В: — Мы, наверное, первые оказались, кто интервью берет?
ОМ: — Да, из иногородних изданий первые.
В: — Тогда надо начать с биографии — “где родился, где учился-крестился».
ОМ: — Родился здесь, в Иркутске, креститься — не крестился, родители мои — геологи, жил восемь лет в партии геологоразведочной, на севере Бурятии. В Иркутске учился в Политехническом институте, специальность — строитель, ПГС.
В: — У нас-то были сведения, что ты сам геолог, и было понятно, откуда у них увлечение бардовской песней — экспедиции, костры, романтика. А у тебя откуда это?
ОМ: — Не знаю, с детства как-то это слушал… В партии все слушали авторскую песню. Да и потом друзья увлекаются. Кроме партий все живут здесь, в одном районе и общение идет — все либо геологи, либо родители геологи.
В: — Несколько не в тему, но — большие споры были относительно возраста.
ОМ: — 66-го года рождения.
В: — Интересно. Мы как-то раз обсуждали такую тему, что существуют года, когда резко возрастает количество людей одаренных. 38-ой, например — Высоцкий, Аксенов, много всего… Потом был 62-ой — Летов там, еще кто-то, 66-ой -Янка…
ОМ: — Да, Огненная Лошадь. Не знаю, верить-не верить в астрологию, но если верить, то там действительно год такой, ненормальный. Эта Лошадь бывает раз в 60 лет. У меня день рождения 31 января и у моих одноклассников, которые в партии были, здесь, в Иркутске, семь человек родились в этот день. Правда, годы разные — 65, 67, но все равно — знакомых, которые родились в этот день — новых даже знакомых — очень много, сейчас, наверное, не меньше десяти человек.
В: — Мистические совпадения.
ОМ: — Не то, чтобы мистические, но просто очень распространенные.
В: — Все равно, какое-то влияние, должно быть, оказывает. Даром что ли я 22 апреля родился (общий ехидный смех).
А: — Поэтому Владимиром назвали.
В: — Нет, тут деваться было некуда, ажиотаж юбилейный, это все ясно. А еще какие-то “мистические” совпадения были? Снов вещих не снилось?
ОМ: — Нет, больше ничего подобного. Сны мне снятся, и, может, в каком-то смысле, все сны вещие.
А: — А песни во сне не писали?
ОМ: — Ну, пару раз мне приснились какие-то вещи, уже не помню какие, но — было дело. Правда, редко.
А: — А ощущения? Мне кажется, снятся какие-то ощущения, про которые уже потом можно песни писать.
ОМ: — Это возможно. Просто я как-то не фиксировал.
В: — Олег, на концерте 20-го мая записка была про службу в армии — ты говорил, что артиллерист. Расскажи, пожалуйста, поподробнее.
ОМ: — В институте я закончил военную кафедру, по институту я сапер, правда, звание так и не дали. Когда пришла пора идти получать как раз началось такое поветрие — брать резервистов на партизанщину, и у меня двух моих сослуживцев загребли. И мне надо было на медкомиссию идти. И я не пошел. Не захотелось мне ехать.
В: — А, так ты солдатом служил?
ОМ: — Ну, конечно, из института забрали, тогда брали студентов. Было это в… сейчас скажу в 86-ом. Отслужил два года. Был какой-то период, когда студентов, прослуживших по полтора года, возвращали, но не при мне. В «учебке» был в Забайкалье, полтора года в Монголии, «дембельский аккорд» в Казачинско-Ленском районе. Собрали всех дембелей с полка, у нас весь призыв был студенческий, 40 человек нас было, и повезли валить лес на вывод дивизии. Как раз была эта бодяга, Горбачев договорился с Дэн Сяопином о выводе войск из Монголии…
Б: (выпендривается) — Танковая дивизия, артполк, на самоходках?
ОМ: — Да, 2СЗ.
В: (радостно) – Коллега! Я последние месяцы дослуживал как раз на 2СЗ, в городе N.
ОМ — Возможно мы с тобой в одной части и служили, наш полк как раз в N выводили.
В: — Вряд ли, моя дивизия там с 50-х годов стояла неподвижно.
ОМ: — А нам на вывод как раз тогда лес понадобился. В Монголии его нет, а там все надо было раскреплять, лежки под гусеницы, отраждения, все дела. Закинули нас в Казачинско-Ленский район, оттуда же и демобилизовали. Как отравили последний вагон, так и…
В: — Ощущения какие от службы остались?
ОМ: — Да как тебе сказать.. Никаких особо хороших Ну, нормально, некоторым вообще армия необходима. Да и, в общем, всем она что-то дает, абсолютно бесполезной не бывает.
Д — Песни задолго до армии начал писать?
ОМ: — Нет Только год, а потом перерыв был два года.
Д: — В армии ничего не было.
ОМ: — Да, ничего не писалось. Да там и некогда было, у нас была такая уставная часть. Образцово-показательная по боевым стрельбам — фактически раз в две недели круглогодично выезжали на стрельбы. По тревоге поднимают, берем автоматы, на двое — трое суток — на полигон стрелять. Плюс два раза в году проверки — полевой выход. Весной и осенью, где-то на месяц. Ну, и так — наряды, караулы всякие, доставали сильно… Всем курортом показался Казачинско-Ленский район. Правда, стреляли лучше всех по округу, у нас командир дивизиона орден получил за стрельбу.
В: — А специальность какая была?
ОМ: — Я командир орудия. Старший наводчик сначала, потом командир, сержант.
В: (явно понтуясь) — Все это до того знакомо, до жути. У меня полк, первый, был миротворческий, там тоже — каждый месяц стабильно мы выезжали, стреляли, но там было попроще — гаубицы Д-30, а потом 2СЗ — там было натуральное убийство.
ОМ: — Да, это точно, тем более, что в них ни в одной никогда не работает отопитель. Стрелять-то они все стреляют, но все время дубак во время стрельб, или, когда стоишь в готовности — вообще нельзя включить, температура зарядов должна быть одинаковая: минус 40, значит у всех — минус 40, во всех машинах. В общем, конечно, маразм. Если добавить к этому, что постоянно чрезвычайно хреново кормили, а в полевых лагерях иногда искормили вообще.
В: — От границы с Китаем далеко стояли?
ОМ: — Далеко. В общем, если по прямой от Иркутска, то это 400 км. То есть я в «учебке», в Дацане, был дальше от Иркутска раза в три. Но это по прямой, туда дороги нет. Это разветвление Орхона, где Орхон на два рукава делится, как раз в этом месте мы стояли. Для Монголии там климат очень хороший — лес есть, река. Там только 20% кислорода в воздухе, горы Я специально по карте смотрел, действительно, высота около 2000 метров. Ну, там горы везде — тот же самый массив, где гора Мунку-Сардык, ездят туда постоянно, на границе Иркутской области и Монголии.
В: — Условия суровые
ОМ. — Зато там теплее, чем даже в Иркутске. Не зимой, но зима там короткая, 8 марта уже народ загорает, лето более мягкое и более длинное, чем здесь.
В: — С монголами контакты были?
ОМ: — Так их же мало! Монголия страна большая, там два миллиона монголов на всю страну. Меня удивило еще — почему, говорю, оцепление не ставят, когда стреляем? Монгол ведь может забрести! Мне сказали: ты что, какая вероятность, что монгол забредет в это место? Из двух миллионов чуть ли не полтора живет в городах — в Улан-Баторе, в Эрденете, в Дархане. То есть, вероятность исчезающе мала. Хотя перед нами, когда мы еще не пришли в полк, реактивщики умудрились накрыть отару с пастухом. Они стрельнули по ошибке совершенно не туда, а там была отара. Единственный оставшийся в живых — пастух, больше никого, даже лошадь под ним убило (общий смех). Так они дивизионным залпом “Градов», 40 труб по 120-мм, взрывчатки чуть меньше, чем у 2СЗ — в общем там было перепаханное поле и шашлыки по нему. Так нам офицеры рассказывали, они вообще любят такие истории. … А так, в общем, не знаю. Смысла жалеть об этом не было.
В: — Был контраст между тем временем, когда ты уходил и когда вернулся? Здесь, в Иркутске?
ОМ: — Да! Потому что начались как раз первые видеосалоны, еще какая-то мутота, до этого не было… контраст ощущался. Времена были еще советские, но перемены пошли. Раньше только случайно попадали записи какого-нибудь “Аквариума», еще чего-нибудь, а тут везде: по телевизору, у всех записи..
В: — Если немного до армии вернуться — с чего увлечение музыкой началось? С каких групп?
ОМ: — Да в общем ни с кого Просто я всю жизнь, с детства, мечтал научиться играть на гитаре. С первой стипендии купил себе гитару, начал учиться играть, по самоучителю. Высоцкий, Визбор, Кукин, Клячкин… Так в то время было в том кругу, где я общался — причем не только среди геологов, но и на строительном, пока учился, у нас как-то это дело народ любил попеть. Оттуда и идет.
А: — А рок-музыка?
ОМ: — Не знаю, на меня рок никакого влияния не оказал. Он у нас в России крайне неудачный. Не знаю, как западный, а из нашего ничего хорошего так и не вышло. Ну, Летов, Янка — но это не рок, типичная авторская песня. Летов, когда играет электрические концерты — невозможно слушать. Сейчас еще ничего… Аналогично Янка, играла со своей командой — невозможно… Ну, как бы так. А Башлачев вообще авторская песня в чистом виде, как его отнесли к року — непонятно. Только по тематике, что ли. У нас подразумевается, что авторская песня — это костры, палатки, ну, может быть, городской романс, в том виде как у Окуджавы — а Башлачев по тематике не проходил — всё! Но какое это имеет отношение к року?
В: — Слышал когда-то определение, что авторская песня — «это песенки про погоду под три блатных аккорда»
ОМ: — Это неудачное определение. Я люблю, кстати, под три аккорда — чем меньше аккордов, тем красивее, если умеешь… А сейчас, лет 10 или 15, в авторской песне такое поветрие, что аккордов дикое количество. В роке как было два — так и есть, ну, в крайнем случае четыре, а в авторской песне тенденция — дикое количество аккордов Сложная музыка, какая-то джазовая, я вообще терпеть не могу джаз, а современное направление такое, КСП там.
В: — Я заинтересовался авторской песней году в 87-88-ом, тогда впервые показали Грушинский фестиваль, и было интересно, много народу приехало, а потом стали на Грушинский ездить сотни тысяч за раз и массовость убила дух.
ОМ: — Грушинский всегда был такой..
В: — Но не сотни тысяч. КСПшники старые с сожалением говорили об этом, это фестиваль превратился в популярную тусовку.
ОМ: — Ну, я там ни разу еще не был, знаю, что он всегда был очень большой. Но и сейчас, наверное, больше сотни тысяч, если на центральный толкиенистский фестиваль 60 тысяч приезжает, то что говорить о КСПшниках?
В: — Тогда там пели люди, которые этим занимались очень подолгу — по 10 — 20 лет А что сейчас происходит?
ОМ: — Я видел записи Грушинского фестиваля — поет там всякая мура. Там чрезвычайно низкий уровень. Как на Западе вообще все, там нет ничего, и даже Митяев выделяется, В принципе, это стал очень слабый фестиваль, вообще никакой 90% его исполнителей у нас в Арсеньеве, в Хабаровске, в Большом Камне просто не прошли бы прослушивание, даже те, кто там стал лауреатом… Это не коммерциализация, это от того, что Запад оторвался от Востока.
В: — Россия от Сибири.
ОМ: — Да, там как бы своя тусовка и они не особо к себе пускают, пустить могут, но не далеко. По телевизору не покажут. А так как там нет ничего хорошего, если не считать Ланцберга, Кукина — но он старый, Ланцберг тоже. Кукин не пишет, Ланцберг пишет и хорошо, но он вне тусовки и он тоже из захолустья, из тьмутаракани… Щербаков, который у них сейчас на божничке в красном углу, он вообще их игнорирует всех принципиально. Поэтому у них в лучшем случае приезжает Митяев и даже он там смотрится. А на Дальнем Востоке все что хочешь, много хороших авторов. Но по телевизору не увидишь, записи только через тусовку КСПшную.
В: — Существует несколько уровней общения, подачи информации фестивали, записи, раз в сто лет покажут по ТВ. Чего все-таки больше?
ОМ: — В первую очередь, конечно, фестивали. Но я, допустим, на фестивали никогда не ездил. Только здесь, в Иркутске Я ни разу в жизни не был на иногороднем фестивале, а основная тусовка, конечно, там И знакомятся, и записи. Получилось так, что я ни разу нигде не был, но записи все равно ходят. Вообще, если не тусуешься на фестивалях, нет никакой возможности «расползтись». На местных фестивалях я бываю всегда.
А: — А в Байкальске в прошлом году?
ОМ: — В Байкальске я был. Не выступал — нам время дали такое, что мы решили принципиально не выступать. Дали время в рабочий день, в два часа дня, плюс сорок на улице, понедельник Естественно, никого не было, я бы сам не пошел. Глупейший вариант. Зачем это надо — на правах бедных родственников И вообще я не люблю эти обезьянники. Там был большой обезьянник — куча пьяного народу, которому наплевать, что там, на сцене — прада, в Байкальске ничего хорошего и не было. Даже если бы и было — все уколотые, улитые, все катаются-валяются, все орут, бегают А меня такие бандерлоги повергают в жуткое уныние, в упадок. Я думаю, нам надо бога благодарить, что у нас в “Полнолунии» такая публика. Я пару раз заходил на рок-концерты, ей-богу я бы просто не стал (выступать) перед такой толпой. Я бы раз спел и все, больше никогда в жизни не вышел, если б была такая публика. Как я могу петь людям, которые мне глубоко противны своим поведением?
В: Получилось так, что после долгого перерыва я первый раз попал на концерт 1 марта, это мы в «Чайку» ходили. Потом 20 мая мы были на твоем с Романом Гаврилиным концерте. Вот это был контраст. Вообще не думал, что в Иркутске может быть публика, которая пришла именно слушать.
ОМ: — Да, есть такая публика сформировалась.
В: — Самый забавный был дедушка, который сидел перед нами. Ему так хорошо за 60 и он весь концерт просидел сурово и неподвижно, слушал.
ОМ: — К нам ходят дедушки и бабушки. Иной раз смотришь, сидит народ какой-то, совершенно… из другого времени. Несколько раз видел одну бабушку, спрашивал, может, чья мама — нет. Публика хорошая.
В: (внезапно спохватывается) — Вообще, как “Полнолуние» было организовано?
ОМ: — Два года назад… Но оно как бы и сейчас не организовано, не зарегистрировано, собираемся регистрировать, чтобы была возможность, к примеру, фестиваль организовать, чтобы те, кому положено, давали деньги на это.
В: (настороженно) — Что это будет за организация?
ОМ: — Ну, общественное объединение. В смысле — кто должен давать деньги?
В: — Нет, деньги — это понятно, комитеты всякие, администрация
ОМ: — Да, да. Фестивали, в принципе, поднимают
статус города.
В: — То есть, вы хотите делать региональный фестиваль?
ОМ: — Нормальный, хороший авторский фестиваль, с нормальным жюри, с нормальными гостями, с нормальной организацией. Вот вы видели в Байкальске какая организация — сцена, аппаратура на 100 тысяч долларов, сцена столько же. То есть все организовано, но это же огромные деньги! Хотя бы одну десятую от Байкальска денег выделили — мы бы сделали фестиваль лучшим в России. Он был бы по численности меньше Грушинки, но по качеству лучше значительно, по составу. Вот только деньги — а для этого надо зарегистрироваться, а так официально…
В: — Но это будущее, а сейчас «Полнолуние» что из себя представляет?
ОМ: — Сейчас это ни шатко, ни валко, но все-таки работающая структура, объединение цеховое.
В: — То есть все, кто в него входит — люди пишущие?
ОМ: — Нет, не обязательно. Разделение труда: кто- то пишет и поет, в основном авторы пишут-поют, звукооператоры, музыканты — несколько человек и организационная служба, техническое обеспечение Работа по способностям, на данный момент. Нужно какие-то новые ступени сваивать и поэтому нужно регистрироваться.
В: — Глупый вопрос – кто у вас «главный»?
ОМ: — Ощепков. Его идеи, его работа, больше организаторов каких-то более-менее нормальных нету.
В: — А вот печать на билетах, на Ланцберга, — «Частный предприниматель Ольга Афраймович» — она тоже как-то причастна к организации?
ОМ: — Она причастна… у нее просто свое ЧП, потому как (юридически) “Полнолуния» не существует, а договор надо заключать с кем-то — на аренду зала, пятое-десятое, вот, для этих целей использовали ее ЧП. Вот для этого и нужно зарегистрироваться, а то вот пришлось…
В: — Стоп-стоп, что было первично — предпринимательство или…
ОМ: — Да нет конечно, объединение! Но предпринимательство вообще — она просто торговала кассетами, была точка, всякими «Подвигай попой» и прочими, видео, всякой ерундой. Другое дело, что в той точке постепенно перестали совсем брать «Подвигай попой”, начали брать в основном наше. Сейчас эту точку аннулировали, теперь точка в «Фан-спорте», где берут только наши кассеты. Там лежит еще Щербаков, чего-то еще.
В: — Насколько это коммерчески успешно? На концерте я видел, что там — да, массово покупали.
ОМ: (задумчиво) — Особого коммерческого успеха нет, во всяком случае, самоокупаемось уже полная. Если мы издаем, к примеру, сборник “Понолуния”, то этот сборник окупается. Он окупается и дает даже небольшую прибыль, которая идет на следующий. А так, конечно, особо с этого не разжиреешь. Покупают в нормальных количествах только «Таблетки от счастья», и то им уже год. Они уже свое отходили. Надо новое записывать. Система такая, что, выпуская сборник, мы делаем возможной запись еще одного. Когда мы выпустили «Вальс гемоглобин» и, когда первая партия разошлась, сделали даже три. Естественно, в карман ничего не идет. Естественно, мне по договору со студией идут раздаю, (они) отправляются в Москву, Новосибирск…
В: — А тираж какой у кассеты?
ОМ: — Тиража как такового нет. Сделали — продали, еще сделали, заказали на студии.
В: — Студия своя?
ОМ: — Нет, у нас нет своей студии. Ее же надо заработать. Вот — магнитофон купили, более-менее нормальный, чтоб тиражировать. Остальное пока — на будущее: есть два микрофона, шнуры, потихоньку собирать будем. Долгая история, но собирается. Рано или поздно студия будет, а пока нет. Вот “Таблетки», они были записаны вообще дома. Компьютерную чистку и тиражирование делали на студии.
В: — Из всех записей — «Концерт 7 марта 1997 года», “Таблетки от счастья», и «Домашняя запись» — «Таблетки» самые качественные, но “7 марта» наиболее популярный.
Д: — Да, он по энергетике лучше.
ОМ: — Там, по-моему, просто много песен. На самом деле он, конечно, плохо записан, отвратительно и исполнен плохо — тогда пелось в подвале, при +5°, шел пар, пальцы не шевелились, петь было невозможно. В полузамороженном состоянии, без водки, а там нужна была водка, при такой температуре — а там ни водки, ни хрена вообще, кроме какого-то жидкого чайку, полутеплого… Плюс к тому плохая пленка.
В: — Плюс к тому ночью.
ОМ: — Ночью, да. Началось уже ночью и закончилось. Столько песен подряд записывать просто нельзя. Он записан плохо, я его крайне не люблю, сколько раз уже пытался запретить его продавать, но не слушаются. Тем более, что берут его еще больше, чем “Таблетки
В: — У «Таблеток» еще такое катастрофическое оформление., когда начинаешь рассматривать, все в кучу — кролики безумные, журавлик.
ОМ — Да-да, есть такое.. Я сам лишен художественного таланта, поэтому мне показалось. Ну. мне несколько раз уже говорили Но, может, в этом и ценность, что такое кривобокое…
А: — Вот говорили про уровень песен. А в Иркутске какой сейчас уровень?
ОМ: (уверенно) — В Иркутске сейчас хороший уровень. Иркутск сейчас центр вообще Он главным не стал, но чуть ли не по той причине, что Иркутск — единственный приличный город, где нет фестиваля
А: (застенчиво) — А «Орленок»?
ОМ: — «Орленок» отвратительный фестиваль. Они все паршивые Байкальск по организации, по количеству вбуханных денег в два раза или в пять дороже, чем «Влади-рок-сток», но во “Влади-рок-стоке» — все. Там Гребенщиков, «Алиса», «ДДТ», Летов, «Калинов Мост», а у нас здесь одни мумифицированные «Цветы», которые я с детства ненавижу (довольный медленный смех Д.), то есть, несмотря на то, что он очень дорогой, он очень паршивый.
А: (жалостливо, громко) — Бардам вообще петь не дали в Байкальске!
ОМ: — Не дали — и не надо, на самом деле не надо выступать на таких фестивалях. Надо делать свои фестивали, только авторской песни. Во-первых, публика разная. Как там петь, если там эти гамадрилы. Даже если бы дали время на вечер — перед этим стадионом петь просто в падлу. А что касается авторской песни, то з Иркутске все авторы «Полнолуния” — это уровень. Это может нравиться, не нравиться, но эго уровень. Уровень, который нигде не стыдно показал По текстам, по крайней мере, не по исполнению — оно, может быть, слабовато, но это не важно, и даже более того, прилегающий к ней жанр., исполнение далеко не самое важное. А по текстам, по качеству, по мелодиям вообще. . Кроме того — Рома Гаврилин, это вообще нечто. Кроме того несколько новых человек это Денис Поригин, которого Ланцберг услышал — понравился он ему, короче Кроме того официальные тусовщики, известные люди… Такое количество… То есть, вот Дальний Восток — он всегда был силен в последнее время, но и там не так много. Но там есть Земсков в Хабаровске — он один стоит всей западной
тусовки
В: — Нет такой корысти — привезти хотя бы записи?
ОМ: — Земсков продается у нас. Остальные… они могут нравиться-не нравиться, но уровень все равно выше, чем на Западе. Иркутск хорошо смотрится, в Иркутске сейчас хорошие музыканты.
Д: — А Ольга Арефьева как к «Полнолунию» причастна?
ОМ: — Никак! То есть, продаваться-то может, там же и Щербаковфодается, но Щербаков как раз чувак с уровнем Фестивали он игнорирует, не ездит принципиально, презирает движение КСПшное.
В: — В КСПшной тусовке есть кто-нибудь, кто занимался профессионально гитарой, учился стихосложению?
ОМ: (гордо) — Я не знаю тусовку, я с ней не знаком.
В: — А в «Полнолунии»?
ОМ: — Нет. не знаю никого, кто профессионально занимался, учился.
В: — Все самоучки.
ОМ: — Конечно. Люди с музыкальной школой есть — Выборов, занимался классической гитарой, но как- то особо не заметно. Единственно — Раданич, который со мной играет, собирается играть — у него там даже несколько образований, — и баян, и музучилище даже, ну, вот так.
В: — Вот вы уже вдвоем выступаете, флейта иногда подключается Нет такого соблазна — группу собрать?
ОМ: — Да я всю жизнь хотел записаться в электричестве нормально, только пока как-то не получается.
В: — А какие песни?
ОМ: — Любые. У меня все песни сочинялись с расчетом на группу.
В: — Но “Несмеянин день» не сыграешь группой.
ОМ: — Более того. Мы его как-то ради интереса записали в «кислотном» стиле (радостный смех присутствующих), 180 ударов в минуту — и ничего. Это, конечно, мура, но он прекрасно на это ложится. Получился дискотечный хит хорошего уровня, хуже, чем настоящий «Несмеянин день”…
В: (с трудом пробиваясь сквозь смех коллег) — Я вот давно хотел спросить — мы все начинали с «Концерта 7 марта» и, когда первые раз 20 — 30 слушаешь, то все пытаешься понять, откуда все это взялось? Откуда берется?
ОМ: — Откуда… из головы. Или еще откуда. Берется…
В: — А как песня пишется? Цой говорил, что когда песня пишется, в голове должен стучать барабан. Летов говорил, что берет одну фразу — “Все идет по плану”, например, она крутится, крутится и вот что вокруг нее наворачивается, то и поется.
ОМ: — Я не знаю насчет барабана… Очень-очень по-разному бывает. Бывает, что мелодия изначально, бывает, что фраза, бывает картинка — чаще у меня картинка, ощущение, какой-то такой клип… Вот так… множество вариантов.
В: — Сочетания не кажутся странными? Спартанцы — Шварценеггер…
Д: — Сказочные герои — и полковники Фосетты.
ОМ: — А почему странные? Абсолютно нормальные.
В: — То есть Шварц уже стал сказочным героем.
ОМ: — Почему стал? Не обязательно, если в песне кто-то есть, то он сказочный герой, кто угодно может быть.
В: — Виктора Пелевина не читал?
ОМ: — Читал.
В: — Гейнис писал, что у Пелевина герой всегда фольклорный персонаж, герой должен узнаваться читателем. Но не всегда получается. Вот и в твоих песнях — не всегда. Откуда столько археологии?
ОМ: (медленно, явно не понимая) — Археологии?
В: — Ну, вот тот же Фосетт, Шампольон, Троя.
ОМ: — Ну, в школе же учился, все это преподавалось. Фосетт не преподавался…
В: — Мне пришлось целенаправленно спрашивать и. причем мне шесть раз не сказали, а тот, кто ответил специально книгу читал.
ОМ: — Я много читаю, мне нравится, поэтому и…
В: — Так, навскидку — авторов 5-10 самых читаемых.
ОМ: — Авторов… Вообще их дикое количество. Автор моей любимой книжки никому не известен — потом уже выяснилось, что у нас с Ромой Гаврилиным одна любимая книжка — называется “Увези нас, Пегас», автор некто Сергеенко, детская книжка… Ну, кого… Стругацких, хотя по ним как раз ничего не получается, ну — не пишется.
В: — Вот я вижу на полках — Борхес, Мисима…
ОМ: — А здесь вообще дикая смесь, здесь просто книжки, которые взял, прочитал-не прочитал, не отдал. У меня книги у родителей… Я очень люблю
Джеральда Даррела… Джек Лондон… Не обязательно персонажи, которые в песнях — это из книг.
В: — То есть какое-то впечатление накладывается на жизнь.
ОМ: (в тон, заунывный в целом) — Да, «Анну Каренину вообще не терплю , всю российскую классику не перевариваю. Видимо, в школе отбили Американскую — куда ни шло, но и то — не Драйзер, — Мелвилл там, Марк Твен…
В: — Толкиен?
ОМ: — Не люблю… крайне. . Причем давно, в детстве, классе в третьем, я прочитал книжку Толкиена, она была тогда в первый раз издана, мне она понравилась. И там было написано, что готовится к изданию продолжение ‘Властелин колец”. Я ждал лет 15-20, все время ждал, что вот-вот выйдут эти книжки. И вот — дождался! Вышли! Я их прочитал и они меня жутко разочаровали. Они просто неинтересны, они скучны. На этом материале можно написать интереснее раз в 50. И даже книжка “Хоббит» гораздо интереснее, чем все остальное.
А: — А Перумова читал?
ОМ: — Читал. Хотя Перумов… я сначала просто угорал, думал, — надо же, какой идиотизм. А потом брат ездил в командировку, и надо было что-то читать, он взял самую толстую книжку. И после него я взялся читать и он мне понравился больше. А: — Да, я слышала такое мнение.
ОМ: — Он лучше, чем Толкиен, интереснее. Другое дело, что у него все проработано, он целый мир придумал, язык эльфийский.
В: — Есть люди, которые на нем говорят.
ОМ: — Вот это да, маразм такой…
В: — Мне тоже Перумов понравился больше. Но мне потом сказали волшебное слово, которое многое объясняет: это уже не фэнтези, это ГЕРОИЧЕСКОЕ фэнтези, боевик по мотивам
ОМ: — Да, и поэтому он поинтереснее. Сказка — она должна содержать элемент боевика.
А: — А вообще, к фэнтези какое отношение?
ОМ: — Это резко отрицательно. Бывает более или менее — что читать можно, а в общем это оказалось неинтересно. Мой отец в советские времена собирал книжки, когда ничего не было, с трудом, а тут — бах! — такие развалы, батя сразу накупил дикое количество этих серий. Фэнтези целый шкаф. Но из этого фэнтези барахла-то — практически всё Поначалу Муркок понравился. Сколько про Эндрю Нортон шумели, что у нас была издана только “Саргассы в космосе», сайенс фикшн, довольно хорошая книжка. А прочитал ее фэнтези — и плюнул Я сейчас думаю, что в советское время издавали то, что нужно, действительно лучшее. Гаррисона — «Неукротимую планету», а все остальное-то — у него барахло Корсак — «Львы Эльдорадо’, «Робинзоны в космосе» — изданы в советские времена То, что издают сейчас — тоже барахло. Тогда кто-то очень умный этим всем занимался. Кинга издавали самое лучшее, рассказики, а он пишет очень много и у него куча барахла
В: — А о людях, настолько фэнтези заболевших, что иx “толкиенутыми» называют какое мнение?
ОМ: — Вообще же все на чем-то повернуты. Нормально, бог с ними, пускай поворачиваются. Если начать смотреть, то все так — кто аквариумных рыбок разводит, кто еще что. Если у человека нет «повернутости», то он просто скучен.
В: — Но на концерте (20 мая 1999 г.) они массово присутствовали.
ОМ: — Я неоднократно говорил, что я Толкиена не люблю (дружный радостный смех). Да, задавали много вопросов.
А: — Не действует.
ОМ: — Не действует, да.
В: — Какой концерт проще играто — когда один или сборный?
ОМ: ? Один… вообще, немножко тяжело с непривычки долго петь. Но это дело привычки Лучше, конечно, один — очень много заказывают песен, просто не успеваешь. Мы сами ввели эту практику записок, люди пишут, просят чего-то спеть, просят 50 песен, — а я могу только 10, и то уходим чуть ли не в ночь, когда надо срочно прекращать.
В: — Бывает такое, что чужое просят?
ОМ: — Было один раз. Причем записку прислали такую девочка, восклицательный знак и их рисован, ну, сперматозоид. Я ничего не понял (общий смех). Потом мне объяснили, что это Бездушный шарик нарисован, э меня перепутали с Гаврилиным — «Девочка танцует на воздушном шаре»
А: — А записки с дурацкими вопросами не достают?
ОМ: — Достают, но записки это удачный ход, потому что общение живое получается с залом Из нас никто не трындит — все трындят, между песнями что-то рассказывают, народ слушает, хи-хи, ха-ха, — контакт налаживают, — а через записки это более нормально. Диалог получается.
Д: — Много записок забираешь?
ОМ: — Себе ничего не забираю. Некоторые, особенные. А в основном все отдаем в «Полнолуние». То, что я в карман запихиваю, это в некоторых написана какая-нибудь бодяга. «Моя сестра хочет за тебя замуж» (очень громкий смех, возгласы: “Даже такое!»). Это еще самое мягкое, бывает такое напишут, что вообще… куда бежать. Эти сразу убираем из общей кучи, из тех, что по делу Вопросы иногда бывают очень интересные. Вот спросили, что случилось с капитаном, что он стал горбатым карликом (медленный отчетливый смех Д.). Это удачный вопрос. Другое дело, что мы решим после этого концерта: слишком много записок, надо как-то фильтровать. Чтобы они шли не напрямую, а через первый ряд, наших садить… Иначе просто не успеваешь. И так я половину записок только делаю вид, что читаю, иначе вообще не успеть.
А: (умно) — Ты вообще предполагаешь, какую реакцию вызовет песня? Просто я видела абсолютно разные реакции.
ОМ: — Нет, я о таких вещах конечно не думаю. Думаю, что наиболее вероятная реакция — или настроение, это такая, которая была заложена в песне А так как песни сочиняются, когда у меня хорошее настроение, — оно может быть грустным, элегическим, — но оно все равно хорошее, смури нету, — они должны вызывать больше положительного.
В: — Вышел у нас спор по поводу одной песни… было сказано, что там пацифизм проповедуется. Я лично, в первую очередь, услышал такие слова, как «винтовка», “полк», «штаб», «ствол»…
А: — Было и наоборот, — что все это созерцается свысока, что все это мелко, ничтожно.
В: …»когда последний смертник запускал мотор», — что это про японский милитаризм, крах его.
ОМ: (смеется) — Крах милитаризма… Не сказать, что тут был милитаризм, это детство, детское восприятие. Дети — нормальные мальчишки — они всегда знают типы самолетов там, названия пушек-танков. Это обычное занятие. Нормальный мальчишка не должен играть в куклы. Это не говорит о том, что он маньяк. Детское восприятие. Не то и не другое.
В: (с надеждой) — Но впечатление такое, что армия след оставила. “Прозрачный паучий невод, на котором снежинкою тает звезда…” — про колючую проволоку.
ОМ: — Это.,, из ночного караула. Ощущения от караула, причем от летнего караула. А там летом ночи очень хорошие. И на одной вышке была паутина, и на ней сидел вот такой паук (показывает пальцами почти сантиметров 5 в диаметре).
В: — Вы его берегли…
ОМ: — Да, его никто не трогал. Один казах его боялся, он даже на вышку не поднимался.
В: (после некоторого торможения) — На концерте я писал записку, не знаю, дошла ли она — ради чего ты пошел бы воевать?
ОМ: (очень медленно) — Знаешь, очень трудный вопрос., я не знаю. Что-то есть, и даже наверняка много таких вещей, но сейчас я не вижу этого. Понимаешь, воевать надо идти, когда народу много. Вся эта эстетика одиночек…
В: (перебивает) — Терроризм.
ОМ: — Да, она не прельщает. Сейчас я не вижу ничего. Армия хороша чем, она хороша коллективизмом, даже самая слабая армия сильнее одиночек. Не понятно абсолютно, что к чему, куда идти, какой смысл, какая необходимость. Вообще, воевать-то особо никому не хочется. Если идти на это, значит — прижало… Ради чего — черт его, вот это трудно сформулировать. Хотя такие вещи, конечно, есть Практика показывает, что все идут рано или поздно.
В: — Вопрос возник вот из чего. Когда зашла речь на концерте об НБП, стало интересно: а ты Лимонова читал?
ОМ: — Читал. Почти всего читал.
В: — “Убийство часового», “Анатомию героя»?
ОМ: — “Убийство…» читал, «Анатомию…» нет.
В: — Мне она показалась мерзкой такой книгой Написана она — там последняя дата такая — в 97- ом, а за последующие два года Лимонов со всеми, кто там упоминается, разругался. Такое ощущение, что от его окружения осталась просто толпа мальчиков в коже. Ну, да не о книге речь. Роман Гаврилин, а затем и ты на концерте говорили, что вы сочувствуете НБП
ОМ: — НБП я ничуть не сочувствую. В том-то и дело — НБП я не воспринимаю как политическую силу Это эстетское, а эклектическое ужасно… учения как такового нет. «Лимонку» читать интересно. Но в этой газете, если пытаться вылущить какую-то политическую линию — это бесполезно абсолютно Там такой бред, в общем-то. Она просто интересна, она талантливая, вот и все. А сама НБП — это партия, которая никогда, ни при каких условиях влиятельной силой не будет.
В: — Ты когда-нибудь контактировал с деятелями из разных партий?
ОМ: — Нет, чего мне с ними Зачем?
В: (кивая на работающий с отключенным звуком телевизор) — А за политическими партиями, за сменой правительств следишь?
ОМ: — Ты знаешь, слежу. В последнее время мне это стало… не сказать, чтобы очень интересно но — слежу.
В: — Кто тебе там (кивок в сторону ящика) интересен?
ОМ: — Вот никого там нет. Единственное — мне жалко, что Примаков загремел, мне кажется, ему б года три — все нормально было бы. Сейчас ведь надо, чтобы хоть маленько, но все время лучше и лучше становилось бы. Нормальная жесткая внешняя политика, все это было у Примакова. Они, судя по всему, не воровали, в отличие от всех остальных демократов. Правительство пусть будет самое хаотичное, — лишь бы они не воровали А это было. До них — или Черномор, который крал в год больше бюджета, или такой же Чубайс и вся эта прочая шобла.
В: — Чубайс, кажется, единственный из наших политиков попал в твою песню?
ОМ: — Да, единственный. . Можно было и убрать, но… (смеется).
А: — Может, это не очень корректно, но «Баллада о кроликах» — это песня, которая мне не нравится Просто не понимаю, зачем из кроликов надо было делать каких-то чудовищ.
ОМ: — Они. не чудовища! Они, наоборот, как раз очень хорошие. Они добрые и хорошие, именно по этой причине детские персонажи в этом мире, который вокруг них. должны вести себя именно так Злой — он может себе позволить покричать об общечеловеческих ценностях, еще о чем-то там Но это должен быть обязательно козел. А обычный, добрый, нормальный человек — кролик, да! — он должен себя вести именно так. Кроме того, их так усиленно попсили, куда ни плюнь, — самый распространенный символ.
А: — Мне одна фраза непонятна: «Тем, кто гильзы пустой любви бросил в пламя святой надежды .» Ты считаешь, что любовь может быть пустой?
ОМ: — Конечно, может.
А: — Какая любовь может быть пустой?
ОМ: — Любая. Не однозначно, но — больше, чем в половине случаев Не все 100. нельзя так говорить, но 80 — 70% как практика показывает. Исторических примеров очень много Но дело даже не в этом Это просто так написалось
В: — Возникает вопрос: а кого кролики собирались резать?
ОМ: — Ну… видимо, всех
В: — В одной песне звучало что-то про банкиров, сытых хряков на «БМВ», поп, кадящий иприт (общий смех) Возникла идея плаката: поп в противогазе.
ОМ: — «Иприт для народа»
В: — Да. Кто для тебя враг сейчас и во что ты веришь?
ОМ: — Я атеист То есть, атеистов, видимо, вообще нет (Д; — «Не бывает атеистов в окопах под огнем…’), но и официальные религии, во всяком случае христианство — да и не только — с какой стати? Я в это не верю. А когда вокруг столько наворачивается! Да это же явно бабки стригут с лохов Причем, давным-давно! То есть, все это известно, подзабылось только. Если взять католичество которое по причине того, что сильнее всех кается, вроде самое приличное. Протестантизм — это хуже чем фашизм в 10 раз, какой там Гитлер! Может он и хотел евреев и цыган уничтожить, но в результате даже популяцию не пошатнул. Хотя, конечно, это страшно. А американцы выкосили индейцев под ноль, их нет’ 30 с чем-то миллионов народу было. Уничтожили совершенно. Сейчас говорят — какие-то ценности, демократия А атомные бомбы, которые сбросили из детского любопытства — что получится? Без всякой необходимости. Даже Гитлер до этого не додумался! Или разбомбленный дотла Дрезден, где не осталось ничего живого Всю эту гнусность, которая для мыслящего человека очевидна — про то, что американцы и англичане по сравнению со Сталиным и Гитлером просто ангелы небесные — ее вбивают, как дураку. И есть какое-то быдло, которое хавает. Причем, его много, этого быдла. Это очень страшно.
В: (наивно) — Вот это быдло — враг?
ОМ: — Конечно. Причем, по отдельности могут быть хорошими людьми, но в куче… Гораздо страшнее, чем любой диктатор. Югославия — вот образец такой дикой лжи. Ей достается исключительно потому, что она последний стратегический соперник России. Это очевидно для всех. На Милошевича — наплевать То, что турки отравили газом 40 тысяч курдов — ерунда, наоборот еще Оджалана осудили. Боевики Оджалана воевали против армии, его судят.
(На этом месте в диктофоне сдохли батарейки).
ОМ: — . Такие территории, как у нас на севере ни одна страна бы не освоила. США — Аляска, там всего 16 тысяч населения, вымирающий край, там нет дорог (монолог о провале американских планов освоения Аляски).
В: — Где ты работаешь’? Чем занимаешься?
ОМ: — Сейчас строительством, (медленно) Чем попало. Сейчас строительство пошло… Образование не нужно, а нормальное строительство ведется, но в таких маленьких объемах. Специалистов много, конкуренция. Сокращение ведь произошло в 10 — 20 раз. Да еще из других отраслей, совсем мертвых — вот из геологии Геология вообще мертва. А ведь это была основополагающая отрасль России — сырье. Сейчас в России нет ни одного месторождения урана…
В: — А что будет? С нами, с Россией?
ОМ: — Как что будет… Кранты. Если Ельцин проживет еще полгода — все, это будет необратимый процесс Вся его камарилья к власти не прорвется без него — все эти Гайдары, Чубайсы, Березовские… В России сейчас вообще дикая обстановка, все с ног на голову. Крадут несоизмеримо с масштабами страны. Я сейчас думаю, что Советский Союз был феноменально мощной страной, если он создал такой мощный запас прочности, что до сих пор крадут миллиарды и еще Что-то остается.
В: — На выборы ты ходишь?
ОМ: — Да
В: — И за кого голосовал?
ОМ: — За Зюганова. Малоприятная личность. Но хуже Ельцина не может быть ничего…
А: — Мне кажется, в последние годы люди становятся слабее.
ОМ: — Люди такие, какими их делает руководство страны. Есть процентов 20 — 30 людей с хорошей контрсуггестией, которые не поддаются, как были так и есть. А остальное население — очень манипулируемо. Как ж манипулируют — таким и становится. Можно сделать биороботом посредством одного телевизора.
А: (старательно) — Говорят, каждый народ имеет то правительство, которого заслуживает.
ОМ: — Глупейшая ерунда. Хотя… в Америке Ельцина давно бы повесили за ноги. У нас терпят, потому что очень добрый народ.
В: — У тебя случайно не было желания эмифировать?
ОМ: — Я бы отсюда свинтил с большим удовольствием. Куда? Сейчас надо бабки большие. Никого не приглашают никуда.
В: — Ты себя патриотом не считаешь?
ОМ: — Сейчас здесь — это не Россия. Один человек здесь ничего не сделает и будут полные кранты. У них там тоже паршиво, но все-таки не настолько. Можно было быть патриотом России, именно, — но это не Россия…
Из вопросов на концерте:
— Почему в твоих песнях так много сказочных героев?
— Писать-то о ком-то надо. О себе — я не считаю себя настолько интересным человеком. О знакомых обидеться могут. А на сказочных героев как бы вали, что хочешь.
— История о прадедушке.
В: — «Казачья песня” как-то с реальными казаками связана? Может быть, предки твои были?
ОМ: — По отцу — да, были казаки А по маме прадед был поляк, бомбист Он всю жизнь был как-то связан с этой пиротехникой. Ему было 15 лет и они с товарищем сделали бомбу для полицмейстера, что ли. Оформили ее как торт и в коробке передали ему, как взятку. А он с этой коробкой зашел куда-то выпить и у него там цыган коробку украл. Только за порог — взрыв! Дедушку с друзьями быстро вычислили. Но, поскольку ему не было 18 лет, он был несовершеннолетний, его сослали в Сибирь. Он оказался в Сибири без денег, без профессии, почти без языка. И тогда он стал зарабатывать накошках. У коренных сибиряков были амбары офомные с зерном, мыши соответственно, нужно было много кошек. И он их где ловил, где воровал Хорошая кошка стоила дорого. У одного купца он украл кошку-трехцветку, знаменитую, даже собаки были специально приставлены, охранять эту кошку. Он ее украл, продал и выучился на помощника машиниста. Тогда машинист — это был богатый человек — дом, дети в гимназии, помощник — чуть пониже. А сосед у него был поп И показалось прадеду, что поп у него дрова ворует Взял он одно полено, начинил его чем-то таким, и положил сверху. На следующий день дом у попа взорвался и попика печкой развалившейся убило Прадеда вычислили и посадили
P. S. Использованные в статье фотография О. Медведева и символика творческой студии “Полнолуние” взяты из сайта “Полнолуния” в Интернете.