«Мне повезло: если уж будет совсем негкшятно.я пойду к БГ и .выясню, что «Ерхо и Лабадай» — это неправильно услышанные БГ фамилии авторов какого-то учебника… А вот что будут делать где-нибудь в Крыжополе? Тихо ассоциировать? Впрочем, может, так и нужно».
К. Кич, «РОКСИ» № 10, 1985.
Писать об альбоме весьма непросто — гораздо приятней слушать его. Ну, уж взялся за гуж, не говори, что не дюж…
Итак, понятие «хороший альбом» складывается из множества компонентов. Не последнюю роль играет здесь художественное оформление. С этим у АЛИСЫ все в порядке. Рассматривая конверт, глаз отдыхает и радуется — благо есть на что посмотреть. Правда, некоторое смущение вызвала фотография на обратной стороне конверта, где вся компания изображена в виде оборотней. Уж очень это напоминает картинку в учебнике, разрисованную шаловливым юнцом. А вот внутренний конверт — находка: строчки из Гессе и визуальный ряд дополняют друг друга, цепляют и воспринимаются не иначе, как опознавательный знак для «цветов не от мира сего», одновременно отпугивая и вызывая непонимание обывателя. Еще один плюс — наличие текстовок, хотя без опечаток не обошлось. О музыкальных ходах и различных примочках, используемых при записи, пусть спорят музыкальные критики — это их хлеб. Мы же попробуем разобраться в чувствах, образах, оставшихся после прослушивания пластинки.
Все альбомы, записанные АЛИСОЙ, имеют свою концепцию. Это не банальный набор песен, а нечто цельное, подчиненное одной идее, получающееся путем соединения ассоциативными мостиками одной композиции с другой. На сей раз Доктор Сотоварищи посредством Музыки и Слова погружают нас в мир ночных странников, свалившихся с Луны, в мир реальный и ирреальный одновременно. И как приглашение в этот мир — извлекаемый из Бог весть откуда взявшейся шарманки лунный вальс. Начинаясь робко и неуверенно, к концу он взмывает ввысь и окутывает все непреодолимой тоской, зовет под своды заброшенного маленького театра. Театра, заполненного полумраком, отсветами керосиновых ламп, голосами, едва доносящимися откуда-то сверху. Но стоит чуть приглядеться, и начинаешь различать большой черный бархатный занавес, на фоне которого виден человек, скрытый от нашего взора балахоном, но тем не менее узнаваемый без особого труда. Часы бьют час, самое время начать игру. Но занавес не раздвигается, как это обычно бывает в театре. Доктор его лишь приоткрывает, заставляя работать восприятие в полный рост. «Для тех, кто свалился с Луны» окунает нас в мир, где ночь овеяна романтикой и мистикой, замешанной на чем-то зловеще-демоническом, тянущим за душу, как дурное предчувствие. Но в темной ночи у Кинчева находится место и для очищающего дождя, и для Луны, излучающей хоть и слабый, но таинственный, странным образом влияющий на окружающее, свет. Он ложится на ночных странников, скитающихся по темным улицам под дождем, делая капли на их лицах хрустальными, а лица — светлыми. Но различить это под силу лишь чистым детским душам, верящим в чудо. Ночь продолжается, лунные скитальцы держат свой путь от заката к рассвету, в надежде найти навсегда потерянный дом. Не исключено, что временным пристанищем для них станет Республика Объединенных Этажей. Волей Доктора попадаем в царящую здесь атмосферу. Постепенно, как проявляющаяся фотография, сквозь сизый дым прорисовывается тусклоосвещенная лестничная площадка. Полнейшая отрешенность, безвременье и безысходность навсегда поселились тут. Неопределенность уже не мешает жить, потому как в Республике «никогда не поздно, и никогда не пора». Но страшно становится за тех, кто примит дорогу на крышу. Да, несомненно, эта дорога приближает к Небу. Вот оно, только руку протяни. Один единственный шаг, а дальше… Падение неизбежно. И никакой храм, построенный на взлете, не сможет оправдать падение. Храм этот будет вечным упреком живым. Камикадзе останется королем, но путь, выбранный им, не лучший. Хотя, как знать — другого нам не дано.
Не по себе делается от «Республики», «Для тех…» и «Камикадзе». Во всех трех прямо или между строк, читается намек на суицид. Но, Доктор, это не выход. Вспомни, что ты говорил об уходе из жизни. Саш Баша. Оглянись, сколько неокрепших еще духом ребят около тебя. Что будет с ними? Помни, «мы в ответе за тех, кого приручили».
На такой печальной ноте заканчивается первое действие. Шабаш.
Действие второе. Через чуть приоткрытый занавес перед нами предстает чарующая картина: «небо в звездах, рек серебро да костров горячая медь». От всего окружающего, живого и неживого, исходит покой и уверенность. И кому же петь, как не Кибитка размеренно
катит своей дорогой, жизнь идет своим чередом, как уготованно Судьбой. Но что бы ни случилось, для путников всегда:
Навет не помеха покуда есть Вера!
Стена не преграда для тех, кто в пути.
И окрик не сила, и выстрел не мера,
Когда тебе Солнце, шепнуло: «Лети!»
Все то же Солнце, все так же «за нас». Воля и Любовь — догмы, на которых основано язычество Кинчева — помогут пережить смутные дни. В это волчье время нет места будущему, ведь так трудно остаться верным себе, танцуя в горящем небе, на улицах, ждущих беды. Город — источник зла — становится невыносим, возникает -желание покинуть его, вернуться к Земле, слиться с ней, черпая ее животворную силу. Но как быть с детскими глазами, в которых застыл ужас приближающейся войны? Настало время . определиться. ВТ эти нервные, злобные дни тяжело всем; но людям, чутко реагирующим на ложь и несправедливость, отдавшим душу Огню и Ветру, особенно трудно найти место в водовороте зла. Они уходят, уходят навсегда. Скольким звездам не суждено вспыхнуть, сколько их угасло, не успев разгореться… Эпитафией им звучит «Плач». Увы, трагедии случаются слишком часто. Нет сил сдерживать слезы, и Солнце померкло, и заноза в сердце, и постоянно мучает один вопрос: почему рядом не оказалось никого, кто мог бы удержать от последнего шага? Кругом сгущается зловещая чернота, нагоняя страх. Но неожиданно робким лучиком рассвета в темноте еще нерастаявшей ночи звучит гитарный перебор. И как озарение — неподдельная искренность Доктора, прорывающая мглу и вселяющая, казалось, насовсем угасшую во мраке надежду. Балахон сорван. Кинчев как на ладони, беззащитный и уязвимый, но вместе с тем сильный своей верой. Голос его, полный боли, летит по земле «от окна к окну», выводит из оцепенения, вытаскивая из цепких когтей сна, благословляя Солнцем. Ende qut, alles qut.*
Однако, даже сотой части прочувствованного не удалось изложить на бумаге (см. начало). Спасибо Всем, ПУСТЬ СОЛНЦЕ ХРАНИТ ВАС.
И. КОСТЕРИНА, Т. ЕВСТРАТОВА.
г. Иваново.
1993.
* «Конец хороший, все хорошо» (нем.).