М: Что же дальше?
ЕЛ.: Дальше — мы вместе съездили на I Новосибирский фестиваль в 1987 году. Вообще-то, поехали просто прокатиться к друзьям в Новосибирск. Приехали на фестиваль, а там вместо «3вуков Му» и «Аукциона» какое-то пустое место, и нам сказали: «А давайте, ребята, сыграйте».
ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Поскольку волею судеб мне довелось присутствовать на атом фестивале и даже изображать значимую фигуру в жюри. ситуация в Новосибирске мне была известна и выглядела она чуть сложнее, чем то прозвучало а словах Егора. А именно: действительно, пустое место имелось. Долго колебавшийся «Аукцион» в последний момент все же ответил отказом, хотя сам по себе фестиваль был вполне достоин внимания (в отличие от последующих новосибирских рок-актов — с моей субъективной точки зрения). Но отсутствие тех или иных приглашенных коллективов отнюдь не становилось катастрофой для организаторов, хотя и вызывало определенные трения в отношениях с тогда еще многочисленной публикой. «ГО» возникли сами. Егор пришел в оргкомитет и репликой типа: «Здесь, на фестивале, присутствует полный состав нашей группы из Омска, и мы хотели бы выступить» привлек внимание вечно озабоченного администратора из вышестоящих культурных органов Слуянова. Чиновничий аппарат к тому моменту даже в отдаленных российских областях постепенно склонялся к политическому авантюризму и либеральному экспериментированию — тем более а условиях ПЕРВОГО местного рок-фестиваля. После небольших консультаций группе дали «добро» на выступление в дневном концерте при обязательном условии: предварительном знакомстве с текстами. Егор где-то за углом от руки набросал примерное содержание планируемой программы, явно смягчая не совсем «благопристойные» выражения. Держались музыканты с достоинством, но скромно и вполне вежливо — до сцены.
На сцене «ГО» выглядело весьма эпатажно, но несколько затянутое и не всегда вразумительное выступление постепенно стало утомлять публику, пришедшую в себя после первой реакции на внешний вид и манеру поведения панковской «обороны». Добавляя экзотики, солист стал все чаще и чаще отступать от представленных текстов и со сцены зазвучали слова — не матерного, но тогда еще не совсем привычного для наших культурно-дворцовых стен характера (потом это все группе припомнили). Концерт прошел бодро и кончился сам по себе: «оборонцы» исчерпали серу возможности и ушли без бурных оваций. Как сейчас понятно, под именем «Гражданской обороны» выступил своего рода сборный коллектив друзей и соратников Летова, включая поддерживавший его «Пик». Первую часть программы составляли их песни («Мы сядем на танк и поедем воевать…»), потом Летов спел свои.
И еще одна реплика в адрес организаторов. Конечно, факт «литовки» текстов проявление политики администрирования. С другой стороны, любой менеджер любого фестиваля должен представлять, что и кого он выпускает на сцену. И уж если выпустил — изволь за любые последствия винить самое себя. В Новосибирске ситуация была иной — ближе к традиционно-советской: «Гражданская оборона» партизанским путем прорвалась на сцену (и уж там дала себе возможность «оттянуться»), а административные ортодоксы не могли простить, что их провели за нос… Хотя по нынешним меркам все было более чем пристойно. У меня лично осталось впечатление взаимной •подставки» с обеих сторон. Вряд ли «ГО» выпустили бы в том виде, в каком они реально собирались выступать: не настолько еще «смелой» была ТА администрация — и Летов, полагаю вполне сознательно, — ради выступления — пошел на обман. С другой стороны, сама система жестких ограничений и суровой «ответственности» была абсурдной. Спустя год она уже полностью себя изжила, по тогда все происходило как при развитом социализме: действие рождало противодействие, и каждый действовал по своим законам выживания.
Что касается концертного опыта, то у «ГО» его не было вовсе, ибо со слов Летова:
ЕЛ.: Тогда это был наш первый концерт на большой сцене. До этого все в подвалах каких-то играли, дома играли, в основном у меня в квартире давали концерты человек на десять-пятнадцать. После фестиваля, когда вернулись в Омск, я две недели записывал свои альбомы — две недели пока шла бумага из Новосибирска в Омск. Бумага от фестиваля — то, что мы фашисты — там выступили. Написал кто-то из организаторов, какие-то комсомольцы. Бумага имела хождение в Омске: вызывали всех подряд. Меня сразу же вызвали в психушку и решили там оставить. Т.е. вы звали, сказали что-то про новосибирский фестиваль и добавили, что «сейчас за тобой санитары придут и все». И пошли за санитарами. Тут я дверь открыл и убежал. Сразу «скорая помощь» на дом приехала — меня забирать. У меня с собой было сорок рублей и сумка со свитером.
М: Подходящий комплект…
ЕЛ.: На сорок рублей я купил билет на поезд до Москвы и уехал. В бегах был три или четыре месяца. Начался розыск — это был как раз 1987-й год, все лето. Не помню, виделись мы с тобой тогда или нет? Я был в Симферополе, Киеве. Москве. Ленинграде. Я постоянно ездил. Познакомился с Шевчуком, Кинчевым — со всей тусовкой. А потом позвонил домой, мне сказали, что дело прекратили и меня искать перестали. Вернулся с опаской, даже дома сначала не жил. Смотрю; меня никуда уже не вызывают. Всю зиму вообще не работал никуда не принимали: я, вообще-то, художник.
М: По образованию или призванию?..
ЕЛ.: По призванию. Образования никакого нет, просто художник-оформитель. Я хорошо рисую: умею Ленина нарисовать, лозунг…
М: И никаких учебных заведений не кончал?
ЕЛ.: Десять классов. Принципиально никуда не пошел. Я и десять классов доучивался для того, чтобы, в армию не попасть…
М: А что, с десятью классами в армию не берут?
ЕЛ.: Да нет — так сразу после восьмого могли забрать, а я еще два года (9—10 классы) как бы отсрочку имел…
М: Давай вернемся к завершению истории «ГО» на сегодняшний день.
ЕЛ.: Когда я приехал, всю зиму — пока не работал — песни писал. Сочинил очень много — о неделю песни по две, самый плодотворный период (не то что сейчас: за последние шесть месяцев я всего песни три сочинил). А там как пошло… Причем совершенно разные песни. Три альбома записал: «Боевой стимул». «Так закалялась сталь» и «Все идет по плану». Уже после этого съездил в Новосибирск на 2-й фестиваль, и сразу после фестиваля начались гастрольные дела. До этого в залах не играли, и я был не расположен к концерту.
М: Как реагировали и реагируют на ваши концерты?
ЕЛ.: То, что мне сейчас не правится, — это пошла ГОмания. Народ ходит на ГО, как он ходит посмотреть на Цоя.