«Где она, рок-провинция?» — спрашивают нас. «Где-то между «Токинг Хэдз» и «Модерн Токинг», — отвечаем мы, имея в виду тот неоспоримый на наш взгляд факт, что провинция вообще — понятие не столько географическое, сколько психологическое. И отвечаем мы так потому, что одной из особенностей провинции как раз и является потребность в четких ориентирах, являющихся заодно и ограничениями. Пренебрежение ориентирами и ограничениями — прерогатива столиц и отдельных индивидуумов столичного склада, неважно, где проживают они, повинуясь строгостям паспортного режима.
И потому, когда мы слышим модные нынче разговоры о провинциальном рок-буме, мы лишь криво ухмыляемся. То есть бум-то он, конечно, бум, но все же. Но все же в провинции безусловно что-то происходит, и это что-то заслуживает отдельного разговора.
Разговор этот хотелось бы начать с цитаты, при публикации которой мы позволили себе две маленькие вольности: грубо вырвали из контекста и заменили слово «Европа» и соответственно производные от него на — «провинция».
Теперь, когда провинция свободно вздохнула, избавившись от кошмара, и может, по меньшей мере, наслаждаться более здоровым сном, мы, задачу которых составляет именно бодрствование, являемся полными наследниками той силы, которая подготовила борьбу против заблуждения. Борьба вызвала в провинции сильное, до тех пор небывалое, напряжение ума с таким туго натянутым луком можно теперь бить далеко. Правда, провинциал сознает это напряжение, как бедствие, и делал попытки ослабить тетиву. Мы же сохраним еще всю потребность в уме и все натяжение его лука. А, может быть, и стрелу-задачу… Как знать? Может быть и цель… Фридрих Ницше.
Спросите провинциала, что тяготит его больше всего, и он, если только это будет не полный кретин, окончательно зациклившийся на колбасе, японских колготках и прогнозе погоды на завтра, ответит: дефицит информации. Причем, информации не только, и в нашем случае — не столько фактической, сколько концептуальной.
С другой стороны, широко обсуждаемые сегодня деформации нашего общественного устройства повлекли за собой не менее ощутимое отклонение в развитии рок-н-ролла. Так, например, существование в условиях полной блокады со стороны средств массовой информации привело к раннему идейному созреванию отдельных товарищей, поскольку выжить в таких условиях — т.е. получить приглашение в более или менее приличную студию либо на более или менее приличную концертную площадку — могли лишь те, у кого была цельная программа. Произошел, так сказать, Большой Скачок — переход от эстрады к рок-н-роллу, минуя попс. К тому же весь сегодняшний рок достаточно концептуален, и вместо привычного «я балдею от этой группы» зачастую приходится говорить: «Да, я ознакомился со всем комплексом идей, лежащих в основе их творчества, и могу сказать, что они мне нравятся».
В провинции возможность ознакомиться мала, а желание прибиться к своей стае, как и везде, велико. Отсюда — повальное увлечение провинциальных групп «хеви металом», с ним ведь и редактору областной многотиражки сразу все понятно. Есть, правда, еще один универсальный стиль, но о нем — особо.
Сегодня, кажется, всем ясно, что любая настоящая рок-группа — это свой мир. Ну, ладно — страна. На худой конец — дом, который каждый выбирает на свой вкус (на том и стоим). Одни предпочитают заселять оставленные прежними хозяевами жилища и наслаждаться видами из окон и случайными встречами с изрядно одряхлевшими привидениями. Другие, гонимые жаждой перемен (или амбициями, связанными с переменами?), перетаскивают с места на место одну и ту же романтическую палатку. Третьи — о них-то, собственно, и речь — предпочитают быт коммунальный. Правда, немыслимые местные условия то и дело низводит романтическую идею коммуны до уровня примитивной общаги с унылыми рядами дверей и запахом общих щей и сортиров. Но, что поделаешь, есть люди, которые всему на свете предпочитают щи, а к общему нужнику относятся не столько философски, сколько прагматически — он им действительно нужен. А теперь попытайтесь представить обитателей такой вот общаги, с утра до ночи танцующих рок-н-ролл или пого, поголовно обрядившихся «металлистами»… Дурдом, да и только. Так что не стоит ожидать появления здесь АКВАРИУМА или ОБЪЕКТА, СТРАННЫХ ИГР или АВИА. Зато всегда найдется чудак, который на облезлой гитаре производства местной фабрики возьмет дна-три мажорных аккорда и, так и не решив, кому подражать — Майку или Мику завопит: «И, если ты хочешь…»
Ритм-энд-блюз — основа всех основ. Ритм-энд-блюз — надежда и опора. Отсюда — ЧАЙ-Ф, ЦЕМЕНТ и десятки безвестных других, разбросанных по городам и весям. Ну и поскольку чистый ритм-энд-блюз не может быть чистеньким, отсюда же — столь близкие сердцу каждого провинциала негативизм и ярко выраженное желание сначала набить морду всем тем, кто плохо построил, а уже потом начать перестраивать.
Итак, мы полностью солидарны с многоуважаемым «Рокси», который в одной из своих статей утверждает, что подлинным оплотом «металлолома» являются провинциальные рок-клубы, а в другой, что подлинным героем провинции является Майк. Мы только не согласны с редакционной аналогией, с крахом Римской империи. Наши варвары в большинстве своем не стремятся сокрушить наш Рим, они на него весьма усердно молятся. А «из дарованного им языка» по-настоящему усвоили лишь римскую народную поговорку «Хлеба и зрелищ», проскандировав которую несколько раз кряду, они, обессиленные, разбредаются по своим логовам, где, спрятав под подушку трехпрограммный громкоговоритель, тайком от знакомых слушают «Молодежный канал» и хит-парад А. Градского. И, может быть, даже пишут ему письма.
И ВСЕ ЖЕ.
Провинциальный рок-бум возможен, правда, и в несколько иной форме. Притом, что большинство провинциальных групп не способно конкурировать со столичными на уровне программы, у многих из них есть хотя бы один хит. Тот самый, не будь которого, мы никогда не узнали бы ни МАНГО ДЖЕРРИ, ни КРИСТИ, ни многих-многих других. Сегодня хиты эти проходят мимо собирателей как попса, так и рока, а сами группы не способны куда либо пробиться. Иными словами, провинции сейчас необходим новый Пятницкий, только не с фонографом Эдиссона, а с приличной мобильной студией. Конечно, его появление — утопия разве что чуть меньшая, чем активное и компетентное включение в процесс средств массовой информации. Но что-то ведь нужно делать. Тогда провинция просто-напросто взяла бы количеством, которое неминуемо сказалось бы на качестве картины в целом. Сделало бы ее масштабней и разнообразней. Да и обновлялась бы она гораздо чаще.
Вот на что, на наш взгляд, реально способна рок-провинция сегодня. А дальше… Поживем — увидим. Как знать? может быть, действительно, появится и задача, и цель. И, как знать? Может быть даже, мы научимся не только метить в нее, но и попадать… Поживем — увидим.
Александр АСТРОВ
