ИЗ АРХИВА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ РОК-ЖУРНАЛИСТИКИ
Илья КОРМИЛЬЦЕВ
Очень хотелось получить материал из Свердловска. Материала из Свердловска не было. Вот тогда и появилась мысль заглянуть в старые номера свердловского «Рок обозрения». Так появились в номере эта статья, написанная в 1982 году, и эта рубрика, которую мы рассчитываем сделать традиционной.
Есть такой анекдот: «Два туземца, гуляя по родному острову в поисках крокодила, нашли японскую полевую пушку. «Давай стрельнем по Большой Земле!» — сказал один другому. Сказано — сделано. Они распотрошили патроны от своих винчестеров, ссыпали порох в ствол, забили туда камни и кокосы, и поднесли спичку. Пушку раздолбало, туземцев засыпало кокосами, пообрывало руки-ноги «О-О-О!» — сказал один другому, — представляешь как у них там бабахнуло!».
К чему это я? Да к тому, что на нашем «архипелаге» такой стиль мысли, порожденный изоляцией и культивирующимися представлениями о туземной избранности, процветал вплоть до 1982 года. Самовлюбленные туземцы УРФИН ДЖЮС и ТРЕК наносили прицельный удар по Большой Земле с такой яростью, что некоторые части их собственных тел годом позже находили аж в Казахстане.
Осенью 1982 года наше небольшое племя потрясено не менее индейцев острова Гуантанами, увидевших Колумба. Оказалось, что на Среднем Западе существуют какие-то АКВАРИУМ, ЗООПАРК, и т.д. и т.п.
Естественно, шаманы племени занялись спасением туземной исключительности, появились псевдосоциологические подтяжки: «Уральская конда», «Здравый смысл», «Среднелобая музыка», «Антигерой» — и даже кто-то, зажимая гитару в руках в перерывах между слушанием Питера Гейбриэла, кричал, что он-де «Пролетарий». Появление на «архипелаге» зимой 1982— 1983 года Майка собственной персоной дало пищу для новых концепций, построенных на опыте личного общения. Всплыло, дышащее крестьянской непримиримостью, слово-термин «Гунявые». Некоторые товарищи, тяготеющие к приятному авторитету консерватории и профессиональной композиции, придумали максиму: «У них есть экстравагантная социальность, у нас — музыка», лишив тем самым бедную музыку всяких прав на экстравагантную социальность.
В это время происходило также много событий, имеющих важное значение для туземцев, но почти незамеченных в Рио-де-Жанейро: семинары ГК ВЛКСМ, блистательно-бездарная эпопея под названием «У.Д. ТРЕК — в филармонию!», появление «Третьего мира» в лице Народной Банановой Республики НАУТИЛУС (которые противопоставили традиционной моде на «комплекс самолюбования» собственное несчастье «комплекса неполноценности», что, впрочем, имело на Большой Земле те же сокрушительные последствия), взлет и падение Александра Новикова, распад спонтанным делением группы ТРЕК и много других ритуальных праздников.
Количества водки, выпитой в то время, хватило бы на приобретение нового комплекта «Динаккорта».
На этом фоне постоянно решался традиционный для основной интеллигенции вопрос: «Как относиться (и относиться ли вообще как-нибудь) к официальным кругам, дающим разрешение на исполнение туземной музыки со сцены?». Вопрос этот решался в разное время разными коллективами по-разному, однако с одинаковым результатом. Правда, в этих битвах островитяне крепчали.
Большая Земля цвела и строилась.
Тут-то и грянуло.
Сначала — «Банановые острова», потом Юра Шевчук. Тогда с ними обошлись просто: первое назвали той самой «музыкой», которая, конечно же, крута и свежа, второе отнесли к разряду «перефирийной целомудренности», противопоставленной падению — ни дна им ни покрышки — столиц».
Однако ситуация менялась: потихоньку, тайком от друзей-товарищей, с берегов Исети к берегам Невы потянулись первые робкие ходоки. Сбросив истоптанные лапти на асфальте у парадного (Рубинштейна, 13), они входили и смотрели. Потом возвращались и хвастались, чтобы услышать в ответ краткое уральское «Н-да?», заключающее в себе непередаваемую гамму эмоций.
Наконец, в город приехал Ю. Шевчук. Он оказался… тем, да не тем. Да, он оказался «махром» и просто отличным человеком, но «махровость» его была странного рода, как бы совсем не островная. Он позволял себе говорить о Боге и о многом другом, в описываемых местах не принятом.
Охота на крокодила, основной промысел туземцев, пришла в упадок: с осени 1982 года появился только один альбом («Переезд» НАУТИЛУСА)! Стало модным учиться в музыкальном училище.
И вдруг мало-помалу, так незаметно для себя мы оказались там, где мы есть. Где? — В тихом омуте, где, как известно…
Но времена-то, они меняются. Почему я так думаю? Да потому, что произошло два по-настоящему замечательных события: «Жизнь в стиле хеви-метал» УРФИНА ДЖЮСА и «Невидимка» нынешнего НАУТИЛУСА.
Запись У.Д., с одной стороны − яркое отражение смятения туземцев, их эстетической (не говоря уже об идейной) непоследовательности; но с другой стороны − это не провал. Большая вещь — и здесь в первую очередь надо отдать должное человеческим и творческим качествам джюсовцев.
Что же касается «Невидимки» нынешнего НАУТИЛУСА, который теперь еще и ПОМПИЛИУС, то здесь начало того, что можно смело назвать сопричастностью современному музыкальному и духовному процессу не только на союзном, но и на мировом уровне. Справедливости ради добавим, что создавая «Невидимку». НАУТИЛУС не ведал, что творил, даст БОГ, осознает.
Новый аспект: рок-клуб! Наконец-то, в силу свежих изменений воздушных потоков, о чем можно говорить на уровне Томаса Мора и Кампанеллы.
Правда, существуют настроения о духе отзовизма. Они понятны: уровень островитян возрос — год назад их бы устроил любой клуб, теперь дудки! У большинства настроение боевое 9в отношении музыкальных заказов). Но за это, согласно пословице, придется платить…
Изменения, изменения, изменения. Читают уже не только братьев Стругацких. Положительно. Начали употреблять слова «искусство», «художник» не с понтом и не со стыдом, а по их прямому назначению. Показательно. Вообще, куда больше желании понять «Кто я? Где я? Куда я, куда?».
Почти исчезли фразы о «близости к народу, к молодежи»…
Так может быть, все-таки грянем?
Эй, вы там, на Большой Земле, берегитесь, что ли?
P.S. Сегодня я слушал две пластинки: Дж. Леннона и Кинг Кримсон. Я думал, пытаясь охватить разом эти противоположные полюса: «Чего же нам в первую очередь не хватает?»
И того, и другого.
