Напечатала вот твою статью, и она совсем мне разонравилась. Боюсь тебя обидеть неосторожным словом, поэтому рещил и написать, так как я «пером» владею лучше, чем языком.
Общий дух статьи как раз такой, за что стебает нас Максим. Как я понимаю, хотела написать — вспомнить прошлое как было четко, как не очень, но время не вернуть. Мы через это прошли. То, что было действительно чётко, проходит у тебя как-то вскользь. Зато вокруг незначительных мелочей ты разводишь бодягу. Например, про билеты. Не этим жила тогда наша тусовка! Не Варфоломеевым… Если ты хочешь написать про кайф, для этого есть более достойные мифы — Трикашный, например. Да те же СВС и Дёма — о них как так упоминать «и другие»? Если же ты хотела написать статью о Варфоломееве то пиши отдельно. Не получается — не пиши /не мучай жопу!/ Мешать кайф с Варфоловеевым не стоит. Он там был тело инородное. Как бы тебе это объяснить?
Пожалуй, заголовком: «Да, я играл рок-н-ролл несколько лет». /»Да, я занимался онанизмом в пятом классе»/. Вот например спроси любого из «Граждане Ватикана»: вы когда-то пытались играть? Они ответят: 0, да, это была наша жизнь, мы не могли без этого, мы делали это честно. Любые «наши» ответят так. Варфоломеев никогда не был рок-н-роллером, ни по жизни, ни по духу. Это для него прошло, как мода на запонки. На мой взгляд Варф. просто играл. Вернее поигрался. Он не был
искренен. Да и самоутверждаться ему было ни к чему — он и так достаточно самовлюблен. О музыке я вообще молчу — она вторична, ты знаешь. /На чужом горбу в рай/. Те же «Граждане Ватикана» были более самобытны. /Я говорю о них «например», не понимай буквально/ Лично мне Варф. вообще отвратителен. Правильно, одноклеточное и биологический посев. Видала я его оргии в «Шоколаднице». Артист, бля. Достаточно.
Теперь о самой» статье. Через стебалово ты говоришь о сокровенном. Мы ещё
не отошли совсем от этого кайфа, чтобы смотреть на него с такой колокольни. Поэтому статья не убедительна. Хорошо: я знаю тебя; ты знаешь всё то, а дядя
Петя из гардероба прочитает и растеряется. Ладно, я вспомнила, что тебе плевать на дядю Петю. Скажу так: Дмитрий Пригов прочитает… ой, лучше не представлять себе! Давай напишем статью о Шотландских народных сказках и сделаем там главным героем Ивана Дурака? /Да что я опять про этого хуя, я же хотела о статье!/
Итак о статье. Построчно: «Легенды и мифы Древней Греици» — что-то не то. Надо придумать поинтереснее. Есть ещё «сказки и легенды горных таджиков» /это не вариант, а такая же несуразица/. Причём тут Владивосток и Греция? Оставим греков в покое /и таджиков там же/. Если круче не придумаем ставим: «Мифы». Про заголовок — читай всё сначала. Дальше — про Вифлеем.
«Придурки» — не давай лишнего повода для упреков в снобизме. А что, младенцев действительно убивали? — я плохо знаю эту историю. Почему не убили младенца Христа? Я этого не знаю и меня это раздражает. Если же ты это придумала, чтобы выразить мысль, что легенд должно быть много /для выбора/, то… не знаю… слишком накручено. И какая связь с Варфоломеевым?
Абзац пропустим. Дальше — про билеты. Каламбур /или я не знаю, как назвать последующую игру предложений/ хорош, когда он рождается внезапно. Ты же, видать, так долго вынашивала эту статью, что все это «игры деда-буквоеда» кажутся надуманными и вымученными /из жопы, которая не хочет срать/. Не обижайся, но ведь в данном случае можно было сказать проще и красивее. А то читаешь – мозга за мозгу заходит — вот это сказанула, прям как Мейнерт!
Дальше про спички мне нравится вплоть до «хиппи акустика». Потом Кащей Б. Я так и не поняла, кого ты имела в виду: хипповал и на концерты проводил вроде Слава, за аппарат отвечал Лёня, а добрый дед в годах — был, скорее все, Богачёв. Но если даже это образ собирательный и не стоит идентифицировать личность, то вообще причём тут Кашей? Насколько я читала сказки, Кащей Бессмертный был такой скелет, копил золото и делала зло. Ты бы ещё написала Дракула. Для нашего добродетельного папика можно найти другой персонаж, сказок много./А вообще: Кащей в Греции — миф?/
«Аппарат строил». Строить может инструмент. Аппарат — это статичная куча колонок, она не может не строить. Скажем так: аппарат — это беспристрастный проводник звука между пультом и инструментом. Я не придираюсь — надо писать так, когда ты уверена, что пишешь правильно, иначе обсмеют специалисты.
Дальше: так хотелось упомянуть «Серебро на песке» /это единственное, что мы помним из А.В. творчества/, что опять развела каламбуры. Ненавижу заголовки «В чём секрет «Секрета» или «Дали — вдали». Про волшебные троллейбусы хорошо, но лично я никогда не сталкивалась с А.В. на выходе из транспорта. Если ты — да, то про себя и пиши. /Опять же не понимай буквально, но ситуация описана так конкретно/.
«Это из «Закрытого Города» — блеснула эрудицией. Не столь важно, из какого концерта эта песня, особенно тем кто не слышал. А предложение загромождено.
«Фестивальных софитов» — читай про «строил аппарат». Софит — это комнатный или павильонный светильник, вернее, совокупность ламп, металлических трубок, креплений. Предназначен для освещения объекта в студии. К сценическому оборудов. отнош. не имеет.
Про СВС и Дионис хорошо, но мало. Вон про ОПГ опускаю. Рекшана лучше не тревожь, а ешё лучше — перечитай. Он хоть и стар уже, а не стебётся. Просто пишет интересно и весело — без подъёбок.
Дальше ты просто — для непосвященного читателя — просто писаешь кипятком. Новая глава про Синего Бороду.
Мало того, что ты обижаешь дальтоников, которым и так несладко, ты своей интонацией всех наших читателей мнишь потенциальными дальтониками. Например, я тебе скажу: «Наташа, давай сходим в поход, если у тебя, конечно, нога не в гангрене». Ведь обидишься!
Ты говоришь, что не хвалишь вовсе А.В., а наоборот. Лично мне только по этой статье /то, как ты её написала/ это «наоборот» представляется так: он подошел и задрал тебе юбку, а ты сказала ему: «Ах, шалун!»
Трудно вообше играть в редактора.
По фильмам и книгам у нас сложился однозначный образ редактора. Редактор — это, как правило, дурак, который упорно не хочет печатать гениальные произведения героя, или человек, упертый в одну идею. Наверное, так и должно быть в идеале /про упертость в идею/, потому что любое издание — это не «стена демократии», которую после концертов порвут и засунут в одно место. Даже «рокёнрол» для рок-н-полльного журнала — это ещё не всё. Делают журнал, как правило разные люди, но в целом он получается оригинальным. В смысле оригинала, а не оригинальничания.
И при всём этом отличается от других братских журналов. Блин, так написала, что сама не могу прочитать. Короче, я хотела сказать, что редколлегия — это коллектив, объединённый одной задачей /ну, идеей/.
Почему я делаю журнал? Скажу по секрету тебе и никому больше. Так получилось, что я попала в эту рокенрольную кашу и не хочу оттуда вылезать. Более того, я хочу в ней обосноваться. Хочу, чтобы меня заметили в конце концов, и признали за свою. Посредством журнала я имею возможность показать всему миру /читай: определённому кругу/ свои, как мне кажется, удачные снимки, незаметно высказать свои умные мысли, развить в себе фантазию, а также попытаться усовершенствовать себя. Ведь ты не будешь спорить, что одно дело — шипеть и обсирать мир за банкой пива перед зеркалом и совсем другое — писать об своих переживаниях для людей. И если человек выносил в себе какие-то дела и решился «встать на броневик» — это накладывает на него ответственность. Сколько бы мы не трепались, что делаем журнал для себя — нам всё равно интересно. Если тебя ругают; следует сделать вывод и исправляться. А если прочитают, заинтересуются, предложат знакомство, обмен, сотрудничество — значит тебе удалось сказать нечто, что все другие давно знали, но сами не додумались.
Вот ты говоришь, что тебя не интересует читатель. Этого не может быть. Вероятно, тебя интересует не всякий читатель, ты не можешь этого отрицать. Иначе зачем же тебе печататься в журнале, когда можно держать мнение при себе, не нарываясь. Я не знаю ни одного художника, композитора, мастера, которого/бы не интересовал зритель, слушатель, покупатель. Наспать на людей только панкам: Я гавно, ты гавно — будущего нет. Этот текст они воспринимают всерьёз. Причём: «Я гавно» -это поза, «ты гавно» — пренебрежение всем окружающим, а «будущего нет» — красивые слова, лишенные смысла для них самих. Но даже и у них есть интерес к публике — желание вызвать отрицательные эмоции, вывести из себя своим идиотизмом. Если это удаётся — они удовлетворены. Они любят дурачиться, когда на них смотрят. Тут я говорю не о классиках-панках, а об этой тусовочной пионерии, которая мешает жить. Вообще не заостряй внимание на слове «панки». Сейчас смутное время и, как ты знаешь, мир повернулся изнутри наружу. Хиппи вместо панков полюбили грязь, панки в свою очередь политику — хер поймёшь/ кто из них кто… Ну так я о художниках и покупателях:
Покупателю надо угождать. Не в смысле там, чтоб платил, а чтоб был расположен. Если уж ты залезла на бочку и сказала речь, та тебе /повторяюсь/, потребуется отдача, спор, диалог.
Так вот, если ты с этой бочки скажешь: Ты гавно, я гавно… — тебя забросают яйцами. Это тебе не надо. Так почему же, ёрш твою меть, ты пишешь статьи, после которых нам приходится защищаться? Единственная защита, которую мы можем себе позволить — сказать, что нам на всех посрать, хотя это не так.
А это влечёт за собой обвинения в снобизме и заносчивости.
Все великие люди, которых мы так любим: Хармс, Ревякин, Пригов, Митьки, Туманники, Дёма, Башлачёв/очень разные, заметь/ — они в своих произведениях /не знаю, как в жизни/ если говорят о серьёзном, то как бы делятся с тобой этим, а если прикалываются, то приглашают слушателя посмеяться вместе, но не стебают. Оттого они все такие милые и добрые и нами любимые. Возможно ты скажешь: а я хочу быть злой и ехидной. Как Джон Леннон хочу — скажешь. Всё равно — скажешь — плевать я хотела на дядю Петю! Яа я тебе не поверю, потому что тогда с тобой никто водиться не будет, а тебе необходимо, чтоб водились.
Вот, написала тебе это письмо, попинала дохлую собаку, и подумала: а ведь я это всё написала же дня себя!
Я в себе же пыталась разобраться. Потому что я долго не могла понять, отчего у нас такой застой и апатия? А прочитав твою статью, я тут-то и увидела Всё. Я несколько раз прочитала её: глазами Коваленина, глазами тёти Мани с фабрики и твоими глазами через 20 лет и решила: Нет. Или ты, Ната, напишешь другую статью, или я стану играть в Илью Смирнова. Давай будем более доброжелательны к читателю, распустим нюни, будем женщиной, в конце концов. Что до меня, то я уже давно просто описываю «нашу жизнь в рокенроле» — с 1-го номера. А стебать и злопыхать без нас найдётся кому.