«АГАТА КРИСТИ». Одна из наиболее заметных групп т.н. «третьей волны» (или «второй»?) уральского рока. Возникла (официально) в 1985 г., хотя корни можно проследить с конца 70-х. В музыке заметна тенденция к неоевропейскому неоклассицизму, энергетизм и экспрессия.

Магнитография: «Если» (1984/85), «Голос» (1985/86), «Свет» (1987), «Второй фронт» (1988), «Коварство и любовь» (1989).

Дискография: «Коварство и любовь» (1991), «Декаданс» (1991) — обе пластинки «Sintez»/«RiTonis» (Рига).

В 1986 г. был создан рок-клуб в Свердловске.

К тому времени была набрана какая-то критическая масса групп разных жанров, которые уже существовали и работали. Появились они не в один день, а в течение десятилетия, начиная с группы СОНАНС, которая несколько позже распадется на УРФИН ДЖЮС и ТРЕК, еще позже появились НАСТЯ, НП, ЧАЙ-Ф, еще позже АГАТА КРИСТИ, АПРЕЛЬСКИЙ МАРШ…

О последних новостях Свердловска, простите, Екатеринбурга, мы поговорили по телефону с Вадимом Самойловым (АГАТА КРИСТИ), не обошли вниманием и творчество группы.

— Когда с созданием рок-клуба группы получили широкий выход, то создалась иллюзия, что раньше было все, а сейчас — ничего. На самом деле, процент достаточно самобытных и интересных коллективов от общего числа групп, которые появляются, мне кажется, был всегда одинаков. Я не думаю, что ситуация сейчас чем-то принципиально отличается от того, что происходило шесть-семь лет назад. Сейчас так получилось, что на конец 91 — начало 92 годов у нас очень много новых проектов возникало и очень много групп выпускает целые альбомы. Вот мы сейчас все ждем, что вот-вот у НАСТИ выйдет альбом; один из осколков группы ЧАЙ-Ф Инсаров — написал первый сольный проект, готовятся к записи группы АПРЕЛЬСКИЙ МАРШ и ЧАЙ-Ф. С более молодыми группами ситуация следующая — их очень много, но очень часто они появляются и тут же рассыпаются, поэтому об их планах говорить трудно.

— Как дела у АГАГЫ КРИСТИ?

— Жизнь более радостной не стала, скорее более контрастной. Эти контрасты очень ощутимы особенно после гастролей в Шотландии и, например, по городам Пермской области. Но, конечно, насчет полноты жизненных ощущений с нашей страной трудно поспорить.

Помимо гастролей я сейчас все свободное время посвящаю книжечке. Это собрание всех хитов, которые, начиная с 52-го года, выходили в Англии. Вот их-то я сейчас и изучаю.

— ??

— Нет, не тексты и не нотные приложения, а экономические справки, которыми снабжена эта книга. У нас наступает расцвет шоу-бизнеса, и вот тот опыт работы, который там уже в течение многих десятилетий накоплен, мне кажется, может пригодиться.

— Я вижу, что романтика детектива уступила место расчетливости практика?

— Напрасно так думаешь. Шоу-бизнес в нашей стране — это детектив. Ну, а если ты намекаешь на наше название, то оно никакого отношения к английской писательнице не имеет. И ее имя мы использовали не из любви к детективам, которую часто хотят увидеть в нас, просто мы хотели броское название, и АГАТА КРИСТИ как нельзя более подходило.

— Сыграло ли какую-то роль в вашей жизни участие в «Интершансе»? Конечно, помимо того, что вы осознали необходимость изучать основы шоу-бизнеса?

— Тут нужно рассказать предысторию. Когда нас пригласили на этот фестиваль, он предвещал много возможностей для молодых, нераскрученных, неизвестных поп- и рок-групп. На отборочном туре так и было. Мы заняли в нем первое место и автоматически попали в финал. Вместе с Андреем Мисиным, Отиевой, Тальковым. К концу конкурса мы уже жалели, что в нем участвуем. Все обэстрадилось, и он перестал быть таким, каким планировался в самом начале. Мы не отказались от участия в «Интершансе» лишь по тем соображениям, что в конце концов те, кто будет смотреть конкурс, сам разберется, что к чему. В составе жюри было процентов семьдесят наших эстрадных деятелей. Очень серьезных. Остальные тридцать — приглашенные зарубежные импрессарио. Председателем жюри был Андрей Петров, и вот так сказать, особо не хвалясь, именно у западных импрессарио и у Андрея Петрова мы получили максимальные оценки среди тех, кто выступал вместе с нами. Но на средний балл повлияло мнение наших эстрадных монстров, которых было большинство.

— Скажи, чего в вашей жизни больше — коварства или любви?

— Ну пока, к сожалению, больше коварства, а вообще сейчас в нашей жизни больше декаданса. Того самого, о котором мы написали и выпустили вторую пластинку. И если в первом альбоме мы прибегали к стилизации: оперетта, да и вообще вся классическая музыка, она нам всем очень нравится, это во-первых, и во-вторых, потому, что это достаточно яркий язык, которым можно очень многое сказать, то музыку второго альбома трудно назвать стилизацией. Скорее это состояние души, это такой пышный упадок. Это то состояние, в котором находится моя душа.

— Кстати, переименование вашего города в Екатеринбург повлияло как-то на ваше мироощущение?

— Мне, честно говоря, не было особой разницы, как это все называется. Мне просто кажется, что на Екатеринбург то, что я вижу из окна, просто пока не тянет. То есть пока это тянет на Свердловск, потом поживем — увидим, что из этого получится.

Лариса АЛЕКСЕЕНКО (Новосибирск)

ПРОСМОТР

С Вадимом Самойловым, лидером группы АГАТА КРИСТИ, я познакомился на Свердловской киностудии. Точнее — в звукозаписывающей студии «Студия-8» (она расположена в здании «кинофабрики»), одной из лучших профессиональных свердловских студий. Большинство известных местных музыкантов — АГАТА КРИСТИ, НАСТЯ, АССОЦИАЦИЯ, Александр Новиков (после отсидки) — писали свои альбомы здесь. А во время нашего с Вадимом разговора в «Студии-8» колдовал над многочисленными синтезаторами и звуковыми процессорами мэтр свердловского рока Александр Пантыкин (интервью с ним читайте в одном из следующих выпусков «МП»). Времени на интервью было отведено немного, посему я сразу приступил к делу…

— В конце 89-го в «МД» был напечатан большой материал о вас, поэтому об истории группы и т. д. спрашивать не буду. Единственное — произошли ли какие-то изменения за это время?

— Да, произошли. В 89-м… Тогда мы все работали, и встал вопрос о том, что совмещать больше нельзя, даже просто числиться. У меня работа была вообще — не бей лежачего — инженер на кафедре. Саша Козлов, наш клавишник, работал аспирантом кафедры в мединституте, Глеб (младший брат Вадима. — А. Е.) вообще был безработным. И только Петя Май работал в научно-исследовательском институте. У него были серьезные планы на кандидатскую диссертацию, к тому же тогда родилась дочь, и когда пришло время выбирать, выбор пал не на музыку. Это одна из причин. Во-вторых, к тому времени должен был прийти из армии Алик Потапкин, барабанщик, с которым мы начинали (он у нас и у НАУТИЛУСА параллельно стучал). Мне с ним интересно было работать и хотелось поработать снова. В-третьих… Это сейчас у нас изменились представления о саунде группы, а тогда музыка наша была полифоничной, И идея второго клавишника давно витала в воздухе. А у того же Алика Потапкина был знакомый клавишник — Лева Шутылев (он работал во ФЛАГЕ). И как-то без особого выбора мы решили, что так и надо. Нас стало пятеро, и весь 90-й год мы проработали в том составе. Были свои плюсы, были свои минусы. Плюсы — то, что было записано на «Коварстве и любви», давалось в зал полностью, без каких-либо преуменьшений. Но, как ни странно, перевес этот клавишный создал какую-то попсовую окраску, исчезла шероховатость, которую мы хотели. Нам это стали ставить в вину, да мы и сами чувствовали, что что-то не так. Сейчас я думаю, что это было из-за плохого технического уровня — уровень синтезаторов, которые мы тогда имели, просто создавал не нужную палитру, а иллюзию того, что клавишей много и они давят.

Где-то летом 90-го года эта идея нас окончательно разочаровала. Мы остались вчетвером опять работать, с Аликом. Работали-работали и доработались до поездки в ФРГ и во Францию, успешно выступили там, особенно во Франции. Кстати, когда нас было пятеро, в этом составе мы выступали в Глазго, в Англии. Именно там выявились минусы, судя по оценкам. Оценки, в принципе, были неплохие, энергетику группы они оценили. Но вот, например, в «Таймс» написали, что нас можно отнести к помпез-року, а помпез-рок не очень-то любимый жанр, развлекательный. Хотя идея-то ставилась совсем другая…

Потом начали работать над новым альбомом «Декаданс». Алику не нравился материал. Он вообще по складу человек достаточно экспрессивный, ему больше нравится — скажем так — музыка, более профессиональная с точки зрения игры на инструменте, потому что действительно арсенал, как у барабанщика, у него просто великолепный. Ему было тесновато в рамках той барабанной игры, которая нам нужна. Он уходит, и мы пригласили Андрея Котова (известный свердловский барабанщик, работавший в КАБИНЕТЕ и УРФИНЕ ДЖЮСЕ. — А. Е.).

— А Потапкин куда ушел?

— Он сначала нигде не работал, сидел дома у себя. В последний раз его пригласили в НАУТИЛУС, и он сейчас там работает.

— У вас только что вышла пластинка «Коварство и любовь». Вы довольны ею?

— Конечно, мы все понимаем, что это такой ретроспективный вариант. Вообще-то речь о пластинке зашла еще в 89-м году, когда редактор Оля Глушкова предложила ее выпустить. И что-то не получалось — то запись нам не нравилась, то ситуация на «Мелодии» менялась странным образом. И только в прошлом году нам сказали — все заряжено, давайте запись. Ну а поскольку «Декаданс» еще не был закончен, решили выпустить старую запись, чтобы материал остался в качестве ретроспективного альбома.

— Чем вызвано отсутствие на пластинке двух вещей — «Пантера» и «Свинья»?

— Во-первых, тем, что на «Мелодии» в силу плохой пластмассы не делают узких дорожек, и потому cуществуют ограничения во времени — 35 минут. Если больше, то уже начинаются потери качества. А во-вторых, песня «Пантера» нам самим достаточно надоела, и мы решили добавить лучше новых. В пластинку вошли «Канкан», «Бессамэ» и «Кондуктор», которую мы даже на концертах не играем.

— То есть вы решили сами, никто ничего не указывал…

— Конечно. Сейчас хорошо то, что продюсерская работа полностью лежит на группе.

— Вышел новый магнитофонный альбом АГАТЫ — «Декаданс». Даже при первом прослушивании чувствуется, что вы отошли от своего прежнего стиля…

— Не то чтобы отошли. Ведь что такое стиль? Стиль — это не только (даже в основном) — это не звук, не использование там скрипок, дудок или рояля, стиль — это манера мировосприятия, манера подачи материала. То есть те вещи, о которых я два-три года назад говорил,— гротеск, сюр — остались. Может быть, появилось больше свободы, шероховатости, того, что на предыдущих альбомах было потеряно. Мы это обрели, и слава Богу.

— Он выйдет на виниле?

— Должен. Наверное, это опять будет фирма «Синтез корпорейшн». Собственно, «Коварство и любовь» попала к ним всего два месяца назад. До этого она «гуляла» по «Мелодии», пока не попала на «Синтез». Там что хорошо — генеральный продюсер у них — Александр Кутиков. С ним можно найти нормальный человеческий язык.

— Многие музыканты, с которыми пришлось разговаривать и которые имели дело с фирмой «Мелодия», жаловались, что мало платят, плохо издают и т. д. На «Синтезе» — по-иному?

— На «Синтезе» действительно по-иному. «Синтез» — это частная фирма, там работают люди предприимчивые, которые заинтересованы в том, чтобы заработать деньги. И мы заинтересованы в этом. Это пример пресловутых рыночных отношений. В трениях, как это везде бывает, мы заключили контракт, и они платят нормальные деньги.

— А проценты от тиража пластинок, как на Западе?

— Да. Не знаю, как у них с другими исполнителями, а с нами…

— Предположительно, какой тираж будет?

— По сто тысяч первого альбома и второго.

— Скажи, ваше участие в телевизионном фестивале «Ступень к Парнасу» что-то дало группе, может быть, в раскрутке?

— Я считаю, что участие в любом фестивале что-то дает — в раскрутке ли, в личных амбициях или в элементарной школе — учишься чему-то. Ну, что дало участие в «Ступенях»? Во-первых, опыт работы в телевизионных шоу, которые, в принципе, близки к тому, что делается на Западе. Это первое. Второе. Мы никогда больше не будем связываться с конкурсами. Первое место, второе, третье — это лажа полная. В-третьих, что дало… Просто сейчас будем более внимательно смотреть, куда влезаем. Потому что сначала конкурс был, на мой взгляд, достаточно хорошим, задумывался хорошим — молодые поп- и рок-группы. Андрей Петров в жюри, несколько фирмачей, из «EMI» французской, например, серьезные люди (они, кстати, и поставили высокие оценки нам на первом туре и в финале). Ну а на финале все начали потихонечку откупать — Талькова там, Отиеву — пошло обычное совковое… И сейчас это — средней руки «западный» фестиваль, цель — собрать побольше «бабок» у спонсоров. Ни о каком шоу, ни о каких новых именах речи не идет…

— В начале разговора ты упоминал ваши поездки в ФРГ и во Францию…

— Да, в прошлом году мы были там. Дело в том, что на IV Свердловский рок-фестиваль приезжала западногерманская группа ФАН ФАН КРАЙСИЗ, а вместе с ней — менеджер Рифф ля Рош. С ней мы и решили поработать, подписали небольшой договорчик на год. С помощью ля Рош мы и поехали — сначала на фестиваль в ФРГ, затем — во Францию, на конкурс «Опен дю Рок». На конкурс этот прислали заявки и фонограммы около 400 групп со всей Европы, к выступлениям допустили сорок (мы, кстати, были единственной советской командой). В течение лета проходили концерты всех групп, а по итогам отобрали четыре, которые и поедут на финал 5 июля этого года. АГАТА — в их числе. Если все будет нормально, должны привезти оттуда приглашение в турне по Европе, либо — по Франции.

— Ты говорил, что в Англии вас хорошо оценили, а в других странах?

— Ты сам посуди, если во Франции мы имеем максимум баллов. Вот тебе оценка. В Германии — там особых оценок не было, там фестиваль — каждый день выступают по 15 групп, начиная от неизвестных и кончая звездами. ДЕЛ ЛА СОУЛ были, Курехин (кстати, он достаточно популярен на Западе), МАНУ НЕГРО и СОНИК ЮФ. Мы выступали днем, ехали из Франции 11 часов на автобусе. Приехали за час до выступления. Ну, выступили. Доброжелательный прием у тех, кто не спал…

— То есть?

— Мы выступали в 12 часов дня. Предыдущий концерт закончился в три часа ночи. Все наширянные-обкуренные спят за пределами концертной площадки, а человек 500 перед сценой танцуют.

— Ну а с профессиональной точки зрения, поездки на Запад тоже что-то дают? Общение с музыкантами, например…

— Нам как-то не выпадало пока общаться с очень интересными музыкантами…. Полезно посмотреть, как у них все организовано. А с музыкальной точки зрения… Видишь ли, мы все давно эту музыку слушаем, и, я думаю, мы с ними сейчас находимся на одном уровне. Лениться меньше надо. С точки зрения музыкальных идей, я не думаю, что они уж так впереди (имею в виду лучшие наши образцы).

— Значит, «синдрома советского человека за границей» у тебя не было?

— Ты знаешь, первый раз был. А потом… Первый раз — он дает такой положительный заряд, потому что жизнь-то не голодная, все радостные и все ждут, что ты их сейчас порадуешь, и тебя поддержат. И ты сам хочешь их порадовать. Вот такая взаимная «накачка» и срабатывает.

— Записать там пластинку предложений не было?

— Был один вариант, но… Там шла речь не о пластинке. Фирма «ЕМI» французская предлагала сотрудничество вообще: раскрутку, пластинку. Мы не пошли на это, потому что нужно было решать, что нам лучше — зависимость или независимость. И решили, что независимость — лучше. Собственно, есть два пути: быть независимым или завести себе «папу», хозяина то есть. Нам хозяин не нужен.

— Знаешь, в прошлом году в ленинградской газете «Смена» мне попалась на глаза такая цифра. Они там печатают процент заполняемости зала на разных концертах. Так вот, после вашего выступления вместе с группой ДОКТОР МОРО появилась цифра 10 процентов.

— Наверное, так и было. Какой там зал был? (Спрашивает у окружающих.) Спортивный комплекс имени Ленина? Так туда 30 тысяч влазит. 3 тысячи — это неплохо. Просто организаторы зря замахнулись на такую большую площадку. Но, с другой стороны, те три тысячи, что были, наверное, получили удовольствие, потому что аппаpaт, свет, все рассчитывалось на 30 тысяч…

— Ничего удивительного. Заметь, основная масса на попсу «ходит» и попсу слушает.

— А тут вот какая штука… Хороший пример, кстати. Вот европейский ТОР показывают — масса команд, которые карабкаются, хиты придумывают, чтобы туда попасть. И вдруг — после трех лет молчания — появляется Стинг, который всех их враз убирает. Почему? Потому что когда объешся всем этим сладким, хочется живой музыки. Почему — среди обилия попсы — Шевчук никогда не жалуется на отсутствие публики? Только из-за этого.

— Кстати, о Стинге. У нас есть традиционный вопрос: с кем из западных музыкантов ты бы хотел писаться? Кого бы хотел видеть в роли продюсера?

— Знаешь, таких мыслей как-то не возикало, а вот кто оказал влияние максимальное… В свое время — КУИН. Я не говорю о ПИНК ФЛОЙД, Стинге. А сейчас, сейчас столько много новой музыки. Нельзя сказать, что какой-то один исполнитель, какая-то одна группа воплощает все для меня, но в совокупности…

— Скажи, было что-то такое в твоей карьере музыканта, что сейчас бы ты делать не стал?

— Да, было. Участие в КВН (Вадим играл во время выступления свердловской команды на ЦТ. — А. Е.). Сейчас я бы не стал этого делать. Да и тогда не соглашался, особенно во второй раз. Сыграли на патриотических чувствах. не то чтобы особенно не хотелсоь выступать. Просто я себя, как музыканта, уважаю, а там существует множество редакторов, которые начинают — вот здесь бы этого не надо, а здесь надо то-то.

— Вообще ты доволен тем, что сейчас делаешь, группой?

— Нельзя быть абсолютно довольным. Но, в принципе, то, что у нас есть возможность заниматься любимым делом, писать и исполнять музыку, которая нравится,— меня это устрашает. То есть свобода делать то, что я хочу.

— Итак, даже в нашем обществе ты имеешь свободу?

— Какую-то — да.

В.М.: Расскажите, пожалуйста, как начиналась ваша группа?

B.C.: Мы начинали со школьного ансамбля в городе Асбесте, потом продолжали в институте, уже в Свердловске. Сначала играли втроем, потом Глеб присоединился.

В.М.: Что вы можете сказать о ваших первых альбомах?

В.С.: До «Второго фронта» говорить не о чем, даже название у нас было другое. В музыке было гораздо больше традиционализма.

В.М.: Ваша популярность началась с альбома «Коварство и любовь». В нем много отрывков из классических произведений, — чем это было вызвано?

B.C.: Вся музыка в альбоме была написана нами, просто есть некоторая схожесть. Вообще-то вся программа была сделана под оперетту.

В.М.: Недавно АГАТА КРИСТИ удачно выступила на конкурсе молодых исполнителей во Франции, расскажите немного об этом.

В.С.: На этот конкурс были представлены записи трехсот групп, из них сорок участвовали в конкурсе. В финал вышли мы, какая-то французская команда и ирландская ШЕЙН. Победили мы.

В.М.: Что вам дает победа в этом конкурсе?

B.C.: Летом отправляемся в европейское турне.

В.М.: Как бы вы определили стиль вашей группы?

В.С Вообще-то это дело критиков, но по канонам определения это «тяжелая волна с элементами арт-рока».

В.М.: Вадим, что сформировало ваш музыкальный вкус?

B.C.: Сначала ДИП ПЕРПЛ, потом прогрессивный рок (ПИНК ФЛОЙД, КАНЗАС, Э.Л .П.), потом Манфред Мэнн, КВИН. Из нового нравятся команды типа КЬЮЭ и припопсованный авангард ЭСИД ХАУС. Классической музыкой не увлекаюсь, но в принципе люблю.

В.М.: Ваше отношение к питерскому рок-н-роллу?

B.C.: Хорошее отношение, особенно к АКВАРИУМУ. Гребенщиков в рок-музыке пока в авангарде. Нравится АЛИСА, но, по-моему, из-за духовности у них страдает музыка.

В.М.: Вадим, вам нравится творчество Егора Летова?

B.C.: He люблю то, что он делает.

В.М.: Есть ли в Свердловске молодые группы, интересующие вас?

B.C.: Среди молодых, к сожалению, нет стабильных групп. Есть более или менее интересные, такие, как ОДИ, ДЕНЬ, но о них мало что известно.

В.М.: Что бы вы посоветовали молодым, начинающим группам? Каким образом им можно подняться?

В.С: Способ единственный — нужно кооперироваться. Поодиночке все так и будут сидеть по своим квартирам. Питерские и свердловские команды своим взлетом обязаны именно объединению. На Западе все гораздо проще, там существует огромная сеть клубов, где через день играет какая-то группа. В этих клубах обычно находят менеджеров, продюсеров и т.д. Половина музыкантов была найдена подобным образом. Например, Гилмор, Гловер. Там гораздо проще засветиться…

В.М.: Как вы относитесь к переименованию Свердловска в Екатеринбург?

B.C.: Мне без разницы, но рано Свердловску называться Екатеринбургом. То, что я вижу вокруг себя каждый день — это Свердловск, грязный рабочий город.

В.М.: Если бы вам предложили переселиться в Москву или в Питер, вы бы согласились?

В.С.: Нет, не согласился бы. В Москве и Ленинграде снобизма больше, а организация концертов еще хуже.

В.М.: На сцене и в жизни вы один и тот же человек, или же это разные люди?

B.C.: Совершенно разные… То, что накапливается внутри меня, находит выход на сцене. Мы живем обычной жизнью, но на сцене играем более пеструю музыку, у нас даже «имидж» такой — все в «петухах» ходим.

В.М.: Вадим, как ваша жена относится к бродячей жизни музыканта, к долгим гастрольным поездкам?

B.C.: Нормально относится. Дело в том, что она уже выходила замуж за музыканта и знала, на что идет.

На снимке: В.Самойлов. Фото М. Селиверстова

В заголовке нет ошибки. Именно так, как сплав традиционного «харда» и «арт-рока», определяют свой стиль участники рок-группы АГАТА КРИСТИ. Есть такая в Свердловске. Странное название, не правда ли? И какое отношение имеет английская писательница к рок-музыке? Слово руководителю группы, вокалисту и гитаристу Вадиму САМОЙЛОВУ.

— Первоначально мы назывались РТФ. Аббревиатура станет понятной, если вспомнить, что мы начинали играть, учась на радиотехническом факультете Уральского политеха ещё в 1985 году. Но вместе с окончанием института поменялись и состав группы, и её название. Если честно — все мы страстные любители классического детектива. Особенно шедевров Агаты Кристи.

В её книгах нас в первую очередь привлекает исследование группы людей в замкнутом пространстве. Интересно наблюдать, как изменяется психология человека, межличностное поведение вообще в процессе вычисления преступника, то есть в экстремальной ситуации.

Свой интерес мы стараемся преобразовать в музыке. Насколько это у нас получается — судить не нам, хотя, думаю, получается многое.

— Вадим, совсем недавно стать популярным в роке было довольно просто. Стоило спеть про недостатки в обществе, ткнуть пальцем в больное место — и готово. Теперь этого явно не достаточно. Какие, на твой взгляд, темы будут преобладать в рок-музыке в будущем?

— По-моему, на первый план должен выйти человек, его индивидуальность. Не нарочитая конкретизация образа, а размышления о том, как в людях уживаются любовь, честь, верность и предательство, стремление быть добрым и жестокость, правда и ложь… — вечные темы.

Хватит перепевать статьи из «Огонька». Это же музыка, в конце концов! Необходим уход от голой конкретики в общечеловечность, больше философии без готовых ответов.

— Ты говоришь о философии, но, по-моему, ваши выступления оставляют как раз обратное впечатление — всё очень конкретно, зло и «круто».

— Да, пожалуй, так и было. Однако наши последние композиции и песни иного плана. Максимализм — дело хорошее, но на нём далеко не уедешь. Надо начинать думать, рассуждать, осмыслять какие-то явления, события, поступки.

— Говорят, у молодёжи сегодня нет своего героя, своего Павки Корчагина. Что ты думаешь по этому поводу?

— Уверен, конкретного идеала, эталона, символа у молодёжи конца восьмидесятых и быть не может. Слишком противоречивое, неоднозначное сейчас время.

Но нельзя забывать, что общечеловеческие ценности, о которых я говорил, никто не отменял, да и не в силах этого сделать. По-моему, на них должен ориентироваться нормальный молодой человек. Для меня, например, наиболее важна искренность в общении с людьми, как в жизни, так и в музыке. Общий приоритет человеческих ценностей, за который мы все сейчас бьёмся, — это здорово. АГАТА исповедует этот приоритет.

— Я хочу задать не очень корректный вопрос. Что важнее в песнях группы: музыка или слова?

— Пожалуй, всё-таки музыка. Она первична. Нас больше радует найденное удачное музыкальное решение того или иного фрагмента песни, нежели поэтические изыски в тексте. Однако не надо думать, что нас мало волнует то, о чём мы поём. Просто сначала рождается музыка.

— Что ты думаешь о взаимоотношениях между профессионалами и любителями рок-движения?

— Об этом нельзя судить только плохо или только хорошо. Везде надо различать определённые категории людей: настоящих художников, мастеров, и конъюнктурщиков; свято заблуждающихся профессионалов, воспитанных на культуре прошлых десятилетий, и дельцов от музыки. Последние как раз и гонятся за тугим кошельком. Рок для них — средство наживы. Они его используют, но, по существу, презирают.

Кроме того, много копий ломается, на мой взгляд, просто на пустом месте. Нет-нет да и ополчается кто-нибудь на внешний вид рокменов. В принципе я могу понять этих людей. У меня бабушка тоже в шоке от моих длинных волос и серьги в ухе. Но я считаю, что внешний вид выполняет свою функцию на сцене — он «цепляет» зрителя. Это важно, потому что новичку с первого раза довольно трудно воспринять, скажем, ту же АГАТУ КРИСТИ, её музыку. Но, «зацепившись», он, возможно, захочет глубже разобраться в том, что мы делаем. Пусть девять человек плюнут и никогда больше не придут на концерт, зато десятый со временем станет нашим зрителем. Верно?

— Молодёжь нередко противопоставляет рок и классическую музыку, фольклор. Как ты смотришь на это? По-твоему, это принципиальная позиция или просто возрастной нигилизм? В чём ты видишь причину этого явления?

— Ну, во-первых, я не стал бы относить сюда всю молодёжь. Многие с удовольствием слушают и то и другое, просто они менее воинственны в отстаивании своих взглядов, чем какой-нибудь юный невежда. А во-вторых, фольклор молодёжь не слушает, мне представляется, потому, что его, настоящий, и услышать-то негде. Много ли у нас истинно народной музыки? РУССКАЯ ПЕСНЯ Бабкиной и ансамбль под управлением Покровского — вот и всё. Хор Пятницкого, по-моему, — этакая купеческая удаль, ничего общего с народом не имеющая, или лубочные картинки. А различные СЯБРЫ, ПЕСНЯРЫ, АРИЭЛИ — в это вообще мало веришь. Чего же удивляться, если молодёжь не хочет слушать подделки под фольклор, не хочет, чтоб её обманывали.

С классической музыкой сложнее. Я для себя отвечаю на этот вопрос так: классика с некоторых пор стала восприниматься как элитарное искусство. Она постепенно делалась (или её делали) обязательным атрибутом, входящим в «джентльменский» набор аристократических ценностей, наравне с «Мерседесом» у подъезда, дачей на территории заповедника, квартирой с домработницей и т.п. Большая часть молодых людей не приняла этих ценностей, а вместе с ними и отвергла, к сожалению, и классическую музыку. Это с одной стороны. А с другой, молодёжь просто не воспитана на классике, у неё не было достаточного количества таких учителей, которые могли бы привить навыки восприятия симфонических произведений, оперы, балета…

В результате любовь к классическим произведениям, их понимание у нас стало возрастной чертой, да и то далеко не у всех. Печально, что и говорить, но вины рока здесь я не вижу.