвинутое группой «Марш», мне кажется, полностью удовлетворено музыкантами МРЛ. «Нецензурные» быт и творчество народа отражены коллективами лаборатории во всех возможных возрастных, половых и социальных ипостасях.
Группа «Ногу свело» (с довольно выразительным в актерском солистом Максом Покровским) – детские «страшилки» типа: — Что же сестренку по лестнице за ножку тащишь? У нее шапочка упадет. –Нет, не беспокойтесь, я ее гвоздиком прибил».
Группа «Клиника» — то же самое в варианте: старшеклассник-призывник-абитуриент.
Группа «Рукастый перец» — то же самое от лица заводского парня.
Попытка группы «Тупые» подвести глобальную концепцию под все ту же тему я честно говоря, не считаю убедительными и не люблю.
Зато «Женская болезнь» снова вполне в традиционном ключе: кроме других параллелей, напомню, что в годы НЭПа песня «проституток о загубленной жизни» были одной из популярнейших разновидностей «рваного жанра», который в эстрадном варианте отражал существование социальных низов.
На этом фоне выделяется шоу-группа «Мангоманго», привлекающая, как кажется, незамысловатым юмором и пародийностью «без претензий».
Любопытна группа «Диана», которая умеет быть простой, как правда, но может изощренно (уж повыпендриваться, так изобретательно!) наигрывать на струнах националистических настроений.
Занятен «Порт-Артур», исполнивший оперу, в духе прокофьевского «Пети и волка», практически дословно по материалам Партконференции.
Мил прорыв в будущее через древний фольклор и классическое наследие группы «Вежливый отказ». Очень обрадовало возвращение к традиционному рок-н-роллу группы «Встреча на Эльбе». Ее лидеру Сергею Ломакину явно не подходил имидж дубль — «Коперника», теперь все в порядке.
Ветераны? «Алиби» в своем репертуаре. «Крематорий», по-моему, буксует. «Звуков му» больше нет, их проводы стали кодой-апофеозом фестиваля.
Какие из этого выводы? Ну не самые торжественные. Вообще, «если ты проснулся утром, и у тебя ничего не болит, значит ты умер». То же самое касается любого явления и в искусстве, и в жизни.
НИНА ТИХОНОВА, кандидат искусствоведения
