Определённо, день выдался исключительно удачный. Сначала сказочное утро, возвестившее ласковыми лучами солнышка о том. что этой ночью удалось-таки хорошо выспаться; затем прекрасный завтрак, который любимая супруга умудрилась в этот раз не пересолить (и в кого это она влюбилась на старости лет?); и, наконец, сладкое ощущение пришедшего Дня Рожденья любимого внука Джимми, Да ведь какого Дня — шестнадцатилетия! Так всегда бывает — за суетой жизни не замечаешь, как подрастает гвоё чадо, и вдруг — вот оно, заканчивает колледж, встречается с девушкой, пропадает днями и ночами на каких-то репетициях…
Джо сидел в своей пыльной мастерской на обшарпанном стуле и качался на нем взад-вперёд как ребенок. Впрочем, с ребенком старика сравнивали постоянно и повсеместно, так что он успел уже не только к этому привыкнуть, но и полностью войти в роль сбрендившего на нет старого деда. Но сегодня Джо рассчитывал на триумф, ибо в его руках сверкала на солнце золоченой фурнитурой прекрасная электрогитара, сотворенная этими самыми руками за ушедший год. Целый год без малого понадобился на то, чтобы превратить несколько досок и кучку железяк в роскошную вещь. Почти год он пропадал днями в мастерской: сушил, строгал, клеил, красил, лакировал, шкурил, мотал, пилил, снова лакировал — и так без конца, скрывая от родственников глубинную суть своих замыслов и терпеливо выслушивая вздорные обывательские порицания. Но больше всего на свете он боялся не успеть…
И он успел, а сегодня мастер расставался со своей гитарой, которая через несколько часов перейдет в руки несомненно более достойные. В руки его подросшего любимого внука.
Старик бережно уложил инструмент на красный бархат футляра (пришлось изготовить и футляр — не носить же внуку свою гитару, завёрнутую в тряпки или пластик!) и спустился в гостиную помогать домочадцам готовиться к празднику.
Всё семейство сидело за праздничным столом и уже успело порядком повеселеть, когда очередь для поздравления дошла до дедушки Джо. Старик поднялся, гордо смерил взглядом сидящих вокруг и начал свою торжественную речь.
— Дорогой мой внучок! Ну вот ты и вырос… С годами мне становится все труднее помогать тебе. Конечно, я не могу’ подарить своему любимому внуку на день рожденья машину или другую дорогую штуковину, но все же сегодня я хочу преподнести тебе достойный подарок.
Руки старика заботливо развернули необъятный свёрток и раскрыли футляр. Громкий вздох восхищения взорвал тишину. Это был триумф, это была победа. Победа над ленивыми непослушными руками, над безысходно наступающей старостью…
Совершенно не чувствуя ног под собой, он рухнул на стул. Да, ради таких мгновений стоило жить…
* * *
Праздник прошёл, наступило будничное серое утро.
Дедушка Джо спускался вниз по лестнице и пытался улучшить свое настроение тем, что напевал себе под нос «Smoke on the water”. Проходя мимо комнаты Джимми, он насторожился и прислушался, внутренне надеясь услышать звуки своей любимицы. Но услышал он голос своего внука Джимми.
— Слушай, а старик меня вчера потряс! Это же надо, целый год точить какую-то деревяшку, чтобы потом всучить её мне на день рожденья. Совсем, наверное, тронулся на старости лет
— Ну ты не прав. Ни один из моих предков никогда не разгонится угробить на меня год своего времени. — Этот голос Джо хорошо знал: говорил Ник, очень талантливый парень, друг Джимми и клавишник их группы.
— А что толку. Теперь повесят её на стену и будут вздыхать: какая вещь, какая вещь!
— Погоди, а мы не можем её использовать в своих репетициях?
— Издеваешься? На таких вёслах играли только древние люди, не знавшие ничего, кроме хаммера и пула. Ты вспомни, что вытворяет Коэн Блэк, Круто? Ты думаешь, этому можно научиться, мусоля в руках такую рухлядь?!
Послышался глухой удар гитары об пол, потом её явно отпихнули в угол.
Джо, стоявший всё время, как вкопанный, быстрым шагом пошёл прочь, сам не зная, куда. Мысли путались, собраться никак не удавалось, с каждым шагом жить хотелось всё меньше и меньше… ^
Так, допустим, кто такой Коэн — понятно. Этот парень действитевднбг очень крут. К шестнадцати годам переиграть всего Мальмстдна, Паганини и Сатриани, а потом пойти так далеко, что непутёвые юнцы и не вспомнят о другой технике игры на электрогитаре — это далеко не любому под силу. Ну и что из этого? Ведь основы не изменились: нот всего семь, как их не крути!
Стоп! Через неделю Коэн выступает с бэндом в Чикаго, каких-то двести километров
отсюда! Сорок минут езды на подземке. А что если…
* * *
Билеты купить было совсем несложно у парней, стоявших перед входом. Конечно, цена у них была также похожа на настоящую, как ворона на воробья, но старика это сейчас не интересовало. Гораздо больше смущали косые взгляды со всех сторон и еле слышные приколы сзади ясное дело, на концерт собрались одни только недоростки, мало кому было больше двадцати.
Стараясь двигаться поближе к стенам и перилам, Джо тихонько прощемился в зал и занял самое спокойное место — в центре заднего ряда. Зал был забит до отказа; вокруг сновали пацаны, у питые пивом и их «подруги», за которых не дашь ц ломаного гроша, одетые по последней «неформальной» моде. Все страшно шумели; рисуясь, выискивали в толпе визуально знакомых собратьев и громко им кричали всякий глупости. В целом стороннему наблюдателю это напоминало некое подобна библейского ада, где постоянно слышен «стон и скрежет зубов».
Неожиданно в зале погас свет. На мгновенье показалось, что наступил Конец Света. И вдруг сквозь толщу оглушительной тишины пробился робкий и удивительно чистый звук, напоминавший не то шелест прибоя о камни на морском берегу, не то пение птиц в вечернем небе. Звук расширялся, усиливался, звал за собой, притягивал неудержимой магией неизведанного; пульсировал, гипнотизируя и не давая опомниться.
Это длилось всего несколько мгновений. А затем резко, разом выводя замершую толпу из оцепенения, с неба обрушилась лавина ритмичной молниеносной гитарноь) музыки. Одновременно с этим за сценой вспыхнуло зарево взбесившегося пожара.[
Глаза сами собой щурились до боли от нестерпимого огня, только тени музыкантов, словно демоны в страшном сне, мелькали перед взглядом, а со всех сторон, нападая и захватывая в свою полную власть, сыпались замысловатые хитросплетения гитарных нот. Публика взорвалась, вскочила со своих мест, завопила и закружилась в неистовой пляске сумасшедших детей больших городов. И в центре всего действа) возвышался над суетой и бренностью бытия ОН — Великий Коэн, кумир миллионов, БОГ
гитарного мастерства.
В его уверенных руках, чёрная как и его одежды, бесновалась мечта поколения — ультрасовременная электрогитара кошмарное детище конструкторов и продюсеров двадцать первого века; Казалось, нет в природе такого звука, который не смог бы извлечь из её нутра умелый музыкант, способный укротить это чудовище. Она выла и стонала, рычала и ревела, заискивала и требовала, звала и укоряла. Она без особых усилий убеждала внимающий ей слух независимо от тога какую вела партию; спокойную и простую или убойно стремительную и филигранно отточенную…
Ноги сами вынесли Джо к бортику сцены. Раздвигая руками ошалевших фанатов, он прорвался туда, откуда отчётливо были видны все тонкости рождения звуков этого монстра. То, что открылось глазам старика, потрясало самое смелое воображение.
Корпус гитары по воле рук музыканта мог менять свою форму! Он становился толще и тоньше, изменяя размеры и форму воздушной полости, превращая гитару хоть в «Доску», хоть в огромную «акустику». Управляя нехитрыми регуляторами, можно было даже менять его цвет. Гриф, движимый сложной механикой анкерных стержней становился то жёстким, как камень, то пластичным, как резина, позволяя выводить невообразимые подтяжки струнами. Струны также меняли свою жёсткость прямо по ходу игры; да что жёсткость, количество струн изменялось запросто! Лишние мгновенно поглощались грифом, недостающие свободно появлялись из накладки грифа, включая в струнодержателе функцию автоподстройки. Ах, эта автоподстройка! Не надо крутить колки, напрягая руки и слух, достаточно задать строй, и через пару секунд при самом сложном перестроении всё будет готово. Хочешь двенадцатиструнную классическую? Пожалуйста! Нужен четырёхструнный бас с предельно длинной мензурой, построенный от ноты «ре»- не вопрос!
А уж какая электроника таилась в этом чудесном корпусе, описать просто
невозможно. Миллионы принципиально различных и еле уловимых слухом
предэффектов порождались и посылались без шнура к гитарному процессору, где
заботливая супер-ЭВМ неустанно трудилась над окончательным звучанием.
* * *
Потрясённый до отрешённости игрой звука и света, дедушка Джо вернулся домой, и, ответив что-то невнятное на «где тебя черти носят», просочился в комнату внука. Здесь, всеми забытая и никому не нужная, лежала в углу простая и надёжная как законы природы электрогитара ручной работы. Её корпус самой прекрасной в мире формы Les Paul Standard удобно прилег на правое колено старика, а шнур одним движением его руки был вставлен в гнездо усилителя комнатного звукового центра.
Пальцы нежно тронули посеребрённые струны, и комната наполнилась чудесными звуками полунастроенной гитары. В памяти сами собой всплыли почти забытые движения, левая рука уверенно крутнула колки, и через пару минут настройка инструмента была закончена.
Старый мастер вздохнул и, не спеша, начал играть вступление «Stairway to Heaven». А беспощадная память посылала ему видения о том, как когда-то он с друзьями собирался в подвале некоего учреждения, и они все месте, вдохновленные искусством музыкантов прошлого, извлекали превосходный сомнительного качества звук из дешёвых инструментов, добытых где-попало за очень смешные деньги. Эти ноты не были чисты и не всегда ласкали слух, зато как грели душу!
Разве смогут это понять дети рехнувшейся технологической цивилизации, всякий раз осуждающие то, на что сами попросту неспособны, так и не уловившие главного — простой и великой мудрости о том, что играет не гитара, а гитарист.
Анджей Полянский Иллюстрации Дениса Арасланова
Виктор Михеев
Первые карикатуры рисовал на парте, позже печатался в стенгазете, затем «дорос» до солидных изданий и серьёзных конкурсов.
Наконец, 13 ноября 98 года выставка работ Виктора открыла серию художественных выставок «Взгляд Квазимодо», подготовленных Творческим Объединением «В Тихом Омуте…»