КОГДА я готовилась к интервью с лидером «Калинова Моста» Дмитрием Ревякиным, редактор поучал: «Главное — следи за реакцией. Он человек не особо разговорчивый, очень большое значение имеет, как он прореагирует на тот или иной вопрос». Но Дмитрий нарушил все планы: «А давайте сделаем интервью по Интернету!» «Почему?» — искренне удивилась я. Он ответил, что его слова часто перевирают. И ответы на вопросы хочет написать сам. О’кей. Только жаль, что про реакцию я так и не смогу рассказать, — остается верить словам.

— B ОДНОМ из интервью вы сказали, что осознаете, что песен будет писаться все меньше, по мере того как вы становитесь старше. Не потому ли на альбоме «Руда» большая часть песен написана в 84-88 гг.?

— В юности все окружающее шокирует, каждый день дарит новые открытия, реагировать приходится оперативно (если есть талант), система ценностей только складывается. С возрастом ответственнее относишься к слову, к мелодиям. Альбом «Руда» записывался по просьбе музыкантом КМ. Сейчас готовится новый альбом. Кризис жанра не подразумевается.

— Слова из песни «Красные собаки»: «Все торчим в клоаке. Всех туда загнали красные собаки» — что вы имели в виду, кроме того что «мы все в клоаке»?

— «Красные собаки» — литературная обработка прозрений нашего менеджера 31 декабря 1987 года в Ленинграде в автобусе, следующем по маршруту Невский — Охта.

— Уж не в погоне ли за популярностью у массового слушателя группа записывает и поет в последнее время песни с более простыми текстами, без старославянизмов?

— Никогда не планировал писать сложно или просто. Песни либо пишутся, либо нет.

— «В пекле место твое, последний дикарь» — это о Кинчеве, но написано в 1987 году. Музыка Кинчева и он сам очень изменились, уместно ли теперь называть его последним дикарем?

— Песня посвящена Кинчеву (не отдельная строчка) и не является его характеристикой. Песня отражает общие настроения в нашем кругу в конце 80-х.

— Знаете ли вы, чем занимаются сейчас игравшие у вас музыканты из «золотого состава» КМ?

— В нынешнем составе отношения творческие, ровные, мужские (не психопатические) и этим сильно отличаются. Чем занимаются Виктор и Василий — не знаю, Андрей занимается лесным делом, Олег Татаренко после рождения дочери все время проводит в семье.

— Ваш сын не собирается продолжать дело отца? Чем он будет заниматься, где учиться?

— Собирается. Все остальное — тайна.

— В Национал-большевистской партии Лимонова вы числились два дня. Зачем вступали-то?

— А кто ее знает.

— Концерт — это мощная отдача энергии. Когда человек поет еще и свои песни, он отдает еще больше энергии. Вы это ощущаете?

— Ощущаю иногда.

— А откуда тогда берете столько энергии?

— От здорового сна.

— Что помогает сохранить себя?

— Помогает бдительность.

— Мне почему-то кажется, что ваши сны должны напоминать видео «Родная». Как на самом деле?

— Хорошо, что не видео «Асса». На самом деле мне снятся сны различного содержания: связные и не очень.

— На чей концерт вы бы пошли, потратив на билет даже последние деньги?

— На концерт Освальда Рёнике.

— Из дорогих вам мест: Новосибирск, Забайкалье, Москва, Чита — вы не выбираете одно для постоянного места жительства. Потому что сложно это сделать или вам просто не подходит «оседлый» образ жизни?

— Таковы реалии: в каждом городе у меня по прописке, в каждом государстве — по гражданству, в каждой местности — по огороду.

— Бывает, что происходит так: о чем споешь — то и случится? Не страшно так предугадывать свою судьбу?

— Всяко бывает в жизни. Как замутишь, так и понесет ветерок-то от оврага к буераку. То-то же.

Орфография, порядок слов, точки и запятые Дмитрия сохранены. Чтоб не подумал, что мы пытаемся переврать его слова. А то вообще разочаруется в журналистах и перестанет давать интервью. Даже в письмах. И к кому тогда обратиться с расспросами после выхода очередного, уже обещанного альбома? А ведь там точно будет что-нибудь, что останется непонятным и о чем захочется спросить. Просто и понятно у «Калинова Моста» не получается. И в этом соль.

Дмитрий Ревякин после полугодового затишья без помпы и лишней шумихи вновь вернулся к концертной деятельности. Произошло это в Москве в начале ноября. Но в тот день на сцене одного из столичных ДК зрители не увидели группы КАЛИНОВ МОСТ — залу было объявлено, что перед ними выступят Дмитрий Ревякин и его «соратники». КАЛИНОВ МОСТ как коллектив единомышленников перестал существовать.

— Дима, что за судьба постигла КАЛИНОВ МОСТ?

— Все хорошо вокруг, когда все хорошо в группе. Когда ты ощущаешь, что за тобой стоят люди, ты отвечаешь за них, и они отвечают за тебя. Постепенно репетиции в группе превращаются в определенную духовную практику. А когда каждый за себя, но как бы в группе, тогда ничего не происходит. Тогда группа держится только на экономических рычагах — это, я считаю, недостойно. Во-первых, за название надо отвечать, а во-вторых, свою жизнь нужно подчинять определенным символам.

Постепенно КАЛИНОВ МОСТ превращался в обычный коллектив говнистых «мужиков», которые не отвечают ни за себя, ни за то, что происходит вокруг. Просто так их несло по течению — туда прибило, сюда прибило. Я так понимаю то, что произошло с группой.

Сейчас ситуация такая — полезное одиночество, сочетающееся с чтением литературы, с анализом. Я это расцениваю как ссылку. Мое место — это Сибирь, Забайкалье. Там я чувствую себя лучше. Это связано с тем, что люди в Сибири фундаментальнее в основных жизненных позициях. Они не мечутся, не кричат, что «мы поколение, которое выбирает «Пепси». Те западные веяния, которые пропагандируются по телевидению и в прессе, там, в Сибири, гасятся о броню. Там люди ведь живут не в огромных мегаполисах, где невозможно почувствовать свои корни, идею, которая движет людьми, а в местах, где чувствуется дыхание земли.

В Москве же я наблюдаю хаос в мыслях, в движениях — схватить, обмануть, я не вижу идей, которые движут людьми. И в мире шоу-бизнеса, в среде музыкантов, я вижу полное отчуждение. Кто-то полностью садится на наркотики, кто-то увлечен дешевыми трюками, чтобы привлечь к себе внимание. За этими поступками не видно ни мужественности, ни геройства, ни идеи.

Я сам отчасти поддался этим движениям, а порой и откровенному сатанизму. Слава Богу, что есть возможность уехать в Забайкалье и оценить все свои поступки, мысли. Я приехал в Москву, освежившись, вернулся к своему началу. Прошло десять лет с того момента, когда я начал играть музыку. И я вернулся к истокам, но уже с другим уровнем информации. Теперь буду стараться культивировать в себе и возрождать все те качества, которые двигали мной в 86-88-м годах, когда еще страшный дух накопительства не довлел над музыкантами, с которыми я играл в группе КАЛИНОВ МОСТ. Я почувствовал себя опять тем же Дмитрием Ревякиным, для которого всегда основополагающими принципами в детстве и юности были сила, мужество, дружба. В этом отношении мне сейчас хорошо.

— Бутусов из Свердловска переехал в Питер, Шевчук из Уфы перебрался туда же и т. д. Ты один из немногих до последнего времени оставался верным своему Забайкалью, своему маленькому поселку под Новосибирском. Почему?

— Наверное, потому, что тщеславные моменты, которые двигали мною в 87-89-х годах, плавно сошли на нет. Для того чтобы вставать на уровень системы, как у Шевчука, нужно обладать определенным характером. А в большинстве случаев мне характера не хватало. И, может быть, вот эти мои отступления в Забайкалье и вызваны отсутствием такого характера.

— Забайкалье — это отступление, в Москве — ссылка. Где ты чувствуешь себя нормально?

— Человек должен чувствовать себя везде хорошо с тем стержнем, который он в себе воспитал, выковал. Я глубоко уверен, что к этому приду, и мне уже будет без разницы, где находиться.

— В столице тебе так же легко пишется, как дома?

— С этим как раз все в порядке. Весь альбом «Пояс Ульчи» написан в Москве. Вся «Дарза» тоже. Если говорить о песенном материале, то у меня его хватит на четыре-пять пластинок. Творчество — это та область, которую гнилье не коснулось, это моя ниша, куда я не пускал ни доллар, ни иену, ни марку, ни рубль. Я ее не собираюсь продавать, не хочу, чтобы меня оценивали кредитной карточкой.

Сейчас я занят именно созданием коллектива, чтобы это был не просто набор музыкантов, такие перекати-поле. Важно, чтобы коллективом все-таки двигала идея. Это очень сложно выковать, потому что у всех музыкантов свои судьбы и кто-то так смотрит на мир, кто-то иначе. Но я попробую, по крайней мере, я в себе эти силы чувствую.

— Может быть, не стоит тратить столько сил и времени на создание коллектива единомышленников? Сейчас многие делают проще — набирают аккомпанирующий состав и ездят по городам, «чешут».

— Не хочется сводить все до каких-то дешевых выступлений в клубах, где платят деньги, но сам смысл происходящего теряется, слова, которые ты поешь, замыливаются. Лучше меньше концертов, но качественнее, тогда это будет манифестация, проявление, связанное с обрядовыми посвящениями. Новая программа и будет называться «Обряд».

Я хочу в первую очередь, чтобы во мне говорила моя кровь, моя почва, где я почувствовал себя поэтом. А что такое поэт и поэзия — это область соединения с высшими принципами. Для меня вопрос о бизнесе очень сложный. Я считаю, что глупо играть просто для того, чтобы зарабатывать деньги. Зарабатывание денег — это уже последствия или минимальная составляющая. Этой зимой и весной, когда я остался один в Москве, а остальные музыканты уехали в Новосибирск, мне приходилось очень много играть в клубах. И я не чувствовал себя хорошо в плане моральном. Все выхолащивается, мои песни — это же не набор каких-то известных клише, которые можно петь, чтобы зарабатывать деньги. Для меня это определенный путь, которым я иду. Какие-то откровения, которые получаю свыше. Но я рад, что этот путь прошел и вернулся к себе, совершив круг.

— Когда же наконец появится твой первый сольный альбом «Все Поле В Цветах»?

— Фирма Александра Шульгина «Бекар Рекордз» все отфинансировала. Когда альбом выйдет, я не знаю, наверное, зимой.

— Представители тех фирм, с которыми ты подписывал контракты, не называли тиражи проданных дисков КАЛИНОВА МОСТА?

— Называли. Бывает, даже до двух тысяч не доходит число проданных экземпляров.

— У вас настолько некоммерческая музыка или все-таки это вина компаний, занимающихся выпуском и продажей дисков?

— Музыканту всегда кажется, что фирма проявляет недостаточно усилий для рекламы группы, поэтому я спокойно к этому отношусь — столько продали, ну и ладно. Компакт-диски стоят очень дорого. А у молодежи, которая ходит на концерты КАЛИНОВА МОСТА, с деньгами довольно сложно. Мне кажется, сейчас надо выпускать кассеты, а потом уже диски. Странно, но фирма «SNC», с которой у нас был контракт, не выпустила ни одной кассеты КАЛИНОВА МОСТА. Видимо, им это неинтересно. Я часто сталкивался с тем, что функционеры шоу-бизнеса не понимают, чем занимается группа КАЛИНОВ МОСТ.

Владимир ПОЛУПАНОВ

Впрочем, этим сейчас никого не удивишь. Уровень групп, объединенных клубом по-своему высок, и прошедший здесь фестиваль стал тому подтверждением. Да-да, в Новосибирске прошел первый в его истории рок-фестиваль с участием гостей.

Разумеется, не обошлось без хеви-металл, но он в сибирских условиях выглядел каким-то «алюминиевым» что ли. Естественный лидер — группа ГОРОД — добивался успеха не столько качеством исполняемого «металлического» материала, сколько стилизованным имеджем и внешними приемами. Но публике это нравилось, ГОРОД принимался «на ура».

Неожиданности сибирского рока связаны не с металлом. И даже не с веселыми шоу, предложенными группой СТРАХОВОЙ ПОЛИС, напоминающей ленинградский СЕКРЕТ. Сюрпризы фестиваля в панк-роке.

Стилистика появляющихся сейчас у нас панк-групп, несмотря на название и атрибутику, далеко не всегда адекватна сути и содержанию панка зарубежного. Слишком уж расходятся наши оценки и условия жизни. А ведь именно они определяют содержательные особенности конкретных направлений в роке. Более того, даже в разных регионах кашей страны модификации тех или иных проявлений рок-культуры могут существенно разниться.

Тем неожиданнее было встретить в Новосибирске ансамбль во многом напоминающий таллинский коллектив ИМКЕ — по музыкальному подходу, вокальной манере и, в чем-то, по особенностям поведения на сцене. Что касается текстов, то они выглядели «круче» и в них проскальзывал весьма чувствительный интеллектуализм. Речь идет о группе БОМЖ, генетические корни которой теряются в научных лабиринтах новосибирского Академгородка.

БОМЖ оказался не единственным в своем роде. Его линию продолжил ПУТТИ, свидетельствовавший о том, что мы имеем дело с целой школой сибирского панка. ПУТТИ не столько аппелировал к интеллектуальным ассоциациям скандального плана, сколько демонстрировал образцы боевой раскраски вождей отмеченного движения.

Для полноты картины остается добавить, что одна из «гостевых» групп — омская ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА — прекрасно уложилась в предложенный контекст, расширив географические рамки. Оказывается подобные чудеса можно встретить не только в Новосибирске…

Откуда все это взялось — тема отдельного разговора, хотя у меня есть свои соображения на этот счет. Отмечу лишь, что сама музыкальная основа здесь весьма условная, тексты проговариваются речитативом. Радикализм содержания этих текстов и поведение на сцене на грани вызывающего — такое вряд ли кто назовет приятным. Хотя, только ли диструктивен данный радикализм — это еще вопрос. У групп есть, судя по всему, своя вполне заметная и преданная аудитория.

Не хотелось бы, чтобы подумалось, будто новосибирский рок-клуб монополизирован панками. Из пятнадцати участвовавших в фестивале местных групп это направление представляли только две. Просто они относились к разряду явлений, производящих сильное впечатление.

Были сюрпризы и иного рода. Самобытная группа КАЛИНОВ МОСТ представляла собой единый сплав, составляющие компоненты которого: вселенское единство славного братства хиппи (в его гуманистической ипостаси), славянофильство, замешанное на язычестве и, наконец, сибирский характер с его такими прекрасными чертами, как гордость и бескомпромиссность.

Все без исключения участники фестиваля с той или иной силой убежденности и искренности излагали свою позицию, находили соответствующие музыкальные формы, но им не хватило внимания к телезрителю, энергии для овладения залом. У новосибирского рока относительно недолгая история, некоторые группы давали всего лишь второй или третий официальный концерт в своей жизни.

НАША сумбурная история рок-мероприятий знавала многое и выпестовала публику, закаленную кордонами, подвалами и гопниками. При этом были как-то упущены испытания легкими заморозками.

Сейчас все в порядке. Тем, кто побывал 23 апреля на минском стадионе «Динамо», можно смело открывать въездные визы в США — на очередном Вудстоке не подведут даже зимой.

Благотворительный сейшн назвали зычно: «Музыканты мира — детям Чернобыля». И решили всех «музыкантов мира» упаковать в один концерт с тем, чтобы назавтра отделаться простым повтором.

Марафон открылся в восемнадцать тридцать при пяти градусах Цельсия и невероятном скоплении сержантов — после Павлова дня Минск по количеству ментуры на один гектар прочно лидирует на материке.

За кулисами оттягивалась с горла МАШИНА ВРЕМЕНИ. Какой-то фотограф бросился к Маргулису:

— Юра, можно снимок?

— Я Женя! — зло отрезал Е. М., и его можно понять: который раз с Шевчуком путают.

Зато на помосте Е. М. был, безусловно, в голосе. После андреевой «Битвы с дураками» он выдал нехилый блюз. «У свободы — недетское, злое лицо… Вместо добрых песен — ЛАСКОВЫЙ МАЙ…» Затем акустический Макаревич в стиле директивного бард-фолк’а пропел зарифмованные частушками заклинания: «Отдайте литовцам Литву, Михайла Сергеевич… Всем омоновцам дать по медали с портретом Невзорова… Отпустите литовцев, вам это зачтется, запишется, все равно с них сегодня, пардон, как с козла молока…» Наконец Кутиков прорычал «Поворот», и герои 70-х, попутно догнавшись, переместились в импровизированный партер — слушать HAY.

— Берегите детей, это — единственное, что осталось у нас в жизни, — буркнул Бутусов. — Да здравствует МАШИНА ВРЕМЕНИ, ура!.. Да здравствует ДДТ!

Из-под навеса микшерского пульта выбрался А. Троицкий и резко свалил; НАУТИЛУС грянул «Идущего по пятам». Из прошлогоднего гастрольного состава не оказалось Джавад-заде, его сменил за барабанами ветеранистый помпилиусовец Алик Потапкин… Слава запел про «эти реки», которые «текут, никуда не впадая», затем про Андрея и по нарастающей — к коде — добрался до шикарного пронзона «Падал теплый снег, струился сладкий запах». Все было очень рвано, мощно и складно. Эта-то гармония кое-кого и смущает: разве может быть рок таким красивым? Он, мол, должен состоять из углов и наждачных поверхностей, а у HAY все гладко, четко, не к чему придраться. Что ж, у КУИН тоже придраться не к чему. И у… Впрочем, довольно.

Следом вышла Лесли Шатц из Канады — петь кантри под фонограмму. Эту скуку старательно фиксировали камеры АПН. снимавшие концерт для «Би Би Си». К операторам были приставлены плечистые молодцы с пустыми взорами и полными пастями жвачки. От безделья они вышвырнули из рядов хиппана в вязаной шапчонке и теперь искали, кем еще поживиться. Даже менты поглядывали осуждающе.

Далее весьма эффектно выступил Игорь Тальков. Навязчивые рефрены несли убойный заряд антибольшевизма, и часть публики пустилась в пляс. Впрочем, не исключено, что сие явилось следствием начавшегося подмерзания. Многогранный парень, этот Тальков, — мелодика, режиссура, вокал, имидж. Только рок-н-ролла — ноль, сплошной прямолинейный пафос.

Выскочившая на сцену блондинка во фрачной паре оказалась Элинор Сати из Штатов. Весьма хороша, что подтвердил и крупный план на соседнем мониторе. В одиночку она провибрировала какие-то джазовые гаммы, затем что-то в том же роде выдала дуэтом со своим басистом; тот лабал как-то не в строку и вообще выглядел лишним. В конце концов, собралась вся команда и погнала одну за другой еще аж семь вещей — под чертыхания журналистов, которые полагали, что самый вкусненький импорт припасен на десерт. Наивные! Лучше бы упивались прелестницей Элли: в тот трудный день она единственная из гостей заслуживала внимания. Ее музыкальную нишу невозможно обозначить в двух словах. На другой день я пытался уточнить это, обратившись к первоисточнику, но мадам Сати лишь пожимала плечиками и повторяла: «Политическая экология, политическая экология…» Ее клавишник-ямаец с великолепной голосиной рассказывал, что музыку и тексты она пишет сама.

— Может, это регги плюс нью-ромэнтик?

— Не знаю, — честно развела Элли ручками, и я еще раз убедился, что музыканты не сильны в терминологии независимо от страны рассеяния…

Когда всемером вывалила британская группа ЛИНДИСФАН, родилось тоскливое предчувствие: эти ребята тоже не уйдут, не отыграв по времени сольник. Оно и правда, глупо переть через всю Европу ради пятнадцати минут, забитых в программе.

Нудятина оказалась редкая. Среди недоношенных блюзов лишь две вещицы пролились бальзамом — одна латин-роковая, другая — готическая, возносящаяся каменными ажурными конструкциями. Еще запомнился сакс, который звучал бедно, несмотря на встроенный свисток.

Между тем с наступлением темноты холод усилился, и народ давно и дружно стоял; потешнее прочих приплясывали красноармейцы-первогодки в макси-шинелях. Вот это зрелище поднявшихся трибун и воодушевляло, вероятно, любезных иностранцев. Когда думаешь, что десять тысяч тащатся от твоей музыки, хочется поиграть подольше.

Пока строилась следующая команда — ЭКОУ ВИД БАННИМЕН — с галерки заорали:

— Давай про партию! — некто еще не оправился от потрясения, вызванного Тальковым.

К сожалению, англичане Игорю в подметки не годились. Хотя, возможно, полненький лидер и мычал что-нибудь про тори — слов было не разобрать, сплошные заунывные претензии, вокал и драйв — по нулям. Формально подобные искания именуются «неоготикой», типичный доморощенный представитель — ТОКИО из Питера…

КЛАЦАЯ зубами, стадион перевалил за полночь. В перерывах люди кучками грелись у мощных осветительных приборов, напоминая предков в 1917-м. Пальцы у музыкантов шевелились только потому, что они выбирались на поле непосредственно перед выступлением, коротая часы в помещении для оттяга. Слабые духом исчезали в проходах; в пяти шагах от меня героически вытанцовывал А. Липницкий (бывший бас ЗВУКОВ MY). Концертный штаб поселил его в Раубичах (30 км от Минска), и как он добирался после акции — одному Господу ведомо. Впрочем, на завтрашней пресс-конференции Саша был свеж и весел, как парниковый огурчик.

Тем временем к микрофону встал коротышка с великоватой башкой и через переводчика заявил, что купил букет «для прекрасных советских дам»; в амфитеатр полетели какие-то голубые лютики. Паренек оказался главарем английской ЧАЙНА КРАЙСИС. Группе десять лет, и вышло пять альбомов, но в это верится с трудом: уровень школьного вечера, какая-то невнятная попса. Публика, не стесняясь, скандировала:

— ДДТ! ДДТ!

И — о чудо! — дождались. Около часа ночи. Скрипичный реквием Никиты перерос в «Осенний дождь», и воздух заметно потеплел; дополнительно воодушевлял голый Доценко на ударной кухне. Поскольку простым вставанием засвидетельствовать почтение было давно невозможно, пипл влезал на динамовские скамьи; сцену бескомпромиссно окружил ОМОН. Искрами взлетали шевчуковские хиты; «Периферия» звучала в модернизированном варианте: Юра сделал вставку, в которой изобразил телефонный разговор колхоза с Центром — дескать, мяса не дадим, пока водки не пришлете, и воще, мы — от-де-ляем-ся-я-я-я!..

Спев десять песен, Шевчук сказал:

— А сейчас вам сыграет КАЛИНОВ МОСТ, отличная группа, из самой Сибири…

Немногочисленные рокеры офонарели, а народ продолжал отваливать, и на трибунах оставалась едва одна треть исходной толпы.

Всем было ясно, что времени в обрез. Еще покидали настил последние дэдэтэшники, а Ревякин уже стоял с акустической гитарой на авансцене и оплетал, опутывал, обволакивал, укутывал, спеленывал, охватывал, связывал, закручивал… Волны этих поразительных созвучий ширились, расходились кругами и уносили к чертовой матери оцепеневший стадион, спящий город, непригодную для жизни страну. Кристальной чистоты протяжные распевы на фоне жесткого струнного перезвона — на таком языке можно разговаривать с Космосом… МОСТ врубал в полном составе — Василий Смоленцев (гитара), Андрей Щенников (бас), Виктор Чаплыгин (барабаны) — без настройки и без фальши.

И вдруг… парни покинули сцену! Перед разгневанным народом предстал директор КАЛИНОВА МОСТА Валера Мурзин:

— Это зависит не от нас: нам отключают аппарат…

Тьфу! Ввиду позднего времени бал окончен. Можно понять: два часа ночи.

Неожиданно расходящихся настигли ожившие диффузоры. Что-то заунывно-гнусное вломилось в уши, заполненные еще Дмитрием Ревякиным.

Точно: на сцене — минский УЛИСС. Под фанеру! Ради этого согнали МОСТ!

Не оборачиваясь и посыпая голову пеплом, я зашагал на негнущихся ногах к выходу.

Простите хозяев, ребята.

Подходя к паркингу, услышал сочные хлопки: на стадионе начался фейерверк. Вероятно, в честь пятилетия чернобыльской катастрофы.

КСТАТИ, о благотворительности по-советски. По сию пору милиция и гэбисты ищут десятки миллионов рублей, перечисленных в ходе прошлогоднего телемарафона в фонд Чернобыля и осевших неизвестно где. Любопытно, как поживают денежки, собранные «музыкантами мира»?

Что касается КАЛИНОВА МОСТА, то из Минска команда отправилась в Москву, чтобы 27 апреля принять участие в фестивале независимых групп «Индюки», организованном редактором журнала «Контр’Культ’Ура» Сергеем Гурьевым. (В Минске в этот же день выступили БРИГАДА С, ЧАЙФ, АУКЦЫОН, ПЕТЛЯ НЕСТЕРОВА, НАСТЯ и какие-то привычно дешевые иноземцы — в рамках «Рока чистой воды».) Говорят, меломанам российской столицы повезло больше, чем белорусской. В текущем году фирма «Мелодия» выпустит диск «Выворотень»; ведется запись еще двух альбомов (акустики и электрического) КАЛИНОВА МОСТА. Об этом мне поведал Мурзин. По секрету, разумеется…

…О втором концерте на «Динамо» умолчу. Досыпь, как говорят в Белоруссии, — хватит. Да кроме прекрутейших РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ из Харькова, там вроде никого интересного и не было. Хотя, икскьюз ми — любители аквамузыки торжествовали явление БГ народу..,

ПЕРЕД пресс-конференцией на глаза снова попался чокнутый фотограф. Он кинулся наперерез приближающемуся к гостинице «Юбилейная» Макару:

— О! Андрей, можно снимок?

— Не-а, — едва выдавил совершенно опухший суперстар и поплелся дальше.

В зале он немедленно занялся минералкой.

На снимке: Дмитрий Peвякин (КАЛИНОВ МОСТ).

КАЛИНОВ МОСТ несколько лет назад считался одной из наиболее интересных команд отечественного рока. Говорили об «удивительном сплаве настоящего ритм-энд-блюза с чисто русским фольклорным началом». С тех пор группа выпустила три пластинки, первая — «Выворотень» — была очень хорошо принята, последующие же две — «Узарень» и «Дарза» — обнаружили, на наш взгляд, малое количество новых идей.

Но если вдруг вы, уважаемый читатель, подумали, что перед вами интервью, — не верьте глазам своим, потому что это совсем другой жанр. Приблизительно его можно назвать «допросом коммуниста». То ли мы не те вопросы задавали, то ли Ревякин был не в настроении, а скорее всего — звезды не так на небе стояли. Впрочем, после «усушки и утруски» игра в вопросы-ответы приобрела, кажется, некоторый смысл.

— Вы сейчас какой группой считаетесь: московской, новосибирской?

— Космической.

— Федоров тебя случаем не интересует?

— А кто такой Федоров?

— Почему вас не видно в центре на больших концертах?

— Это не от нас зависит, куда зовут, там играем. Но мы уже, наверно, будем играть в конце мая в Москве. В Лужниках.

— Думаешь набрать стадион?

— Спокойно. Мановением руки.

— Тебя упорно записывают в славянофилы, как ты к этому относишься?

— Не знаю, что такое славянофильство.

— Ты никогда не задумываешься над такой концептуальной вещью, как место рока в культуре?

— Не задумываюсь. Мы занимаемся музыкой, музыкой, близкой к академической, классической, а никаким не роком. Ваше дело, критиков, называть это роком, фолком, славянофильством. Мы занимаемся эпосом для будущей нации. Когда она появится — это неизвестно. Но появится обязательно. И им будет все понятно, и вопросов они не будут задавать, для кого это и зачем.

— Как ты относишься к тому, что газета «День» и прочие патриотические издания выдвигают тебя вместе с Егором Летовым на роль молодежных духовных лидеров русской нации?

— Не знаю, как к этому относиться… Положительно, наверное. Вот я узнал сейчас об этом, и мне приятно.

— Как ты вообще себе представляешь будущее русской нации?

— Это отдельный разговор. В двух словах тяжело рассказать.. Красивые женщины и мужчины рожают здоровых детей, поют им песни. Дети общаются с природой, родители тоже. Это будущее.

— Будет ли там какое-то место для Бога?

— Конечно, будет.

— Для ЭТОГО Бога?

— Для этого — не будет.

— Кинчев однажды заметил, что у тебя есть тяготение к энергии со знаком минус…

— Ну это же Кинчев сказал.

— Ты не находишь у себя достаточно сильных соприкосновений с Моррисоном?

— Это вообще вещи несравнимые. Моррисон вырос в другой стране на голливудских пляжах, дышал другим воздухом, видел других людей. Он знал, что делал, все было просчитано.

— Насколько в том, что ты делаешь, существует сознательный расчет?

— Я вообще не считаю никогда. Кроме того, интуиция и разум определяют одно и то же.

— Не кажется ли тебе, что от пластинки к пластинке ваша музыка становится все умозрительнее, разумнее?

— Нет, не кажется. Мы делаем свое дело, ваше дело догонять, если ноги еще есть, а если нет, стоять и думать: «М-да, холоднее стала музыка».

— Как ты относишься к теории сверхчеловечества?

— Хорошо отношусь.

— Если кто-то встанет на твоем пути в ходе создания твоего нового русского эпоса, что сделаешь?

— Я его повергну.

— Но, может быть, у него есть ноги и та же сила и он уже догнал тебя, но не принял.

— Ну пожалуйста.

— Ты себя любишь?

— Ну а как же? Боготворю.

— Вряд ли многие осмелились бы сказать о себе так…

— Ну это они просто стесняются.

— Кроме Ницше, ты каких философов ценишь? Для тебя есть ориентиры в этой области?

— Да. Отец мой.

— Как он относится к тому, чем ты занимаешься?

— у нас хорошие отношения. Он не знает, чем я занимаюсь.

— КАЛИНОВ МОСТ начинался как способ протеста против чего-нибудь или как что-то иное?

— Ну КАЛИНОВ МОСТ давно уже начался. Просто нам выпала честь нести этот символ, это название, этот образ дальше.

— 1984 год, который называется как начало группы…

— Не знаю, может быть.

— КАЛИНОВ МОСТ, по мифологии, место, где встречаются русский воин и некая нечисть. Ты сознательно выбирал это название?

— Это не я выбирал, это моя жена выбирала.

— Ты ощущаешь себя мостом во время поединка между добром и злом?

— Я ощущаю себя тем самым русским воином.

— И на чьей стороне сейчас перевес?

— На нашей конечно. Всегда был на нашей стороне.

— Тогда почему до сих пор бой не кончен?

— А он никогда не кончится. Мир так устроен, на противостоянии. Я хочу сказать, что терять мужество, предаваться развлечениям и разлагаться очень легко. А сохранять свое достоинство, отдавать себе отчет в том, что ты делаешь, — это довольно сложно. Дело в осознании своих действий и неосознании. Вот между этим и идет противостояние.

— Какие люди тебе ближе?

— Крестьяне. Люди, которые что-то умеют делать.

— КАЛИНОВУ МОСТУ еще долго жить?

— Века.