(Из журнала «Музыкальный Олимп», март 1995)
Национал-большевик Эдуард Лимонов, конечно, никогда не бывал на многочисленных концертах московской группы JAH DIVISION. А если бы удосужился — ни за что не пригласил бы команду, считающую себя «цветной», на вечеринку своей партии. То, что прекрасно вписалось бы в писательское прошлое, как оказалось, весьма далеко от политического настоящего. Узрев в составе JAH DIVISION темнокожих музыкантов, Лимонов, явно опрокидывая ставки на молодежную часть собственного электората, с эксцентричностью, достойной Жириновского, взобрался на сцену и бросил в зал (любительские видеокамеры запечатлели этот миг): «Видели?!» Хотел ли он таким образом внести поправку в манифест национал-большевиков, где черным по белому написано, что для того, чтобы быть россиянином, не обязательно быть русским по крови? Если и хотел, то предпочел сделать это невербально: группе вырубили звук, в зале затеялась нешуточная потасовка, в которой пострадали трое музыкантов.
Так играющая теплый рутс-реггей JAH DIVISION, которую сложно заподозрить в агрессии, попала в скандальные хроники, вынеся из случившегося твердое убеждение, что г-н Лимонов — расист. Актуальное амплуа писателя получило огласку в произносимых в разных передачах, в зачастую и прямо со сцены просветительских речах Геры — лидера JAH DIVISION — о так называемой «русской репатриации».
— Растаманы верят, что их корни — в христианской Эфиопии, где, по преданию, появился первый человек. Разбросанные по всему свету, духовно и физически они стремятся приблизиться к корням. Россию за 70 с лишним лет оставили ее духовные и интеллектуальные силы. Мы выступаем за сбор этих сил на исторической родине. К сожалению, Лимонов вернул России не то, с чем уехал, не свой талант, а нечто, не имеющее никакого отношения к идеи русской репатриации, — пафос общественного деятеля, выросший из пафоса писателя.
Я хотел бы посмотреть мир, но я не собираюсь покидать мою родину. Хотя, как мне объяснили, после того случая в дискотеке могу получить статус политического беженца. Пока же не наступит конец смутного постсоветского периода, отток сил будет продолжаться.
— Как поется в одной из песен Jah Division, «невероятно растафарианство в России». Как это соотносится с тем, что ваша, по собственному ироничному определению , «однообразная, монотонная» музыка переживает здесь некоторый подъем?
— Музыка реггей — да, растафарианство — нет. В заезженности слова «реггей» и музыкального «каркаса» я не вижу ничего плохого. Люди хотят танцевать, пытаются поднять настроение себе и окружающим — пусть всяка Лада веселится на свой лад. Я же часто ловлю себя на том, что Jah Division становиться все сложнее выступать на одной площадке даже с андеграудными реггей-группами. С нами сейчас играет бывший бас-гитарист КОМИТЕТА ОХРАНЫ ТЕПЛА Андрей Брытков — для него контраст между JAH DIVISION и всем остальным более очевиден.
Брытков: Получив статус реггей-группы, КОТ остался страшно далек от растафарианства. Спору нет, самим появлением КОТ внес косвенную лепту в его пропаганду, но всякого просветительского начала эта группа была лишена начисто. В конечном счете КОМИТЕТ с наполовину уголовным содержанием белоусовских (т.е. написанных лидером группы Сергеем «Олди» Белоусовым) текстов значительно дальше от рутс-реггей, чем JAH DIVISION.
— В чем смысл определения: JAH DIVISION — «цветная» группа?
Гера: я — мулат, даже не мулат, а окторон. На подпевках у нас Эмма -мулатка, другой солист, Рас Нама, из Сенегала. В JAH DIVISION переиграли десятки музыкантов из разных стран. В прошлом году с нами работал Вине из Амстердама. Получается, что JAH DIVISION шире рамок «группы» или «цветной группы». Это целое движение понимающих и принимающих идеи растафарианства людей. Конечно, хотелось бы записать полноценный альбом, но гораздо важнее для нас концертная деятельность. Наши выступления — это и концерты, и лекции, и танцы одновременно, где каждый получает то, что он ищет. Но мы постараемся никогда не опуститься до того состояния, в котором пребывает ныне пресловутый русский рок.
П. Тошев
