Когда смотришь телевизор, все чаще убеждаешься: в музыке главное не как ты поешь, а как тебя продадут. Это и называется «шоу-бизнес». Всем приходится работать с продюсерами, менеджерами, промоутерами… (Слова-то какие!) В том числе и тем, кто на первый взгляд с коммерцией никак не совместим, например: «Нюансу», «Мурзилкам», «Монгол- Шуудану». Причем у этих достаточно разных по стилю групп, один продюсер — Алексей Привалов.
— Алексей, работа рок-продюсера отличается от продюсера поп-музыки?
— С одной стороны это легче. Рокер — человек творческий, часто без денег. Ему могут пойти на встречу и чем-то помочь. А в поп-музыке конкуренция намного жестче. Там все зависит только от денег. С другой стороны, рок — это не очень большие деньги. Ведь это не массовое явление (за исключением каких-то культовых групп). К тому же и сейчас существуют препоны для рок-музыки. С попсой пролезть легче. И еще беда рок-продюсера в том, что ему надо все время мимикрировать под попе, то есть даже не музыкантам, а ему самому. Продать панк за попе — дело хитрое.
— И успешно получается?
— Ну, есть преценденты. Ведь я работаю не только с «Монгол-Шууданом», но и с «Нюансом*. Этот коллектив достаточно сложен. Он всегда играл практически непродаваемую музыку. Моими стараниями он работал в таких клубах, как «Арлекино», «Карусель», «Станиславский» и многих других местах, где рок-музыки просто не может быть как таковой. Но есть хитрые ходы и удача. Тот же «Монгол-Шуудан*. Сейчас я не могу сказать, что это андеграунд. Это хорошая коммерческая группа, которая обладает громадным творческим потенциалом. Они очень талантлевые люди и работать с их материалом можно.
— Рок попсеет. И впервую очередь, благодаря продюсерам…
— Да вообще не существует определенных градаций: рок, попс. Сейчас это достаточно размыто. Но если ты хороший артист, если ты нравишься людям и делаешь хорошее в творческом плане — прекрасно. Никто не говорит, что Апина или Овсиенко в творческом плане здорово — это плохо. И люди, которые занимаются этим профессионально, это понимают. А когда низкий общенациональный уровень культуры, очень трудно бороться за чистое искусство. Понятие «опопсеть» сейчас теряет всякий смысл все-таки не 80-е годы. Есть продаваемые артисты, а есть непродаваемые, Большинство старых заслуженных групп — те, кому повезло, сейчас занимают достойное положение. Возьмем к примеру «Чайф» — он оказался очень удачен в коммерческом отношении. А «Алиса»? Оставаясь достаточно радикальной, она попрежнему собирает огромные залы. Но никто же не скажет, что «Алиса» — это поп-музыка, хотя по своему коммерческому рейтингу она достаточно популярна.
— Эти группы выкатила «Новая волна» 80-х. Сейчас можно наработать такой же имидж?
— Вообще наработка имиджа — это долгий многолетний труд, это тяжелая работа. Если тебе удалось завоевать аудиторию более широкую, чем узкий круг любителей — значит ты делаешь эту работу. В чем беда рок-музыки сейчас? Почему она не становится на коммерческие рельсы? Это элементарное отсутствие денег. Все упирается в монополию определенных структур, которые гребут под себя телеэфиры, радиостанции, пытаются всячески влиять на политику этих дел.
— А может быть проблема в том, что тот, кто платит, тот и заказывает музыку?
— Нет, необязательно. Есть определенные богатые люди, которым, например, нравится группа. Вот мы с «Нюансом» работали как-то в передаче «Живьем с Максом» и туда позвонил человек и сказал, что может помочь ребятам. Оставил свой телефон. Я потом связался с этим человеком. Оказалось, что это очень богатый армянин, президент фирмы, с большими связями. Он сказал, что группу может раскрутить до любого уровня. А потом что-то не сложилось: у него появились какие-то финансовые затруднения, но, тем не менее, это интересно, как пример.
— Ну хорошо, а в реально существующих условиях сложно раскрутить группу «с нуля»?
— Я не Айзеншпис, не Бари Алиба- сов и не могу на своем уровне сделать из ничего что-то серьезное. Я могу помочь с работой. «Мурзилки» как раз у меня самое слабое звена. Я сейчас в тупике, не знаю как дальше работать — у группы нет ни одной профессионально сделанной записи. Такой, чтобы это можно было издать, и мне надо или где-то найти деньги, или найти фирму, которая заплатит и издаст. Без профессиональной записи с группой работать вообще невозможно, поскольку .в это случае отключаются все радиостанции, журналисты, которым можно подарить компакт или кассету и они напишут тебе рецензию… «Мурзилки» еще сложны тем, что они не форматные. Я имею ввиду формат радиостанций. Они достаточно радикальны в текстовом плане и люди просто боятся их ставить. Это вызвало бы массу проблем, несмотря на то, что песни «Мурзилок» • это потенциальные хиты. Ну вот разве что *Радио101* крутит их в 6-7 часов утра, когда все еще спят.
— В погоне за коммерческим успехом часто приходится играть перед теми, кому эта музыка в общем-то до фени. А многие настоящие поклонники остаются в стороне из-за высоких цен на билеты.
— Существуют розные гибкие варианты. Но музыкант тоже ведь должен получать деньги. Если он играет, он должен зарабатывать. Иногда мы готовим специальные концерты, если знаем, что место бедное, плохо посещаемое. Стараемся подключить фан-клуб, свою публику, сделать рекламу. Или же мы работаем в клубе и продаем свою готовую программу для того контингента, который есть в этом клубе. И наша публика там погоды не сделает. И естественно, что там какая-то гарантированная оплата существует и поэтому поводу голова болит меньше.
— А не противно, когда в таких случаях публика воспринимает вас как шуиовой фон для еды?
— Не режут, не стреляют — и ладно. Мы же знаем зачем мы туда идем. Вот однажды пополи мы с «Нюансом» в одну крутейшую тусовку. Богатое такое заведение. Интерьеры, швейцары всякие. А я принес туда совершенно радикальный материал, настоящий авангард. И они эту программу купили. Настал день концерта. Приехали мы туда, а распорядитель клуба нам и говорит: « Вы играйте, пожайлуста, потише. Что-нибудь эдакое легкое. Тут один местный авторитет день рождения празднует.» Я ему говорю: «Мы же не ресторанная группа. Играем концептуальную программу, которую клуб купил. Все договорено и никаких разговоров не должно быть.» И тем не менее, стол этого именинника поставили прямо к сцене. Сидит к нам спиной этот именинник: в голде весь, в перетоках, пальцы веером. Вокруг все — бритые затылки. В общем — все круто. И какое-то ощущение страшного напряга витает в воздухе. Мы на всякий случай отправили наших жен домой, оставили несколько крепких ребят для поддержки. Начали играть. Но четвертой neche из-за стола послышались какие-то крики. А ребята в это время рубят страшнейший авангард. Подбегает ко мне распорядитель — лицо белое: «Немедленно прекращайте! Ситуация выходит из-под контроля. Сейчас вас тут на ножи посадят!!!» Мы тут же убрали звук, отключили гагары и забились в гримерную. Ситуация напряжная, времени 4 часа утра. Звоню Сазонову/Выручай!» А у него «Форд». Он тут же все просек, приехал, забрал нас… В общем, много у нас смешных историй было… А вот в рок-клубах почему-то не хочется играть.
— Почему?!.
— Очень плохая аппаратура, отсутствие денег. (Ну это вполне естественно) И все время какая-то фигня в админинстративном плане. Ощущение непрофессионализма и диких понтов. Когда приезжаешь в ретинговое заведение, там и отношения соответствующие. Они ведь дорожат и клиентурой и отношениями с артистами. Пусть даже клуб покажется плохим для рок-слушателя, но тем не менее, там платят по-человечески, кормят, поят и все дела.
— А почему тогда как продюсер Вы взялись за рок-музыку?
— Я сам рок-музыкант, играл когда-то и всегда любил эту музыку. Раньше я слушал панк, какие-то радикальные стили… А теперь я стал другой. Мне в кайф Свиридову послушать, «Квартал»… В последнее время рок как таковой мало слушаю — в основном своих друзей. Рок музыка потихоньку себя изживает. Если мы сравним рок-сцену 88-89 годов и современные группы в творческом отношении… Ведь, к сожалению, у нас почти невозможно найти группу уровня «Аукциона»,. «Звуков Му», того же «Нюанса», «Вежливого отказа», с яркой такой фишкой, с творческой состоятельностью. Сейчас была волна модных псевдо-сиэтлских групп. Но они несостоятельные и в любом случае вторичны. Сцена опустела…
— Вы как-то влияете на творчество музыкантов?
— Нет. Музыканты — достаточно самоценнные люди, особенно такие, как тот же Скородед. Он лучше знает что надо. У него есть определенный нюх, чутье. Это дело его вкуса. А он не создаст плохую песню. Мое же дело — продать тот материал, который он создал.
— Есть какие-то универсальные способы продажи?
— Как таковых нет. Все зависит от ситуации. Но в любом случае для дириктора группы очень важно уметь общаться с людьми. Надо уметь производить впечатление на того, от кого что:то зависит. Если создался тусовочный элемент – все нормально, все пучком — сразу уже люди легче идут на контакт. Ни в коем случае нельзя выступать в роли жалкого просителя.
— Что еще важно для продюсера?
— Пробивная способность, умение сопоставлять какие-то вещи, рассчитать, что выгодно, что надо делать, предугадать коньюктуру рынка и максимальное умение нарабатывать связи. Денег ни у кого нет, поэтому надо искать друзей, которые помогут.
— Коньюктура рынка… Часто приходится идти на компромиссы?
— Здесь же не идет речь о каких-то глобальных компромиссах. Если тебя просят в каком-нибудь месте сыграть те же песни под акустическую гитару, сделать unplugged — «не включенный в сеть», т.е. живой звук — это не является продажей. Здесь главное — не зарубаться. Если ты зарубаешься, значит ты находишься в 1985 году и тебе клево, ты варишься в своих тусовках. А если ты делаешь музыку своей основной работой, источником дохода, смыслом жизни, тогда все средства хороши.
— Музыка при этом не скатится до «среднепотребительского» уровня?
— Это уже зависит от человека. Группы, которые играют нормальную, целостную музыку — не станут среднеобывательскими. Вот Шевчук — это, что музыка для обывателей? Мне кажется — это искусство. А тем не менее, он бешено популярен.
— Ну, хорошо. А что самое сложное в Вашей работе?
— Наверное, конкурировать с сильными мира сего, пытаться видеть всех и делать так, чтобы твоя группа выживала на фоне всех этих раскрученных клипов Евгения Кемеровского. В любом случае, музыкантов получается больше, чем потребителей. Нужно постоянно напоминать о себе, высасывать из пальца новости. Надо придумывать события. Человек, как бы он ни хорошо относился, побывав на одном концерте, не пойдет на ту же программу на следующей неделе.
— Вы как-то общаетесь с другими продюсерами?
— Общаемся, постоянно идет обмен информацией — открылась новая точка, появились выходы на телевидение… Иногда обмен происходит только в одни ворота и это начинает напрягать. Когда тебе постоянно звонят и спрашивают: а вот что бы нам еще?
— Вы считаете других рок-продюсеров своими конкурентами?
— Нет. Конкуренция, конечно, существует, но не надо отвлекаться на других. Надо делать свое дело. А это работа достаточно тяжелая.
— Но хоть что-нибудь творческое в ней есть?
— Не знаю… Наверно. Это затягивает. И вырваться из этого достаточно сложно.
Вопросы и фото Евгения Константинова