— И чевой-то вы сейчас поделываете?
— Мы сейчас заканчиваем работу над новым альбомом, который называется «ВЕДИ СЕБЯ ХОРОШО» Там будут песни, написанные за последние полтора года. Альбом сильно отличается от того, что мы делали раньше. Потому что этот альбом ближе к рок-н-роллу, к року. Это барабаны, электрогитары — в общем, все как полагается. Но при всем этом на нем есть и несколько акустических баллад, которые все привыкли слышать от «АДО».
А параллельно мы пытаемся снять несколько клипов, как на песни этого альбома, так и на некоторые старые вещи. Снимаем мы их у нескольких людей. Например, клип на песню «Осколки» мы снимаем у Андрея Черникова. Хоть песня и старая, но мне показалось, что ее обязательно надо зафиксировать на видео.
— А что у вас с составом твориться ?
— Я давно объявил, что он будет меняться и варьироваться. Вот и происходит поиск новых людей. Но данный момент так получилось, что существуют одновременно два проекта — один акустический со старым гитаристом Валерой Аникиным и новый — электрический с молодыми музыкантами, в том числе и с Юрой (пианистом), с которым мы уже довольно давно работаем. И вот еще я играю в этих двух соствах. В общем, раскладки теперь такие: акустика — Андрей Горохов и Валера Аникин (иногда Горохов — Смоляков), а электро — это опять же я, Смоляков Юра на клавишах, Миша Митрофанов на басу и Марк — наш барабанщик. Он у нас недавно, и я, честно говоря, его фамилию не помню. Она очень странная. Что-то полуукраинское- полубеларусское…
— Может быть еще что-нибудь интересное происходит в вашей жизни, помимо всего вышесказанного?
— Самое интересное — это все-гаки наш новый альбом. Потому, что после него, я надеюсь, изменится отношение к нам. В каком плане изменится? Я думаю люди ожидают очередного акустического альбома, но на этот раз их ожидания не оправдаются. Я надеюся, они привыкнут к тому, что мы можем довольно резко поменять звук.
— А Вы не боитесь потерять аудиторию?
— Есть некоторые опасения. Но я думаю, что публика — достаточно мобильная категория, они смогут подстроиться под новый звук. Ведь самое главное все равно остается в тех людях, которые играют. Тем более, что на самом деле такой настоящей смены звука от акустической гитары до фузованной не будет. Просто наше обычное звучание теперь будет подзвучено более резкой ритм-секцией. То есть те же вещи (старые) звучат более рок-н-ролльно. Вот и все. Хотя многие это могут принять за коренное изменение звука.
— Ваша музыка, она, в основном некоммерческая…
— Ну это как сказать. Я иногда встречаю очень странные сообщения из разных городов, что наши песни совершенно независимо попадают на какие-то первые места хит-парадов… Это бывает очень нерегулярно, но все же случается. Это выдает в наших песнях некий читабельный потенциал.
— Ну вы же не выступаете во всяких ночных клубах. Почему? Это связано с небольшой популярностью группы?
— Это да. И действительно связано с очень низкой известностью группы. С плохим промоушеном. С таким немножко застойным представлением о нынешнем дне. Мы как-то по-старинке привыкли, что достаточно записать хороший альбом и его сразу все услышат. А сейчас мало записать хороший альбом — его нужно раскручивать. Не стесняться стучать в какие-то закрытые двери, разговаривать с, возможно, неприятными людьми… И мы все никак не можем перестроится. А без этого, безусловно, такого успеха, коммерческого, выпуклого, не будет.
— А может быть это еще из-за того, что наша музыка в основном «попсеет»? Взять хотя бы тот же «Чайф», «Наутилус»…
— Нет. Во-первых то, что ты перечислила, для меня являются авторитетами в очень относительном смысле. В каком-то плане я эти группы уважаю, но я никогда не принимал их, как некую точку отсчета. То есть то, что с этими группами случилось сейчас, в той или иной степени — это, видимо, было для них закономерно. И ничего в этом плохого на самом деле нет. Лучше уж «Чайф» или «Наутилус», нежели то, что мы имеем в подавляющем большинстве. И на самом деле, публика берет то, что ей предлагают. Поэтому нам скорее нужно расширить свой рынок, чтобы отнять публику, отнять деньги у попсы, у так называемого «коммерческого рока» и обратить внимание на себя.
— А чем Вы объясните появление таких, явно необремененных каким бы то ни было смыслом, «творений» типа «Зайка моя»? Тем, что публика такая «глупая»? Или чем- то другим?
— Я на самом деле уже давно перестал переживать по этому поводу. Я просто понял, что я чего-то не понимаю. И все. Потом, ты, допустим, увлекаешься музыкой, слушаешь… А ведь люди, постоянно слушающие музыку — это где-то пять процентов от общего числа населения. Остальные девяносто пять процентов либо вообще ее не слушают, либо где-то половина из них слушает в пол уха. То есть то, что они видят на экране и слышат по радио — для них является эталоном. И их нельзя в этом обвинять потому, что у них нет времени и желания заглянуть глубже. И как бы в этом есть некое противоречие и есть некий выход: просто надо всем этйм людям показать свое творчество и тогда, возможно, они переметнуться в наш лагерь. Но требовать от людей вкуса, требовать понимания — это бесперспективный путь для музыкантов. Нельзя обвинять страну» в том, что она слушает Филиппа Киркорова, потому что его просто-напросто навязывают. И многие люди больше ничего не видят из-за того, что он заполонил все экраны. С одной стороны это ужасно, а с другой — для нас все равно остается некая ниша. И на фоне Филиппа Киркорова мы можем выглядеть просто интеллектурлами…
Вопросы и фото Лидии ШИРОНИНОЙ