Играем (в) рок?

группа АЛИСА
группа АЛИСА

Маниакальная одержимость была написана на лице Кинчева, испускавшего в зал, по удачному выражению «УР лайта», «энергию высокого эроса», под знаком которого прошел весь концерт — и обмен энергией с залом состоялся. Программа началась с ударной вещи «Мы вместе», спетой без заморочек — в лоб. Песня стала лейтмотивом всего концерта — в паузах между отдельными номерами Кинчев подходил к микрофону и как заклинание, с усмешкой удовлетворения в сумасшедших глазах вопрошал: «Мы вместе?..», на что зал отвечал дружным нечленораздельным ревом, а Костя, обливаясь густым, липким потом, бросался с головой в следующий хит…

Сценически все было продумано до мелочей. Задник убрали, обнажив жуткие в простоте и неприбранности обломки всевозможных декораций, фрагменты лозунгов, тумбы, пожарные лестницы и т. п. Группа чуть сдвинута назад, в центре — Кинчев, босиком, в черных обтягивающих джинсах, красно-черной хламиде без рукавов, плюс ко всему красный легкий шарф-шлейф, впоследствии разорванный публикой на сувениры, когда Костя, перемахнув через оркестровую яму и пройдя буквально по головам в центр зала, на какую-то минуту исчез в бурлящем, волнующемся хитросплетении тянущихся рук. счастливых визжащих голов с косичками и пр. всевозможных частей тела. За Кинчева стало страшно (чем черт не шутит?)… А между тем группа на сцене продолжала играть, причем к ней успели присоединиться несколько танцующих на разный манер субъектов под предводительством Рикошета.

Меланхолично тыкал в клавиши Паша Кондратенко, поминутно скрывающийся за кулисами. Тряс головой и грифом переполненный энергией Андрей Шаталин. Куда-то поверх голов отстраненно нацелился Петя Самойлов. Элегантный Леша Рахов появлялся, чтобы выдуть волшебное соло в «Поколении», «Воздухе» и «Времени менять имена». А в самой глубине сцены без устали пульсировали барабаны Миши Нефедова… Две мрачные личности за спиной Кинчева с таинственной многозначительностью носили туда-сюда подвернувшийся кусок лозунга, гласивший: ГО ПРОГРЕССА В ПРО.

Впрочем, концерт оставил после себя и легкое чувство смущения…

«Мы долго ИГРАЛИ В РОК»,— сказал по этому поводу Андрей Тропилло.— Теперь пришло время ИГРАТЬ РОК, но, оказывается, к этому не готовы прежде всего мы сами».

Печально сознавать, что рок-шоу и по сей день воспринимается одними — как гибрид филармонии с профсоюзным собранием, а другими — как место, где можно вволю орать и тупо рубиться не важно, подо что.

Можно лишь посочувствовать изголодавшимся по сильным эмоциям подросткам, засыхающим между телевизором и школой — для них это, быть может, единственный шанс высказаться вслух, пусть даже нечленораздельным ревом, но самому…

Можно понять и панику администрации, в какой-то миг обнаружившей свою неспособность влиять на происходящее в зале и пытавшуюся, как после драки кулаками, размахивать по окончании концерта угрозой карающих санкций…

Можно, наконец, принять версию музыкантов о том, что «рампа слепила, и происходящего в зале было не видно»…

А что произошло-то? Как я понимаю, ТО САМОЕ, к чему мы все давно стремились: в зале звучал Настоящий Рок! Кого же винить в том, что не все признали его в лицо?..

(«РИО» № 4, декабрь 1986 г).
Фото В. ПОТАПОВА.


Обсуждение