Абхазия — вон она, совсем рядом. Пятнадцать минут на автобусе от центра Адлера до Казачьего рынка, а затем еще пятнадцать — пешком через этот рынок к пограничному мосту. Фрукты на адлерском рынке е основном абхазские. И сладкое домашнее вино в пластиковых бутылках продают тоже в основном абхазцы. Мастные говорят, что в самой Абхазии всё это намного дешевле. Некоторые предприимчивые личности за счёт этого и делают бизнес.
Но я в Абхазию попала совсем не из-за дешёвых фруктов, а из-за простого любопытсва отдыхающей, которой некуда девать время. Представительница турагентства так долго расхваливала Ново-Афонские пещеры, что в моём представлении создалось некое восьмое чудо света. Упустить возможность взглянуть на него в реальности я. конечно, не смогла, несмотря на внушительную цену билета. Однако предположить, какими сложностями, сюрпризами и открытиями обернётся для меня это невинное любопытство я не могла.
Началось всё с того, что обрадованная продавец билетов сказала, что они вообще стараются привлекать к экскурсии как можно больше женщин,
поскольку мужчин они могут набирать лишь ограниченное число. Видя мой недоуменный взгляд она пояснила, что это делается что6ы не вызвать подозрений на КПП. То есть чтобы нашу экскурсию случайно не приняли за тайный отряд боевиков — террористов. Я представила себя в роли террористки, и ситуация показалась мне донельзя абсурдной Я подумала, до какого состояния надо довести бедных людей, чтобы они жили всё время в предчувствии грозящей им со всех сторон опасности?
Но это был лишь первый шок для меня — мирной жительницы этой планеты. Второй я испытала, когда мои родители на полном серьёзе взялись обсуждать, насколько может быть эта поездка опасна для меня. На мои возражения, что, будь это по-настоящему опасно, людей бы туда не возили, мне тут же сообщили, что я — безрассудная, безголовая авантюристка и т.д. и т.п.
Масла в огонь подлила наша квартирная хозяйка, которая, узнав о моём намерении, сразу же спросила: «А ты не боишься?.. Правда, там сейчас спокойно, но всё-таки…» Тогда я поняла, что спорить здесь бесполезно. Этот страх и эта ситуация, видимо, вечны как мир. И также жестоки. Мы ждём подвоха и опасности с их стороны, а они — с нашей. Старая как мир ситуация. И такая же жестокая. Дурацкий неизживаемый страх!
Но надо сказать, что, несмотря на свои мрачные размышления, вплоть до самой экскурсии я сомневалась в реальном существовании правила: “ограниченное число мужчин». Однако при посадке в автобус выяснилось, что оно существует вполне реально На каждую экскурсию (эти в среднем 40 — 50 человек) набирают не больше восьми мужчин При мне двух «лишних» отправили назад, пообещав свозить в пещеры в следующий раз. Командовал парадом «представитель с той стороны» по имени Павел. Он сопровождал нас весь день, попутно отвечая на вопросы о своей стране и заигрывая с нашими женщинами. Он-то нам и сообщил о существовании возрастного ценза для мужчин, пересекающих русско-абхазкую границу. Лица мужского пола от 18 до 60 лет не допускаются! Поэтому, чтобы провести даже восемь наших несчастных экскурсантов, их снабжают фиктивными справками том, что их родители якобы проживают в Абхазии В справках указываются Ф.И.О., даты рождения и адреса «родителей». Павел посоветоавал нашим мужикам на всякий случай выучить Э1. информацию наизусть. Что касается женщин, то по его словам, их пускают в Абхазию беспрепятственно. Я не удержалась и спросила: «А выпускают?» Меня заверили, что выпускают тоже без проблем.
Всю дорогу до границы Павел пичкал нас инструкция ли. «Переходить границу будем мелкими группками, врассыпную», — сказал он. «Ночью!» — добавил кто-то. Будучи неискушёнными в пересечении границ, мы дружно посмеялись. Но границу н; действительно пришлось переходить врассыпную.
Затем нам было сделано внушение, что, если нас спросят о цели визита, то отвечать надо по- разному. До середины пограничного моста (адлерская сторона) надо говорить, что идём на рынок за дешёвыми фруктами или в гости. На второй по половине моста (абхазской) можно уже говорить правду. После этих внушений мы себя почувствовали почти тайными агентами. «Всю жизнь под двойной моралью!» — сказала моя соседка по автобусу. «Специфика нашего бытия!» — ответила я ей.
У процесса прохода через границу реально сложностей оказалхь чуть больше, чем предполагалось. Для начала нам пришлось постараться остаться в целости и невредимости, преодолев предпограничное пространство, до отказа заполненное машинами и людьми с тележками и тюками Зная, какие товары везут абхазцы на наши рынки, я не могла не поинтересоваться, с чем они возвращаются. Среди того, что мне удалось разглядеть, к моему удивлению, преобладали такие продукты как яйца, масло и маргарин в упаковках и т.п. Как позже я выяснила в разговоре с одним абхазцем, этих продуктов (по сути первой необходимости) в республике действительно острая нехватка. Следущим препятствием на нашем пути явилась огромная аморфная очередь (которая, естественно двигалась не по порядку, а по принципу сильных локтей) у контрольно-пропускного пункта. А вот с проверкой паспортов как раз никаких проблем не возникло. Их, как я поняла, проверяют весьма выборочно. Примерно у одного из десяти (причём как на адлерском, так и на абхазском КПП). Нас вообще удивило, что адлерские пограничники были ещё более суровы, чем абхазские. Ещё когда мы стояли в очереди, один из них прикопался к нам с вопросом «Что вам нужно в этой Абхазии?! Вам, что, в Сочи развлечений мало?!» После этого мы поняли причину их суровости и то, почему нас заставили врать о цели прибытия. Во всём виноват жестокий закон рыночной экономики — конкуренция! Помимо всего этого, из-за указаний, данных Павлом, возникла некоторая путаница. Некоторые растерявшиеся туристки продолжали говорить абхазским пограничниками о цели визита то же самое, что и адлерским. А те как раз должны были направлять экскурсантов к автобусу. В итоге получилось, что некоторым членам нашей группы, вконец ошалевшим от жары и священного ужаса перед ребятами в камуфляже, пришлось ещё минут пятнадцать блуждать в лабиринте ограждений, пытаясь выбраться к месту посадки.
Когда же границы оказалась позади, для женской части нашего коллектива наступило новое испытание. Собравшись у автобуса, мы стали выполнять своё извечное женское предначертание — ждать мужчин. Причём, если сначала их ждали только жёны и дочери, минут через двадцать их с нетерпением ждали уже все. Мы все в очередной раз убедились, насколько тяжела женская доля: простоять полтора часа у автобуса на жуткой жаре — это не шутка! Закончилось это ожидание тем, что (как чаще всего и бывает в жизни) дождались не всех. Троих из восьми наших мужчин так и не пропустили, несмотря ни на какие хитрости. Вот вам и естественное человеческое желание полюбоваться на красоты чужого края. В наши дни и такая естественная духовная пища превращается в запретный плод!
«Почему война и беда всегда обрушиваются на такие райские уголки!» — вздохнула одна из женщин, когда мы въехали в Абхазию. Насчёт райского уголка я с ней мысленно согласилась. Красота здесь такая, что ни пером описать, ни фотоаппаратом запечатлеть Мере (намного чище и теплее, чем в Сочи) изумрудного цвета; горы с деревушками на склонах; хорошенькие каменные домики (и даже подобия маленьких замков), утопающие в зелени, запах хвои и свежести; деревья, покрытые розовыми и алыми цветами, минеральные источники, бьющие из под земли в превеликом множестве и т.д. и т.п. Очень красиво и одновременно очень страшно! «Абхазия пережила войну, и теперь её надо воспринимать такой, какая она есть», — предупредительно сказала наша экскурсовод при въезде в Гагры. Затем она долго и живо рассказывала нам про историю этого города про греков, римлян, византийцев и турок, утверждавших здесь свои религии; про кровавые войны русских и горцами, про Бестужева- Марлинского , Она рассказывала, а я смотрела в окно, и у меня по телу, несмотря на духоту, бежали мурашки Я впервые видела плоды войны своими глазами, в реальном мире в жизни реальных людей Одно дело, когда смотришь на подобные виды по телевизору и н? фотографиях, и совсем другое, когда сам едешь мимо руин домов, заброшенных санаториев с выбитыми окнами (один, второй, третий, четвёртый. — потом я бросила считать), пустынных пляжей и улиц. После шумного, живого и радостного Адлера с забитыми пляжами и кафе, это не воспринималось, казалось нелепой и дикой случайностью Да и что может быть нелепее, чем загубленная жизнь, чем разрушенная красота?! Пока мы ехали по Старой Гагре (а вся Гагра состоит из одной длинной — длинной улицы) мы на всем ее протяжении встретили всего одного человека Да и в новой Гагре (жилищно-административная часть) людей на улицах было очень мало. Ходят максимум по два — три человека. И хотя умом понимаешь, что люди просто работаю! или пережидают жару в помещении, невольно создавалось впечатление, что все прячутся. Впрочем, декорации из разрушенных домов иного впечатления создать и не могли. Из окон автобуса нам посчастливилось увидеть и тот самый знаменитый гагрский рынок, где на прилавках возвышались груды дешёвых персиков и винограда — мечта всех сочинских туристов. Но даже на быстрый взгляд, брошенный из окна автобуса, рынок выглядел странновато. Изобилие фруктов печальни оформлялось почти полным отсутствием покупателей. Ни шума-гама, ни суеты-толкотни, присущих всем нормальным рынкам, не наблюдалось и в помине. Дешёвые персики — никому здесь не нужная роскошь. Картина красивая, но унылая.
В селе Колхида, где проходила первая линия обороны, нас встретило ещё более кошмарное зрелище. Если в Гагре на каждый разрушенный дом приходилось несколько целых, то здесь в руинах стояло каждое второе здание! И опять — на улицах ни одного человека. Правда, периодически мимо окон мелькали донельзя обшарпанные автобусные остановки, прячущие от солнца от нуля до трёх человек, которые хмуро и даже, как мне показалось, настороженно смотрели в сторону нашего автобуса. Однако жуткое впечатление создавалось отсутствием не только людей. За всю поездку мы так и не увидели на улицах ни одной бродячей собаки или кошки. Словно эти животные отсутсвовали в местной природе, как таковые. Да и вся Абхазия, честно говоря, производила впечатление запустения и разрухи, несмотря на бесконечные возделываемые плантации кукурузы, чая и винограда. На железнодорожных путях ржавеют вагоны (дальше Сухуми электрички теперь не ходят), в посёлках — никаких признаков цивилизации, присущей курортным городкам и т.д. Страна — нищая, это видно с первого взгляда. Поэтому, туристы (т е. мы) — последняя соломинка, за которую они хватаются. И то, такие большие экскурсии, как наша, сюда стали ездить первый год. Это — их стабильный источник дохода, благодаря которому они и существуют по большей части. На протяжении всей экскурсии с нас буквально сдували пылинки. Только бы ни с кем ничего не случилось! Как нам откровенно сообщил Павел, если кто-нибудь из местных попробует причинить вред хотя бы одному туристу, его свои же родичи и угробят. Ещё один абсурд: мы для них хоть и угроза, а всё- таки спасение! «Мы вообще в Россию хотим, — улыбаясь рассказывал Павел, — только не берут нас» «И правильно делают, — негромко сказал мужчина, сидящий позади меня, — России только проблем с Грузией не хватает».
На обратном пути мы ехали уже совершенно с другим настроением: под трепетным впечатлением сказочных пещер, древнего монастыря и в радостном предвкушении купания в Гагре
Мы плескались и плавали в удивительной, теплющей воде изумрудного цвета. Мы любовались старым парком, растянувшимся вдоль моря. Мы наслаждались жизнью. Настроение подпортила лишь одна бизнес-леди из Екатеринбурга. В приливе светлых эмоций я поинтересовалась, как ей здешнее море.
— Прекрасно, — мрачно ответила она, — если, конечно, не учитывать, что ещё год назад здесь плавали трупы!
Сначала эта фраза вызвала у меня только досаду. Зачем ворошить прошлое, если настоящее так прекрасно? Война — это прошлое Абхазии. По крайней мере, на это все надеются. Но чем дальше оставалась Абхазия, тем больше я задумывалась над нечаянной справедливостью этих слов. Действительно, только, когда чего-то не учитываешь — всё прекрасно! Гагра — великолепный город, если забыть о разрухе и нищете, царящих в ней. У нас с Абхазией — замечательные дружеские отношения, если не учитывать того, что для наших мужчин вход сюда закрыт. Да и вообще, мир вокруг — прекрасен, если не помнить о том, что вчера, сегодня и, возможно, завтра где-то рушились, рушатся и будут рушиться от взрывов те здания, на которые спустя некоторое время из окон автобуса будут взирать с ужасом такие же, как мы мирные туристы. И какая-нибудь пессимистически настроеная женщина скажет, глядя на мирную, светлую воду моря, реки или озера: «Здесь совсем недавно плавали трупы!». И ровный голос экскурсовода будет спокойно (хотя и со скрытым напряжением) опять говорить, что «война — это женщины в чёрном, это беспризорные дети, это старики без пенсий». И всё равно всем этим людям будет хорошо, как нам сейчас. Всё будет прекрасно, и они, качая головами, будут сожалеть лишь о страшном ПРОШЛОМ этого замечательного края. Всё будет прекрасно, потому что они не будут думать о тех домах, которые рушаться где-то в то самое время, как они отдыхают и совершают развлекательные экскурсии, о людях, которые гибнут от пуль и взрывов в этот самый момент, о всём том, что одновременно создаёт новое страшное ПРОШЛОЕ очередной страны, очередного народа.
И, может быть, правильно, что они не будут об этом думать. Может, правильно, что об этом так быстро забыл весь наш экскурсионный коллектив. Может, и мне не стоит об этом помнить. Но пока — не могу. Слишком уж красивая эта страна – Абхазия!
Ася ЗИМНЯЯ.