ДЕСЯТЬ ЛЕТ С ПРАВОМ ПЕРЕПИСКИ

Интересное десятилетие мы прожили! Тогда в восемьдесят девятом у нас было непреходящее ощущение весны, молодости, силы, дерзания. Многомиллионная КПСС еще была у власти, и КГБ следил за каждым нашим шагом, а мы были веселы и ничего не боялись. Мы уже знали, что у монстра выпали зубы и затупились когти, и он может только рычать, но сожрать уже не в состоянии. И мы пугали его нашими черно-красными флагами и волшебными словами: «Да здравствует Анархия!’ Монстр пятился, а мы наступали и загоняли его в угол. У нас даже ненависти к нему не было, мы убивали его смехом. Потом был Август девяносто первого, и мы прикончили монстра на баррикаде №6 возле Белого дома. На этой
баррикаде из досок, железяк и всякого хлама проливной дождь мочил наше знамя, и я делил фляжку спирта на тридцать человек. Потом — краткие часы счастья и усталости, как после трудной работы, которую, наконец, завершил. Фу-у, упарился! Теперь отдохнуть можно, свобода пришла! Не пришла. Вернее, пришла, но какая-то не такая. Не та, которую ждали. Потом… Потом…

Осень. Зима. Долгая. Сейчас вернусь на десять лет раньше. А еще лучше — на двадцать. Думал ли я в 1980-м, когда в читальном зале
университетской библиотеки усердно конспектировал Кропоткина и Реклю, Жана Грава и Луизу Мишель, что через какой-нибудь десяток лет увижу баррикаду в центре Москвы под анархистским флагом? Думал. Ждал. Эта баррикада мне много лет снилась. Желание материально, это я точно знаю! Это предчувствие будущего не дало мне скурвиться, когда вышибали меня из университета за самиздат, когда не брали на работу и годами гоняли с места на место, как зайца. Я знал — ничего, суки, придет и мое время! Когда весной 1988-го я- узнал, что в Москве прошла демонстрация студентов под черным флагом, даже не удивился. Так и должно быть!

Оказывается, нас было много. В разных городах, в разных республиках. Съехавшись в белокаменную, мы обнюхивали друг друга, как волки-одиночки, случайно сбившиеся в стаю — свой или чужак, крепкие ли у тебя клыки и сколько шрамов на шкуре? Самые матерые определяли друг друга с первого взгляда и начинали меряться силами. В столице уже два года действовала сильная анархо-синдикалистская группа «Община’. Сильная не числом, а уменьем. Умные ребята собрались, теоретики. И было-то их не больше десятка, а шороху навели на всю страну. Журнал издавали в тридцати экземплярах на папиросной бумаге, и читали этот журнал от Вильнюса до Владивостока. В девяностом этот журнал вышел тиражом в тридцать тысяч. Из этих ребят сейчас знаменитые люди вышли. Один российскими профсоюзами заворачивает, другой — книги издает одну за другой и успел вице-премьера поработать, третий — философскую диссертацию по анархизму защитил, остальные — журналисты, кто в Париже, кто — в Стокгольме. Один, правда, в Москве остался. Как издавал анархистские журналы, так и издает по сей день. Недавно чекисты у него обыск провели, даже по телеку показывали. Были среди нас и практики, причем такие, что и в лагерях побывали. Иных уж нет, а те далече.

Нет уж Петра Петровича Сиуды — участника забастовки в Новочеркасске в 1962-м. Тогда его арестовали еще до расстрела рабочих на площади Ленина, поэтому он выжил, и смертный приговор ему заменили двенадцатью годами лагеря. В Коми он отбухал шесть лет. Когда ввели войска в Афган, написал протест Брежневу. Встретили ночью на улице и долго били. Снова выжил. Двадцать семь лет собирал свидетельства очевидцев Новочеркасской бойни, опубликовал их в анархистском журнале и в одиночку нанес такой удар системе, после которого, она уже не оправилась. В мае 90-го его все-таки убили, но дело свое он сделал.

Нет Владимира Чернооряха, которого мы называли просто Афанасьич. В 60-х этот моряк- дальневосточник угодил в лагерь за портовую драку, а к столетию со дня рождения вождя мирового пролетариата расклеил по зоне антикоммунистические листовки, за что ему срок добавили.
Заводной был мужик — настоящий анархист и моряк настоящий! Охотник и рыболов, он мог целый отряд в тайге прокормить. Умер наш Афанасьич в 95-м от рака. Не в водах Байкала успокоился капитан-механик теплохода
«Изумруд’.
Далече уже Анатолий Анисимов, попавший в места не столь отдаленные за участие в рабочем восстании в Темир-Тау. Тогда, в 1959-м ему дали три года, потом еще три, а после лагеря на семь лет упрятали в благовещенскую психушку. На волю вышел только в 75-м. Мыкался в Братске, вел анархистскую пропаганду в этом северном городе, а когда понял, что жизнь кончается, исчез бесследно. Говорили, в Голландию эмигрировал бывший узник спецпсих-больницы. Диссиденты помогли, которые с ним в «спеце’
сидели.

Крепкие люди шли в Конфедерацию анархо-синдикалистов! Мы знали, что придется драться не на два, а аж на три фронта — против коммунистов, против фашистов и против демократов, когда они к власти приползут. Лишь немногие догадывались, что есть еще четвертый враг — духовное рабство человеческое. Можно свалить любую власть, кроме власти привычек. Привычка подчиняться и повелевать, привычка перекладывать
ответственность на других — вышестоящих, привычка полагаться на силу, а не на разум. Даже многие из тех, кто называют себя анархистами, на деле являются такими же рабами и тиранами и совершенно неспособны мыслить. Если молодежь вместо того, чтобы читать, делает убогие взрывные устройства и разрушает царские истуканы, значит, мы в чем-то недоработали. Свободу силком не дают, и если взял в руки бомбу не ради самозащиты — не называй себя анархистом.
Когда-то нас было около тысячи, осталось несколько десятков. Кто погиб, кто устал, кто предал. Ничего! В третьем тысячелетии нам уже не придется начинать с нуля, десять лет существования Конфедерации анархо-синдикалистов никуда не делись.

А что касается численности, то многомиллионная армия государственников слабее одного анархиста, ибо она не в силах погасить очаг свободы в его душе. Наше дело — сохранить огонь в тростнике. Десять лет мы держали связь друг с другом, переписывались, съезжались со всех концов бывшего Союза, изрезанного новыми границами, и с каждым годом нас становилось все меньше, умолкали наши адресаты, гасли очаги. А потом вдруг зажигались огоньки в новых местах, как подземный огонь прорывается сквозь толщу земли.
Десять лет научили меня спокойному терпению. Я подожду. Я умею ждать.
Игорь ПОДШИВАЛОВ,
Активист Конфедерации анархо-синдикалистов.


Обсуждение